Шах королеве. Пастушка королевского двора, стр. 46
– То?
– То я передам это яблоко вашему величеству!
– Вы умны и вовсе не так наивны, как я думал, – сказал король, со смесью удовольствия и удивления глядя на хорошенькую девушку– Что же, тем лучше!
В таком случае вы поймете и другую – более тонкую – часть тех надежд, которые я возлагаю на вас. Видите ли, по самому свойству своего положения вы должны будете подойти очень близко к своей госпоже. Ну… у вас, конечно, будет много разговоров… о том о сем. У таких чистых душ, как Луиза де Лавальер, бывают иногда очень странные фантазии… очень возвышенные, но… далекие от житейского. И, если вам удастся…
Король замолчал, видимо, с трудом подбирая нужные слова и выражения.
Но смелая Беатриса с полной невозмутимостью подхватила недоконченную фразу Людовика, проговорив:
– Если мне удастся заслужить доверие своей госпожи, то я, конечно, постараюсь вымести из ее души сентиментальный сор, который только мешает полному счастью самой Луизы де Лавальер, да и… вашего величества тоже!
– Вы умны! – повторил король, пытливо и строго глядя на девушку. – Но одного ума мало; для того, чтобы говорить так, надо многое знать! Что вы знаете? Говорите!
– Я знаю все и не скажу ничего! – коротко отрезала Беатриса.
Король вспыхнул, его взгляд засверкал бешенством. Казалось, он вот-вот обрушится на дерзкую всей тяжестью своего королевского гнева. Но вдруг ему показалось так смешно, что какая-то юркая пигалица осмеливается давать отпор ему, могущественному королю, одним движением решающему участь миллионов подданных, что гримаса гнева внезапно сменилась на его лице веселой улыбкой, и он весело рассмеялся.
– Почему? – спросил он, не переставая хохотать.
– Благоволите выслушать меня, государь, – с прежней невозмутимостью ответила Беатриса. – Когда я ехала в Париж, то совершенно не знала ничего. Но невольно одна интересная случайность дала мне возможность проникнуть во все подробности хитрого и сложного заговора, составляемого против Луизы де Лавальер. Вот почему, приехав сюда, я первым делом обратилась к дяде с просьбой, не может ли он устроить меня при этой даме. Случайно мои желания совпали с желаниями вашего величества, и дело сделано. Теперь представьте себе, государь, что я сообщу вам подробности своего плана. Вы не будете в состоянии скрыть от заговорщиков, что вам кое-что известно, и хоть чем-нибудь выдадите себя. Тогда они переменят свой план, и уже ни вы, ни я не будем знать, что они задумали. Между тем, зная втайне их план и не подавая вида, я буду иметь возможность незаметно парировать направляемые удары. Если же я замечу, что сама ничего не могу сделать, то посвятить во все ваше величество всегда будет время!
– Что же, может быть, вы правы, – сказал король, – хотя гораздо проще было бы попросту разогнать всю эту подлую шайку, и если бы вы назвали мне их имена…
– То ровно ничего не вышло бы! – спокойно договорила Беатриса. – У меня ведь в руках нет доказательств, вашему величеству придется вместо этих доказательств выставить мой оговор. Но ведь в деле замешаны такие высокие особы, что вашему величеству будет трудно принять надлежащие меры на основании одного только оговора. В то же время всему свету станет известно, что в моем лице Луиза де Лавальер имеет защитницу, а ее враги – ожесточенного противника. Нет, ваше величество, было бы жалко упустить из рук то грандиозное преимущество, которое совершенно случайным образом мне удалось приобрести.
– Ну попробуем по-вашему! – уже совсем весело ответил король. – Итак, вы приняты на службу в качестве… в качестве… Впрочем, я думаю, нет необходимости сейчас же определять вашу службу каким-нибудь наименованием. Вы будете состоять при Луизе де Лавальер подругой и доверенным лицом. В ваших руках будут все ключи, все распоряжения по хозяйству, надзор за прислугой – словом все. Что же касается жалованья, то…
– О, ваше величество, – снова перебила короля Беатриса, – в жалованье, право же, не представляется ровно никакой необходимости! Я– единственная дочь богатого отца, и у меня в распоряжении столько денег, сколько я даже истратить не сумею.
– Но король не может допустить, чтобы ему служили даром!
– Это не входило бы и в мои интересы. Однако к чему я буду получать то, чего у меня и без того много, между тем как существует кое-что нехватающее. Нет, денег мне не надо, а в награду за верную службу я попросила бы у вашего величества… парочку предков!
– Предков? – с удивлением повторил король. – Я не совсем понимаю вас. Выскажитесь яснее!
– Вашему величеству известно, что мой прадед в эпоху религиозных войн утерял дворянство…
– А, так вы хотите, чтобы вашему батюшке были возвращены утерянные им права?
– О, государь, мой отец пользуется богатством и почетом! Он доживает свои последние дни и со дня смерти матушки совершенно ушел от мира и его соблазнов. Отцу дворянство нужно так же, как… как старухе мил-дружок. У него ведь нет даже сыновей, которым он мог бы передать дворянство!
– Значит, оно нужно лично вам? Зачем?
– Как вам сказать, государь? Ведь не у одних только «чистых женских душ бывают фантазии», мешающие счастью; они бывают иной раз также и у мужчин, и если они касаются предков, то…
– Постойте! – воскликнул король, хлопая себя по лбу. – Ведь это вас когда-то выручил из беды герцог д'Арк? О, теперь я все понимаю! Представьте себе, когда ваш дядюшка рассказал всю эту историю мне и одному юноше, то последний, недаром считаясь большим знатоком по дамской части, тут же высказал предположение, что вы не оставите дела так и непременно прибудете в Париж. А, так «парочка предков» нужна вам для Ренэ? Но, как мне кажется, его симпатии направлены по другому адресу!
– Это ровно ничего не значит, государь! Единственное преимущество «другого адреса» то, что там насчитывается что-то около ста восьмидесяти семи с четвертью тысяч благородных предков, на каковые всегда может быть представлена соответствующая расписка в виде родословного дерева. Ну, кое-какое родословное дерево может найтись и у меня, и если ваше величество удостоверит его своей королевской подписью, то посмотрим, какой адрес настоящий!
– Ну, так по рукам! – смеясь, воскликнул король. – Мы с вами заключим наступательный и оборонительный союз против «фантазий возвышенных душ», и как только вы устроите мое счастье, я сделаю все для вашего. Я озабочусь вашими предками, а герцог д'Арк…
– Потомками! – серьезно и важно договорила Беата.
Король засмеялся еще веселее, и в конце концов напускная серьезность Беатрисы не выдержала. И в королевском кабинете словно посветлело от этого молодого, искреннего, звонкого хохота.
VII
Беатриса Перигор сразу произвела очень выгодное впечатление на Луизу Лавальер, и девушки быстро сошлись, как будто уже годами знали друг друга Жизнь Луизы потекла гораздо ровнее и светлее. Беатриса с удивительной тактичностью умела быстро найти выход из всякого хозяйственного затруднения, и это было особенно ценно теперь, когда шли деятельные хлопоты по устройству нового помещения, отделываемого специально для подруги короля. Целый день то тут, то там слышался звонкий голосок молодой девушки, отлично командовавшей всей прислугой, никогда не возвышавшей голоса, но умевшей одним словом поставить каждого на свое место. Беатриса была со всеми приветлива, но под внешней ласковостью молоденькой девушки таилась железная воля. Это проявилось очень скоро на Бертет той не понравились излишние проницательность и зоркость новой домоправительницы, и она попыталась огрызнуться на нее так, как в прошлом не раз огрызалась на робкую Лавальер, но в результате за свою дерзость пулей вылетела из состава прислуги.
Несмотря на все хлопоты, Беатриса никогда не оставляла Луизы надолго одной, и, если у Лавальер не было короля или Полина д'Артиньи находилась в отлучке, она усаживалась подле Луизы, рассказывала ей разные сказки своей родины, пела приятным голосом старинные песенки провансальских менестрелей или просто болтала, отвечая на расспросы о своем детстве в родном Тарбе! Эти рассказы доставляли неизменное удовольствие Луизе, потому что, как все робкие и застенчивые натуры, она особенно восхищалась смелостью и проказами, в которых у Беатрисы никогда не было недостатка.