Тонгор против богов, стр. 15

Они яростно бились друг с другом под жаркими лучами полуденного солнца. Джомдат удачно отбивался от мечей противников и нападал сам. Ему удалось тяжелым шестом угодить одному из двух оставшихся противников в плечо, и из парализованной руки воина выпал и покатился по траве меч, ярко вспыхивая в солнечных лучах. Вцепившись здоровой рукой в разбитое плечо, воин упал на колени, воя от боли.

Теперь у Джомдата остался только один противник. Он сжимал в могучем кулаке боевой топор.

Бывший вождь узнал этого воина — одного из ближайших подручных шамана Тэнгри. Тот оскалился, глядя на старика, а потом стал выкрикивать ругательства. Солнечные блики заиграли на широком клинке метнувшегося вверх боевого топора.

Воин раскрутил страшное оружие над головой и обрушил его на старого вождя.

Джомдат ловко отпрыгнул, дав топору просвистеть, рассекая воздух как раз перед его грудью.

В тот миг, когда топор опускался, старик подался вперед и вогнал конец шеста в живот кочевника. Узкую талию воина окружали железные мускулы, но закругленный конец шеста погрузился в его тело на несколько локтей, издав жадный чмокающий звук. Воздух со свистом вырвался из легких раненого. Его грубое лицо исказилось в спазме мучительной боли.

Он побледнел, сложился пополам и осел на землю. Топор отлетел в сторону.

Джомдат шагнул поближе. Нависнув над скорчившимся противником, он занес крепко сжатый кулак и изо всех сил ударил его в острие подбородка.

Звук удара получился точно таким, какой издает деревянная колотушка мясника, отбивающая говяжий бок. Воина приподняло на несколько дюймов над землей и швырнуло на спину.

Быстро разделавшись с тремя нападавшими, Джомдат, ожидая подвоха, повернулся окинуть взглядом свой лагерь и только тогда заметил стоявшего в тени палатки четвертую фигуру, закутанную с головы до ног в черный плащ с капюшоном. Человек опирался на посох из черного полированного дерева, на конце которого горел, словно зеленый злобный глаз, большой камень.

— Итак, подлый пес-шаман, ты не удовольствовался тем, что отдал меня на растерзание диким зверям… Ты явился со своими подручными закончить грязное дело! — прогромыхал Джомдат.

Закутанный в черный плащ колдун рассмеялся. Старый вождь нахмурился. Медленно спустился он с холма и приблизился к своему врагу, сжимая в могучей руке окровавленный шест. Но вот колдун откинул назад капюшон, открыв ужасное лицо, похожее на оскаленный череп.

Выглядел он усталым, опустошенным, словно голод и жажда иссушили его плоть. Иссиня-черная кожа плотно облегала кости, подчеркивая их рельеф. В черных провалах глазниц жестоко и насмешливо горели глаза, а тонкие губы чародея разошлись в насмешливой улыбке, обнажив длинные зубы, такие же острые и страшные, как оскаленные клыки вандара.

Колдун вытянул вперед руку, сжимавшую жезл, и светящийся камень на его конце слегка коснулся обнаженного плеча Джомдата. Руку вождя словно пронзила жгучая молния, мгновенно омертвив плоть от плеча до запястья точно так же, как несколько секунд назад удар вождя парализовал руку одного из противников. Ледяной паралич заставил пальцы разжаться, и деревянный шест упал к ногам вождя.

Человек в черном плаще снова резко рассмеялся.

Светящийся камень слегка коснулся бедра старого вождя, и тот рухнул словно зверь, остановленный точно нацеленной стрелой. От прикосновений колдовского пылающего камня рука и нога вождя сделались бледными, словно слепленными из воска.

Теперь чьи-то руки схватили Джомдата сзади, заставляя его приподняться на колени. Тогда старик пожалел, что не убил троих предателей, напавших на него, когда те лежали на земле, находясь полностью в его власти. Но укоренившееся в нем милосердие делало такие поступки невозможными. Ругаясь, воины шамана связали бывшему вождю руки за спиной, стянули веревкой ноги. Сам же Джомдат мрачно размышлял о том, что ему предстоит теперь расплата за дурную привычку щадить побежденных: те, кого он пощадил, вовсе не собирались щадить его!

Беспомощный, связанный Джомдат молча наблюдал, как шаман Тэнгри собирал в кучу хворост. Потом он подпалил дерево, прикоснувшись к нему колдовским камнем. Вскоре посреди лагеря уже ярко горел костер.

Вынув из костра горящую головню, шаман подошел к крепко связанному старому вождю. Пламя высветило его бесплотные черты. Он улыбался жуткой улыбкой.

— Я не мог оставить тебя диким зверям, старик, — хохотнул он. — Я все делаю основательно. И с тобой, и с твоим щенком-сынком должно быть… покончено!

С этими словами он прижал горящий конец палки к груди Джомдата. Старый вождь стиснул зубы и так свирепо сжал губы, что те посерели. Он не доставит этому дьяволу-жрецу удовольствие, палач не услышит, как воет старый воин, какой бы ужасной ни была эта боль. Горячие угли зашипели, коснувшись кожи старика. Его стошнило от наполнившей ноздри вони.

Он смутно ощутил, как шаман отнял горящую ветвь от его тела, и неясно, словно бы издалека, услышал голос колдуна:

— Спешить незачем… У нас весь день впереди… И клянусь Темными Владыками Хаоса, мы еще услышим, как ты запоешь?

Перед глазами Джомдата из племени джегга все плыло, но он смутно увидел, как горящий факел снова приближается. Он ухватился за единственную мысль, молнией пульсирующую в его голове: «Где-то там, в степи, мой сын Шангот, который, должно быть, скоро вернется в лагерь».

Сквозь туман боли Джомдат взмолился своим богам, чтобы сын его вернулся вовремя и успел спасти его. Или, по крайней мере, отомстить за него. Но вернется ли принц?.. Сможет ли он победить злого колдуна?

Мысль о сыне, который мог оказаться столь же беспомощным в лапах коварного колдуна, наполнила сердце вождя болью гораздо большей, чем та, что причинял ему горящий факел.

Глава 8

ТОНГОР УКРОЩАЕТ ЗАМПА

Сначала Тонгор камнем падал вниз. Ветер, оглушая, свистел у него в ушах. Он дергал и рвал плащ, пока тот не развернулся малиновыми крыльями. Северянин падал, кувыркаясь, кружась в небе. Быстрота падения выбила воздух из легких. Не в силах вздохнуть, Тонгор чувствовал, летя в темную бездну, лежавшую у подножия черной мраморной стены, как постепенно меркнет сознание.

Затем, непонятно почему, падение замедлилось. Тонгор не знал, с чем это связано, но все происходило именно так, ибо ветер больше не визжал у него в ушах, словно разъяренные демоны, и воин смог перевести дух. Тонгор благодарно глотнул морозного воздуха, чувствуя, как рассеиваются смутные тени у него перед глазами. Он оглянулся, окинув безумным взглядом уносящуюся к небу гору. Голова валькара снова закружилась, и он борясь с головокружением, в какой-то мере овладел своими чувствами.

Тонгор и в самом деле падал медленнее, чем раньше. Ему удалось понять причину этого таинственного, но счастливого явления.

Когда узкий каменный карниз начал крошиться под тяжестью валькара, Тонгор не упал, а спрыгнул со скалы. Прыжок этот пронес его сквозь кучу парящих неподалеку осколков разбитого летающего корабля Соомии. Когда воллер ударился о Гору Смерти, обломки листов урилиума с обшивки корпуса и арматуры оказались оторванными от смятого корпуса разбитого судна. Урилиум, искусственный металл, созданный десять лет назад Оолимом Фоном, являлся магическим веществом с уникальным свойством антигравитации. Именно действие этого магического вещества, которое «падает вверх», а не вниз, и придавало воздушным кораблям способность летать. Проносясь сквозь плавающее в воздухе облако из крупных и мелких кусков урилиума, Тонгор инстинктивно ухватился за крупный осколок.

Северянин сделал это не задумываясь, под воздействием какого-то слепого импульса. Сработал тот же инстинкт, что заставляет утопающего хвататься за любую деревяшку, какая окажется в пределах досягаемости.