Жизнь побеждает, стр. 47

Уложив измученную девушку в постель, Маша пошла искать Дмитрия Яковлевича. Он был один, в кабинете.

— Как Галя?.. — спросил он Машу.

— Страшно подавлена и измучена.

— Ничего. Лучше ей пока не знать!

— Доктор! Разве операция возможна?

— Кажется… Да, кажется, есть надежда… Только ты молчи!..

Глава пятая

Окончен рабочий день. Тамара Сергеевна задернула занавески, зажгла настольную лампу. В директорском кабинете стало по-домашнему уютно.

Тамара Сергеевна разложила на столе книги, газеты, журналы. Просматривает их, делает выписки. Готовится к докладу. Она охотно выступает по поручению райкома, но времени у нее мало: детдом, забота о маленькой дочке заполняют весь день.

Она любит вечерами заниматься в детдоме. Здесь тихо и легко сосредоточиться.

Кончив занятия, Тамара Сергеевна спустилась в первый этаж. Проходя мимо пионерской комнаты, заметила там свет. Открыв дверь, она увидела Дубкова, стоявшего на табурете с поднятой рукой:

— с большим чувством декламировал он.

При появлении директора мальчик спрыгнул на пол и хотел что-то сказать, но остановился, виновато опустив голову.

— Почему ты ночью читаешь, Дубков? — спокойно спросила Тамара Сергеевна.

Коля упрямо сжал губы. В такие моменты от него ничего нельзя добиться. И настаивать, требовать — невозможно. Он сразу же становится грубым и уже не владеет собой.

Тамара Сергеевна хорошо знала своих воспитанников, особенно Дубкова, и ласково сказала:

— Иди спать, а завтра расскажешь, почему надо было ночью читать.

Мальчик поднял голову, упрямая складка разгладилась, и он по-детски доверчиво сказал:

— Я выучил сегодня это стихотворение. Мне так оно понравилось. Лежал и шепотом повторял его. Потом очень захотелось вслух прочитать. Я и прибежал сюда. Я знаю, что нарушил порядок, плохо поступил… Мне теперь стыдно перед вами и товарищами, а тогда… тогда я ни о чем не думал: уж очень хотелось громко прочитать Маяковского! Извините меня…

— Скорее в постель и больше по ночам декламацией не занимайся!

Тамара Сергеевна смотрела вслед убегавшему мальчику.

«Вытянулся как он за этот год! Юношей становится… И какое лицо выразительное! Держит себя, как взрослый, и вдруг меняется — шалит, словно маленький. Иногда задумывается, сидит такой печальный… Тяжело ему…»

Коля Дубков сильно изменился. Он как-то сразу повзрослел, став комсомольцем. Характер выровнялся. Реже срывы. Он стал мягче. Из девочек дружит с Галей.

Иногда невозможность сделать что-нибудь самому доводит Дубкова до отчаяния. Он становится грубым и резким. В такие минуты детдомовцы говорят:

— Колька разбушевался!

И Галя идет на помощь товарищу. Ее недетское мужество и ласковая, ясная улыбка успокаивают его. Сдвинутые брови разглаживаются, сердитые глаза светлеют, и он уже смеется.

— Мне досадно было, что не выходит!

— А ты не злись. Лучше подумай! Я всегда так поступаю.

— И помогает?

— Еще как! — улыбается Галя…

Через несколько дней после консилиума Галя, разговаривая с Колей о чем-то, вдруг остановилась. Видимо какая-то скрытая мысль волновала ее, хотя внешне она по-прежнему была совершенно спокойна.

— Я хочу тебе что-то сказать… Ты никому не скажешь? Пока об этом говорить нельзя.

— Что ты, девчонкой меня считаешь?

Галя только посмотрела на мальчика.

— Ну-ну, не сердись! Ты же знаешь, что никому никогда не скажу, — поторопился он ее успокоить.

Доктор спросил меня сегодня, соглашусь ли я на операцию… — медленно проговорила Галя.

— Ты согласилась, понятно? Вот здорово! Ты станешь ходить, увидишь город. Мы пойдем в музей, в кино, в ТЮЗ! Я недавно видел там пьесу «Сын полка». Эх, если бы ты посмотрела ее! Знаешь, мне иногда так хочется самому сыграть… Ну, как актер, понимаешь? Если бы ты была там, тебя бы также захватило. Но ты скоро сама все увидишь. Как я рад за тебя!

— Я должна быть сейчас самым счастливым человеком, Коля, — печально говорит девочка, — и не могу… Мне кажется, доктора опять ошибаются и ничего не выйдет. Столько раз мне обещали операцию! Привезут в больницу, а месяца через два говорят: «оперировать невозможно». Нет, мне не верится, что это возможно…

Коля старался разубедить Галю, сердился на нее, даже кричал, что так говорят только из трусости, пугаясь боли.

И когда девочка замолчала, он с отчаянием подумал: «А вдруг она права и ничего не получится?..»

Опечаленный, раздосадованный после разговора с Галей, Дубков поехал в город.

У Коли раненый глаз давно был удален и заменен искусственным. Последнее время мальчик жаловался на боль, и доктор, осмотрев его, направил в институт поменять искусственный глаз.

В институте было много народу. Пришлось ждать. Коля предполагал скоро вернуться, а время шло. Он устал, проголодался, да и расспросы надоели: «Почему такой молодой и без рук?» Коля отвечал правду. Кто-то из ожидавших приема стал читать наставление. Раздражение накапливалось, но мальчик сдерживался.

Около трамвайной остановки стояли ремесленники. Кто-то из них крикнул:

— Братишка! В каком сражении ты руки потерял?

Другие засмеялись. Коля толкнул мальчишку. Тот дал сдачу, и пошло!.. Прохожие разняли, устыдив ремесленника:

— Позор бить инвалида! — сказал проходивший военный.

— Да он здорово дерется!

Коля вернулся с синяком под глазом и пошел прямо в класс. Увидев его, Анатолий Георгиевич строго спросил:

— Дубков, почему ты являешься в середине урока, и еще в таком виде?

Коля огрызнулся.

— Ты совершил самовольную отлучку, да еще грубишь. После уроков зайдешь к директору. А сейчас выйди из класса!

Коле показались несправедливыми слова учителя.

— Самовольная отлучка, самовольная отлучка!.. — повторял он. — Меня же отпустили!..

Больше он не мог сдерживаться: вспыхнул, нагрубил Анатолию Георгиевичу и выбежал из класса.

Окончились уроки. Анатолий Георгиевич прошел в кабинет директора. Он рассказал Тамаре Сергеевне о поведении Дубкова.

— Коля ушел не самовольно. Я его отпустила, — сказала Тамара Сергеевна. — Не могу понять, почему он так нагрубил вам? Последнее время мальчик держал себя образцово.

— Значит, он ушел с вашего разрешения? — спросил Анатолий Георгиевич. — А я и не знал! Давайте, вызовем его.

Тамара Сергеевна позвонила, попросила прислать к ней Дубкова.

Всюду искали мальчика, — нигде его не было. Пальто висит на вешалке, следовательно он — в доме. В одном костюме на мороз не пойдешь. В поисках товарища приняли участие все старшие воспитанники. Лиза допрашивала Юру:

— У вас все вместе, неужели ты не знаешь, где он?

Юра был простужен, и доктор оставил его в постели. Он не видел Колю, но догадывался, где он. У них было одно заветное место. Кроме них, его никто не знал, и мальчики дали друг другу слово никому о нем не говорить.

«Колька наверно там, — думал Юра. — Он замерзнет! Как его выручить оттуда?.. Доктор не позволяет вставать… Как же вытащить товарища? Послать никого нельзя. Коля еще больше озлится, если кто-нибудь узнает наш тайник. Да в таком состоянии он и меня выгонит!..»

Кто-то постучал в дверь. Жилеткин увидел Галю.

— Юра, где Коля? Он сейчас может наделать много глупостей! Скажи, где он? Я пойду туда, поговорю с ним.

И Юре показалось, что, пожалуй, одна Галина может выручить товарища. Он так бережно относится к ней и даже в озлоблении не обидит девочку.

Он рассказал Гале о существовании тайника. Девочка отправилась на чердак. С большим трудом она ползет по винтовой лестнице, крепко держится руками за холодные прутья перил. На чердаке уже темно. Обо что-то ударилась головой, но не обращает внимания…