Бал моей мечты, стр. 5
Глава 2
Узница
Надо же, какая темнотища! Неужели такое бывает, чтобы не видно вообще ничего! А собственно, как тут может быть что-то видно? Окон нет, щелей, из которых мог бы сочиться свет, – тоже. Дверь-то с ладонь толщиной! Чтоб он провалился, этот пансион А.М. Бонч-Осмоловской! Не зря Даша так не хотела сюда ехать! Она привалилась спиной к двери толщиной в ладонь и съехала по ней на пол. Холодно. Даша натянула на колени длинную ночную рубашку, выданную сестрой-хозяйкой Валентиной Яковлевной, доброй смешливой толстухой. Для искоренения такого порока, как зависть, в пансионе строго следили за тем, чтобы девочки ничем не отличались друг от друга. У всех было казенное белье, включая ночные рубашки, одинаковые джинсовые костюмы с футболками, в которые воспитанницы переодевались, когда возвращались с уроков. Лера говорила, что у них одинаковой была и верхняя одежда. Чтобы не путаться в вещах, у каждой девочки было несколько собственных узеньких шкафчиков, подобные которым последний раз Даша видела в детском саду. Разница была в том, что в пансионе шкафчики закрывались ключом, который выдали в первый же день. Ключ одновременно подходил ко всем Дашиным шкафчикам: в коридоре, в дортуаре, в умывальне, еще к прикроватной тумбочке и даже к ящику со школьными принадлежностями в классной комнате. Даша так неприлично радовалась, что в этой жизни на виду у пятнадцати девочек у нее есть нечто, закрывающееся от других на ключ, что многоопытная Лера тут же поспешила охладить ее пыл. Она сказала, что у классной дамы Анны Михайловны с очень симпатичным прозвищем – Милашка есть свой ключ, который подходит одновременно ко всем шкафам, тумбочкам и ящикам абсолютно всех девочек их восьмого класса. И время от времени Милашка проводит проверку на предмет того, не хранят ли девочки чего недозволенного. Даша спросила, что в пансионе считается недозволенным. Оказалось, что это косметика, лекарственные препараты, деньги, игральные карты, порнография и даже глянцевые девчачьи журналы.
– Ну… про порнографию, это я понимаю, а вот чем глянец пансиону не угодил?
– Модестовна считает, что подобные журналы существуют для очень низко интеллектуальных особ, к каковым она не желает относить воспитанниц своего пансиона, – объяснила Лера. – Она считает эти журналы опасными для юных душ, оболванивающими и растлевающими.
Честно говоря, Даша и сама иногда удивлялась глупости и пошлости материалов, которыми пестрели девчоночьи журналы, но никогда не считала их опасными.
– А косметика? Чем косметика-то может повредить?
– Директриса говорила, что, во-первых, она может быть просроченной и нанести вред здоровью, а во-вторых, она считает, что мы еще не умеем ею правильно пользоваться.
– Что значит не умеем? По-моему, больших знаний это не требует.
– А она говорит, что мы красимся вульгарно, и пансион нас научит, как это делать правильно.
– И что, здесь действительно учат?
– Пока еще не учили, но к некоторым праздникам сюда приходят мастера-визажисты и делают нам макияж.
– И как?
– Вообще-то, здорово… Да ты и сама скоро увидишь.
– А духи тоже относятся к косметике? – очень заинтересованно спросила Даша, поскольку привезла с собой маленький флакончик любимых духов.
– Духи Модестовна вообще не переносит. Она считает, что в современном обществе совершенно утрачена культура их применения.
– То есть?
– То есть ей кажется, что ими пользуются неумеренно и часто без соответствия возрасту и ситуации.
Даша с сомнением пожала плечами, решив не выдавать Лере свой секрет, а потом еще раз выразила сомнение на предмет того, чтобы один ключ подходил сразу ко всем шкафам. Лера расхохоталась. Оказалось, что у директрисы хранится так называемый Царский Ключ, который подходит вообще ко всем дверям пансиона.
– Неужели даже к комнатам преподавательниц? – не могла поверить в рассказанное Даша.
– Представь себе! Даже у них нет настоящей личной жизни!
– Как же так? Это же ущемление человеческих прав! Они могут возмутиться!
– Им наверняка неплохо платят за ущемление этих прав. Их же предупреждали обо всем, когда они устраивались сюда на работу.
– И что… директриса… ну, она пользуется этим Царским Ключом?
– Естественно. Раз в месяц она устраивает такой шмон, мало не покажется. Прикинь, в конце года уволили математичку, потому что у нее в комнате нашли журналы «Playboy».
– Да ну!
– Вот тебе и «да ну»!
Даша поежилась. Ночная рубашка была длинной, но с короткими рукавами. Она почувствовала, что продрогла, зато глаза привыкли к темноте, и она даже в отсутствие щелей и окон смогла наконец разглядеть, где находится. Она сидела у двери маленького, абсолютно пустого помещения типа кладовки или чулана и удивлялась тому, что страх прошел. Она думала, что в этой комнате ее ожидает нечто более ужасное, чем пыль и спертый воздух.
Поднявшись на ноги, Даша ощупала стены. Они были выложены кирпичом и не оштукатурены. В каждом углу комнаты находилось по выступу вроде кирпичной колонны. Даша уже знала, что старинный особняк, который директриса каким-то образом получила под пансион, отреставрирован и отремонтирован не весь. Здание в плане имело вид квадратной буквы «О» с замкнутым двориком внутри, и все этажи северной перекладины этой «О», называемые Северным Корпусом, пока были закрыты. В будущем, возможно, довольно далеком, Александра Модестовна планировала провести ремонт и там. Значит, бензиновая принцесса Айгуль со своей «шестеркой» Танькой заманила Дашу в Северный Корпус. Интересно, откуда у нее ключ от этой каморки? Подходит ли к ней Царский Ключ Модестовны? Впрочем, какая разница. Никто не знает, что Даша находится здесь, и никто не придет ее выручать.
Даша опять поежилась. Неужели Гулька решила ее тут замуровать? Сгноить заживо? Зачем?
Гулькин оруженосец, Танька Евчак, или по-местному Чака, сегодня разбудила Дашу посреди ночи и грозно потребовала:
– Иди за мной!
– Да пошла ты! – огрызнулась Даша и отвернулась от нее на другой бок.
Чака сорвала с нее одеяло и прошипела:
– Я сказала, иди за мной!
Даша нехотя поднялась с постели, чтобы вырвать у нее одеяло, но рядом уже стояла Гулька Талиева.
– Чего ты такая нервная, Казанцева? – шепотом спросила она. – Боишься нас?
– Чего мне бояться? – пожала плечами Даша. – Что вы мне можете сделать и, главное, зачем?
– Правильно понимаешь, – согласилась Айгуль, – бояться тебе нечего, а потому пойдем с нами.
– Куда?
– На экскурсию по пансиону. Ты же нигде не была, ничего не видела.
– А днем нельзя сходить на экскурсию? Что-то мне сейчас спать хочется.
– Если Милашка нас днем на такую экскурсию отпустит, ее тут же отстранят от работы. Ты же не хочешь, чтобы от нас забрали душку Анну Михайловну, а, Казанцева?
– Не хочу, – кивнула головой Даша, – но я также не хочу тащиться сейчас на экскурсию.
– Трусишь, Дашуля? – презрительно скривилась Айгуль.
Даша понимала, что Гулька пошла по верному пути. Кому захочется расписаться в трусости? Даше тоже не хотелось, тем более что она действительно почему-то не боялась. Она обула синие казенные тапочки с голубыми помпончиками, вырвала у Чаки свое одеяло, бросила его на постель и сказала:
– Ну ладно, идем.
– Сверни одеяло так, будто ты под ним лежишь, – приказала Айгуль. – Милашка может наведаться с проверкой.
Даша послушно исполнила приказание и пошла вслед за Талиевой и Чакой. Айгуль открывала запертые двери каким-то ключом, который для этого достала из-за ворота ночной рубашки.
Они довольно долго крались по тускло освещенным коридорам, сворачивали на какие-то лестницы, то поднимались, то опускались по ним, то снова попадали в коридоры. Даша окончательно запуталась и думала о том, что если девчонки сейчас от нее сбегут, то она ни за что не найдет дороги назад и будет вечно скитаться по коридорам и этажам пансиона, как какое-нибудь привидение. Она улыбалась этим своим мыслям, когда Гулька с приятельницей остановились у ничем не примечательной двери с блестящей золотистой ручкой.