Между "А" и "Б", стр. 7
ОПЕРАЦИЯ "АКБАР"
— Почему "Акбар"? — спросил Генка.
— В честь твоего героического котенка, — объяснил я.
— А что это будет за операция? — не отставал Генка. Как человек техники, он хотел сразу схватить суть дела.
Легко сказать — "схватить суть", если я сам толком не знал, что это будет за операция. Но название было придумано, а это уже половина дела.
И снова мы сидим на чердаке — теперь втроем: Генку мы все-таки уговорили — и что есть силы ломаем головы. Идеи сыплются одна за другой.
Сперва — юмористические.
— Нужно достать большую банку, привязать к ней Цитруса и пустить все это на гороховцев, — предлагает Семка. — Будут удирать без оглядки.
Цитрус, которого Семка хочет напустить на Гороха и его ребят, здоровый волкодав дяди Васи, хозяина огромного сада. У него яблочка не выпросишь, не то что собаку.
— Тогда уж лучше слона пустить, — неловко шучу я только лишь для того, чтобы сказать хоть слово.
Потом появляются серьезные идеи. Их, конечно, предлагает Генка.
— Ребята, — говорит он, — мы в кружке недавно смастерили пять ракет.
И тут Генка сообщает такое, что мы с Семкой радостно вскакиваем и начинаем танцевать вокруг старого дивана, на котором восседает Генка. Мы танцуем боевой индейский танец. Мы не знаем, правильно ли он получается, потому что ни одного индейца в глаза не видали, и вообще у нас с танцами нелады… Но мы знаем одно — танцевать надо торжественно, с каменными лицами, изредка оглашая воздух воинственными кличами.
— Держись, Горох! Стрела поразит твое подлое сердце! — первым оглашаю воздух я.
— Ты велик, Генка, конструктор молний! — выкрикивает Семка.
Генка ерзает на диване и морщится.
— Ребята, мне домой пора. Родители волнуются, наверно. Завтра после уроков начнем.
Трезвый голос нашего друга превращает нас из индейцев в шестиклассников, и мы расстаемся до завтра.
Вы, ребята, конечно, хотите узнать, что за идею предложил Генка Правильный, если мы, люди в общем серьезные, пустились в пляс. Вы не обижайтесь, ребята, скоро я вам открою все секреты. Но не сейчас, а чуть попозже. Потому что вам просто не интересно будет читать дальше.
Итак, назавтра на аэродроме Генки Правильного, который был переименован в ракетодром "ОА" (как вы совершенно правильно догадались — операция "Акбар"), начались тайные, невидимые приготовления. Мы работали по вечерам, чтобы Горох и его ребята ничего не заметили. Наш ракетодром был совсем близко от их дома — всего метрах в ста или чуть дальше. И поэтому кто-нибудь из нас — или Семка, или я — дежурил возле дома Гороха, чтобы, как кто появится, предупредить товарищей.
Но нам просто везло. Все эти вечера гороховцы сиднем сидели дома: наверно, хоккей по телевизору смотрели.
И вот наконец все готово. Операция "Акбар" вступает в решающую фазу. Сегодня на вечер назначен бой Гороху и его компании.
…Темнело рано. Раз, два — и уже вечер, а всего только пять часов.
— Я пошел, — говорю я. Семка и Генка смотрят на меня с восторгом. Я иду прямо к нашим врагам. Я должен задраться с ними, а потом…
— Ты не тяни, — советует Семка. — Ударь раз и беги назад.
— Может, и вообще бить не надо, — мнется Генка. — У нас достаточно устрашающих средств.
— Ладно, — соглашаюсь. — Я мигом.
Я направляюсь к дому Гороха. Иду неторопливо, чтобы обдумать план действий. Собственно, чего тут думать?! Я должен задраться с ними, а потом…
Компания Гороха в полном сборе.
— Смотрите, кто к нам пожаловал, — замечает меня издали Горох. — Посол не очень дружественного государства… Чем могу служить?
Ребята Гороха заняты своим обычным делом — привязывают проволочки к деревьям. Готовятся к вечерней "охоте".
— Вот что, — говорю я тоном майора милиции. — Немедленно прекратите свои хулиганские делишки. Иначе… — я делаю многозначительную паузу.
— Иначе? — Горох дурачится и приставляет к уху ладонь, как это делают старики, когда плохо слышат.
— Иначе ты получишь по морде, — перехожу я на обыкновенный язык.
— Что, что? — все еще строит из себя глухого старика Горох.
— А вот что, — я делаю выпад и… вспоминаю Генку Правильного. Сдерживаюсь и только сильно толкаю Гороха в плечо. Тот, поскользнувшись, падает. Его компания набрасывается на меня.
Увернувшись, я мчусь назад, к Семке и Генке.
— Держи его! — кричит вскочивший на ноги Горох.
И ребята, тяжело сопя, несутся за мной.
Вот я уже на ракетодроме. Сейчас, сейчас, голубчики…
Ба-бах!
Вот оно. Такого и я не ожидал. Шагах в пяти сбоку взлетает вверх ракета. И какая! Каждый задерет голову, чтобы увидеть такую ракету. Она вся светится и медленно подымается в темное небо.
Горох и его ребята, конечно, останавливаются и задирают головы. И вдруг их охватывает смятение. Светящаяся ракета раскалывается на две части и стремительно летит вниз, прямо на головы Гороху и его "охотникам".
Те — бежать. Куда? Конечно, в разные стороны. И тут начинается не менее веселое: срабатывает целая система банок с карбидом, которую придумал Генка.
На ракетодроме стоит сплошное: бах-ба-бах, трах-тара-рах!..
Наконец, оправившись от страха (банки с карбидом все-таки вещь более знакомая), наши враги удирают к своему дому. И тут на их пути вырастает Семка.
— Руки вверх! — кричит он и достает из-под пальто… ракету.
Точно такую, светящуюся, как та, которая испугала гороховцев.
— Руки вверх! — кричим и мы с Генкой, догнав улепетывающих противников. У нас в руках так же таинственно светятся ракеты. Мы их держим, как автоматы.
Гороховцы поднимают трясущиеся руки.
— Ну что, пускать? — спрашиваю я у Гороха.
Его всего передергивает.
— Что ты! Мы за мир!
— Ну так вот! Мы великодушны, — сдержанно говорю я. — Пленных не берем. Но если вы еще раз повторите свои штучки, то… — Я выразительно киваю на ракеты.
Горох так же выразительно прикладывает руки к груди: мол, никогда, ни за что, и вообще о чем речь…
— Проваливайте! — командую я.
Опустив головы, Горох и его ребята бредут к дому. Они изредка оглядываются — не пальнем ли мы им в спину. А мы поспешно удираем на чердак: от наших взрывов вокруг поднялся переполох.
На чердаке я спрашиваю Генку:
— Ну, как? По-моему, это не хуже милиции?
Генка улыбается.
— Пожалуй.
Я командую:
— Отряд, стройся!
Когда Семка и Генка вытягивают руки по швам, я говорю:
— Объявляю благодарность за блестящее проведение операции "Акбар". Кот отомщен, мы тоже. Враг, конечно, силен и коварен, но я думаю, что он долго будет помнить наш салют. Ура!
— Ура! — завопили ликующие Семка и Генка.
А потом мы уселись на старом рыжем диване и Семка спросил:
— Ген! А как краски называются, которыми мы вот эти штуки покрасили? Люми…
— Люминесцентные, — ответил Генка.
В руках мы держали обыкновенные полешки, которым искусные Генкины руки и не очень ловкие наши придали форму ракет. Наши "ракеты" сейчас были совсем не страшные. Они даже не светились, потому что…
— Потому что, — сказал Генка, — люминесцентные краски светятся только в темноте. А здесь лампочка горит.
И тут мы с Семкой поднялись и снова завели боевой индейский танец. А Генка снова поморщился и сказал:
— Ребята, мне домой пора. Родители, наверное, беспокоятся.
Вот и все. Нет, не все. Та ракета, которая взлетела в воздух и поразила Гороха и его ребят, была самая всамделишная. Ее Генка смастерил в кружке Дворца пионеров.
Конечно, жаль, что ракета погибла. Оригинальная конструкция у нее была. Но погибла ракета, выполняя благородное задание. А ради хорошего дела и помереть не жалко.