Нескромные сокровища, стр. 15

– По-видимому, вы можете удовлетворить его, – отвечал я. – Ну, какие же это случаи и какие занятия? Касаются они также браков и сокровищ?

– Вот уже тридцать пять лет, – отвечал он, – как на острове замечается недостаток мужских цилиндрических сокровищ. Все женские сокровища круглого типа стали жаловаться на это и подали в государственный совет докладные записки и прошения, в которых излагали свои нужды. Совет, всегда руководящийся высшими соображениями, не отвечал в течение месяца. Вопли сокровищ стали подобны тем, какими голодный народ требует хлеба. Сенаторы назначили, наконец, депутатов для того, чтобы расследовать дело и доложить о нем собранию. Это длилось еще месяц. Вопли удвоились. И близок уже был открытый бунт, когда в Академию явился один ювелир, человек очень искусный. Были произведены опыты, увенчавшиеся успехом, и после отзыва членов комиссии, с разрешения начальника полиции, ювелир был снабжен грамотой, дающей ему привилегию в течение двадцати лет обслуживать сокровища круглого типа.

Следующий случай заключался в недостатке женских сокровищ многоугольного типа. Были приглашены все художники для устранения этого бедствия. Были объявлены премии. Было изобретено множество аппаратов, некоторые из которых удостоились наград.

– Вы видели, – прибавил Сиклофил, – что сокровища наших женщин бывают различной формы. Но они сохраняют неизменной ту форму, которую получили при рождении. Так ли обстоит дело у вас?

– Нет, – отвечал я, – женское сокровище, европейское, азиатское или африканское, имеет форму, изменяющуюся до бесконечности – cujus libet figurae capax, nullius tenax. [16]

– Значит, объяснение, какое дали наши физики явлению этого рода, правильно, – сказал он, – двадцать лет тому назад появилась на острове одна молодая брюнетка, очень любезного нрава. Никто не понимал ее языка; но когда она изучила наш, она ни за что не хотела открыть, где ее отечество. Между тем, ее грация и привлекательные свойства ума очаровали многих из нашей знатной молодежи. Некоторые из богачей предлагали ей вступить с ними в брак. Она остановила свой выбор на сенаторе Колибри. В назначенный день, следуя обычаю, их повели в храм. Прекрасная чужеземка, распростертая на алтаре, представила глазам изумленных зрителей сокровище, не имевшее никакой определенной формы; в термометре, ей поставленном, жидкость поднялась сразу на сто девяносто градусов. Верховный жрец тут же объявил, что ее сокровище ставит обладательницу его в разряд куртизанок, и влюбленному Колибри было отказано в женитьбе на ней. Не имея возможности обладать ею, как женой, он взял ее в любовницы. Однажды, когда она почувствовала себя вполне удовлетворенной, она призналась ему, что родилась в столице вашей империи. Это очень возвысило наше мнение о ваших женщинах».

На этом месте рассказа вошла Мирзоза.

– Ваша стыдливость, всегда неуместная, – сказал Мангогул, – лишила вас очаровательного рассказа. Я хотел бы, чтобы вы мне сказали, к чему это лицемерие, свойственное вам всем – и добродетельницам и распутницам. Смущают ли вас известного рода факты? Нет, так как вы с ними хорошо знакомы. Или здесь дело в словах? По правде сказать, это уж совсем непонятно. Если смешно краснеть от поступка, не бесконечно ли смешнее краснеть от слов, его обозначающих? Я без ума от островитян, о которых идет речь в этом драгоценном дневнике. Они все называют своими именами, язык их прост, и понятия о честном и бесчестном гораздо определеннее.

Мирзоза

Женщины там ходят одетые?

Мангогул

Конечно. Но не из приличия, а из кокетства. Они прикрываются для того, чтобы возбуждать любопытство и желания.

Мирзоза

И это, по-вашему, вполне соответствует хорошим нравам?

Мангогул

Несомненно.

Мирзоза

А я сомневаюсь.

Мангогул

О, вы всегда во всем сомневаетесь!

Беседуя таким образом, он небрежно перелистывал дневник:

– Есть тут обычаи в высшей степени странные, – говорил он. – Смотрите, вот глава о наружности туземцев. Тут нет ничего, чего бы вы не могли слышать при вашей исключительной стыдливости. Вот другая – о туалете женщин: она совсем в вашей компетенции и могла бы послужить вам на пользу. Вы не отвечаете! Вы никогда не доверяете мне.

– Разве я не права?

– Надо будет отдать вас в руки Сиклофила, чтобы он вас отвез к своим островитянам. Клянусь, вы вернетесь оттуда совершенством.

– Мне кажется, что я и теперь совершенство.

– Вам так кажется! А между тем я не могу сказать ни одного слова, которое вы выслушали бы внимательно. Однако вы были бы гораздо лучше, и я бы гораздо лучше чувствовал себя, если бы я всегда мог говорить, а вы всегда меня слушали.

– А зачем вам нужно, чтобы я вас слушала?

– В конце концов, вы правы. Ну, хорошо, отложим до сегодняшнего вечера, до завтра или до другого дня главу о наружности наших островитян и о туалете их женщин.

Глава девятнадцатая

О наружности островитян и о женском туалете

Это было после обеда. Мирзоза сидела с вязаньем, а Мангогул, растянувшись на софе, с полузакрытыми глазами, молча занимался пищеварением. Прошел добрый час в молчании и покое, когда, наконец, султан обратился к фаворитке:

– Расположена ли сударыня выслушать меня?

– Смотря по тому, о чем вы будете говорить.

– Но, в конце концов, не все ли мне равно, слушаете вы меня или нет, как вы изволили разумно и справедливо заметить?

Мирзоза улыбнулась, а Мангогул продолжал:

– Пусть принесут дневник моих путешественников и пусть не вынимают моих закладок или, клянусь бородою…

Ему принесли дневник, он открыл его и стал читать:

«Островитяне созданы совсем иначе, нежели другие люди. Каждый от рождения несет на себе знак своего призвания, поэтому в большинстве случаев все бывают тем, чем должны быть. Те, кому природа судила быть геометрами, обладают удлиненными пальцами, похожими на циркуль. Мой хозяин принадлежал к их числу. Субъект, рожденный быть астрономом, отличается глазами в форме улитки. Географы имеют голову, похожую на глобус. У музыкантов или изучающих акустику уши в форме рожка. У межевщиков ноги похожи на шесты, у гидравликов»…

Тут султан остановился, и Мирзоза спросила его:

– Ну, что же у гидравликов?

Мангогул ответил:

– Вы спрашиваете? Так узнайте же: «Сокровище в форме трубки, пускающей струю. У химиков нос – как перегонный куб. У анатома указательный палец – как скальпель. У механиков руки – как подпилки или как пилы».

Мирзоза прибавила:

– У этого народа все не так, как в нашей стране, где люди, получившие от Брамы мускулистые руки, казалось бы, предназначенные управлять плугом, стоят у кормила государства, заседают в судах или председательствуют в академиях; у нас человек, который видит не лучше крота, проводит всю свою жизнь в наблюдениях и весь занят профессией, требующей рысьих глаз.

Султан продолжал читать:

«Между обитателями острова можно заметить таких, пальцы которых схожи с циркулем, голова с глобусом, глаза с телескопом, уши с рожком. „Эти люди, – сказал я моему хозяину, – по-видимому виртуозы, из числа тех универсальных существ, которые обладают всеми талантами“.

Мирзоза перебила султана:

– Бьюсь об заклад, что я угадала ответ хозяина.

Мангогул

Каков же он?

Мирзоза

Он ответил, что эти люди, которых природа, казалось бы, одарила всем, не годны ни к чему.

Мангогул

Клянусь Брамой, именно так. Поистине, султанша, вы очень умны. Мой путешественник прибавляет, что такое строение островитян придает всему народу вид автоматов; когда они ходят, кажется, что они занимаются измерением; когда они жестикулируют, они как будто чертят геометрические фигуры; а их пенье – исполненная пафосом декламация.

Мирзоза

В таком случае музыка у них должна быть очень плохой.