Черный призрак, стр. 78

— Вы думаете, Настя решила пройти лабиринт?

— Попытаться еще раз, — кивнул профессор. — Она это делает довольно часто, как и я. Только вся беда в том, что каждый раз после этого едва выживает. Сейчас надо идти к лабиринту и ждать, когда девочка из него выйдет.

— Пошли, раз надо. — Я встал. — Только если она уже не раз это делала, то почему вы так встревожились?

— Болит, — пожаловался профессор, показывая на грудь. — Раньше не болело, а теперь едва терплю, это верный знак, что Настя в беде.

— Тогда стоит поторопиться…

— Да, да… я только возьму кое-какие припасы. Иногда приходится долго ждать.

Он набил мешок разными колбами и цилиндрами, и мы направились к двери.

— А вы действительно считали, что я погиб?

— Это так. — Профессор вздохнул. — Вам этого не понять, вы еще слишком молоды и верите только тому, что видите глазами, а я верю только сердцу. Это разные вещи: глаза часто обманывают, на них накатывают наваждения, миражи, галлюцинации, а сердце никогда не обманывает. Я знал, что вы умерли, юноша, только поэтому мы ушли…

— Что я, по-вашему, ходячий труп? — Мы вышли из дома и направились к горам. — Давно уже умер и хожу только потому, что какой-то грязный колдун поднял меня из могилы? Зомби?

— Зря смеетесь над теми вещами, которых не понимаете, Григ. В этом мире много странного, во вселенной тем более, но вы не ходячий мертвец, я вас снова чувствую сердцем.

— Ошиблись, получается, чувствами? Выходит, не только глаза, но и сердце ошибается?

— Не думаю, — покачал головой Сергей Сергеевич. — Скорее произошло нечто такое, чего мы не понимаем. Мне, например, в голову приходит только один вариант: вы были мертвы, а потом ожили.

— Разве такое бывает?

— Вы же слышали о клинической смерти, когда человек умирает, а его оживляют?

— Не думаю, что это настоящая смерть…

— Ошибаетесь, вытаскивают с того света не всех, а лишь небольшую часть, и люди после этого настолько меняются, что от прошлой личности почти ничего не остается.

— Глупости это все, — нахмурился я. — Не хотите ли вы сказать, что перед вами не я, а кто-то другой, полностью изменившийся?

Не то чтобы не верил профессору, только если в этом признаюсь, то мне придется признать еще и многое другое, например, собственную смерть и оживление.

А еще придется поверить, что Наибу — мой друг, хоть я ее ни разу не видал, а заодно и в то, что знаком с ней много лет. И зовут меня Черным призраком за то, что незаметной тенью прохожу в темноте переходов, и Проводником, потому что могу отвести вас в любое место вселенной за небольшую плату.

В общем, если такое рассказать в психиатрическом кабинете, то из него уже не выйдешь, добрые люди помогут все позабыть с помощью электрошока и психотропных препаратов.

Думаю, врачам понравится мой рассказ о том, как я умер, а потом возродился снова, возможно, кто-то на этом защитит диссертацию и прославится.

— У вас другой случай, мне совершенно непонятный. А на самом деле я мало что понимаю, просто принимаю все как есть и вам так советую…

ГЛАВА 5

Мы шли довольно быстро. Может, мне показалось, но с каждым разом дорога к лабиринту становится короче, и времени тратится на нее все меньше.

— Лабиринт — странное образование, его выстроили существа, обладающие совершенно другими знаниями. Земная наука отрицает наличие энергии у всего живого и особой силы, заключенной в ней. Вы же видели, юноша, как Настя поднимала каменные кубы, весящие сотни килограммов, практически не прикасаясь к ним?

— Видел, и что из этого?

— Да ничего, просто очень познавательно. Мы пришли.

Сергей Сергеевич остановился на краю уступа и осторожно глянул вниз на лабиринт, я тоже посмотрел туда. Все-таки странное это место. Сверху ничего не видно, мешает белесая пелена, которая заполняет все пространство, хотя в самом лабиринте она поднимается всего на метр от земли. Ощущение такое, словно кто-то устроил так, чтобы никто не смог рассмотреть сверху лабиринт и составить его точный план.

— Думаю, находясь в лабиринте, мы можем путешествовать во времени…

— Что? — Я посмотрел на профессора как на ненормального. У него дочь там внизу погибает, а он ведет философские разговоры. — Это-то тут при чем?

— Подождите, юноша, не торопитесь. — Сергей Сергеевич пристально посмотрел на меня. — Я говорю не просто так, в этом есть смысл, сейчас рассказываю вам то, что мне удалось понять. И поверьте, сказанное мной не пустые слова, нужно это знать, вам же сейчас придется спускаться вниз.

— Разве мы не пойдем вместе?

— К лабиринту нельзя подходить парами и группами.

— Почему?

— Вам так хочется все испытать на себе? Неужели черепа, сложенные у входа, вас ничему не научили? Я сам, конечно, не проверял, но Настя рассказывала о том, что все экспедиции, которые заходили внутрь, погибали полностью. А одиночки нередко возвращались — потрепанные, усталые, но живые. Этому есть объяснение: когда люди идут группой, они мыслят коллективно, а значит, и оцениваются так же.

— Кем?

— Лабиринтом.

— И что?

— Все гибнут.

— Да уж, — вздохнул я, — умеете вы поднять настроение. Вы думаете, мне хочется идти туда? Да у меня поджилки от ужаса трясутся! Как подумаю, что меня снова сдавит так, что воздух перестанет поступать в легкие, то дрожу весь. Смотрите — уже холодный пот выступил!

— Не настраивайте себя на что-то плохое. Возможно, Настя лежит у входа, и вы просто поможете ей подняться наверх.

— А если ее там нет? Если она все еще внутри лабиринта?

— В таком случае придется подождать.

— Так же, как вы меня ждали?

— Так же…

— Да уж. — Вниз мне идти точно не хотелось, а отсюда сверху ничего не видно, все равно придется спускаться или ждать, пока не кончится еда, а потом снова ждать… — Извините, не понял, что вы сказали о коллективном разуме?

— Лабиринт — сложная информационная система, она имеет свои критерии отбора, свою защиту от нежелательного проникновения, поэтому каждый входящий проверяется на соответствие заложенных параметров. Какие они, никому неизвестно. Это мог знать только тот, кто настраивал систему. Лабиринт — древнее образование…

— Мне вот что еще непонятно.

Дышалось мне тяжело, и неизвестно отчего: то ли от дыхания лабиринта внизу, то ли от собственного страха, мне точно не хотелось вниз, а этот разговор помогал справиться с собой.

— Что вы еще хотите узнать, юноша?

— Почему Осирис и другие боги не попытались вернуться через лабиринт? Почему не искали артефакт? Мы же сейчас делаем то, что могли сделать они.

— Они пытались… — Сергей Сергеевич по-прежнему стоял у края и вглядывался в белесую пелену, словно все еще надеялся там что-то разглядеть. — Когда я впервые пришел сюда, повсюду лежало много различных предметов явно египетского происхождения, да и черепов человеческих хватало. А потом в одну ночь они исчезли без следа.

— А куда?

— Не знаю, вечером еще были, а утром не нашел ничего, у меня осталось только то, что успел подобрать и унести в дом…

— Плохо…

— Да, конечно. — Профессор полез в карман, достал оттуда записную книжку. — Я нашел кое-что о Янусе — древнем боге Рима, мне точно известно, что этот бог повторяет Осириса. Римляне использовали мифы египтян для создания своей религии, послушайте, это любопытно.

— Зачем?

— Не спрашивайте, что и как, просто слушайте и запоминайте.

Сергей Сергеевич стал читать, а я слушать. Хорошо, что рассказ оказался довольно коротким:

— Янус — владыка всех начал и начинаний. Под его покровительством находились все входы и выходы, будь то двери частного дома, храма богов или ворота городских стен. Храм Януса представлял собой две большие арки, соединенные поперечными стенами, с двумя воротами, находившимися друг напротив друга. Внутри стояла статуя бога, у которого было два лица, обращенных в противоположные стороны: одно — в прошлое, другое — в будущее.