ЗВЕЗДА КОЗОДОЯ, стр. 64

ОТБЭЛ И СЛОН Рассказ одного пастуха

Первое воскресенье

Отбэл был важным человеком. Он имел целых шесть молотилок, которые день и ночь крутились — «нон-нон-нон-нон».

Шестнадцать крестьян, побагровев от натуги, шаг за шагом двигались по кругу, крутя колесо молотильни. Они обмолачивали рис, наваленный горами на полу. Рисовая солома и шелуха летели назад, и едва успев закончить одну, работники принимались за следующую горку. От неочищенного риса и колосьев поднималась мелкая, словно дым, пыль, желтая, как песок пустыни.

В глубине полутемной молотильни, заведя руки за спину, взад-вперед прохаживался Отбэл. Он держал в зубах яшмовую трубку и, прищурившись, внимательно следил за тем, чтобы пепел не упал на рисовую солому.

Молотильня была добротно построенной и большой, размером со школу. Однако когда одновременно работали все шесть молотилок, ее деревянные стены начинали дрожать и раскачиваться — да так сильно, что аж живот сводило. Поэтому на Отбэла обычно нападал такой жуткий голод, что он с аппетитом съедал бифштекс размером не меньше 6 сун [111] и пышущий жаром омлет величиной с половую тряпку.

Вот так, со стуком «нон-нон-нон-нон» работала молотильня.

Однажды, ни с того, ни с чего на молотильню явился белый слон. Настоящий белый слон, а не какой-нибудь выкрашенный белой краской. Зачем он пришел сюда? Иногда со слонами такое бывает — они выходят из леса и идут к людям, просто так, безо всякой цели. Этот слон тихонечко заглянул в Дверь, до смерти напугав работников. Почему они испугались? Да ведь они же не знали, что слону может в голову прийти. Но никому из них не хотелось показать свой страх перед другими, а потому все продолжали усердно крутить колесо.

В это время Отбэл стоял позади выстроившихся в ряд молотилок, засунув руки в карманы. Он бросил строгий взгляд на слона, а затем сразу же опустил глаза и, как ни в чем не бывало, продолжил ходить взад-вперед.

А слон уже просунул ногу в дверь. Как тут все испугались! Но работы было невпроворот, да и боязно было впутываться в эту историю, так что все от слона отвернулись и продолжали молотить рис.

Отбэл, который стоял в самом дальнем и темном углу молотильни, вытащил обе руки из карманов и еще раз мельком взглянул на слона. А затем напустил на себя скучающий вид, нарочито зевнул и, сцепив руки за головой, продолжил вышагивать по молотильне — туда-сюда. Слон уже поставил внутрь обе передние ноги и сделал шаг. Как же перепугались крестьяне! Да и Отбэл немного струхнул, однако сделал вид, что ничего не заметил, пыхнул своей большой яшмовой трубкой и медленно зашагал по молотильне.

Наконец, слон вошел в молотильню. А затем прошелся вдоль молотилок.

Те работали быстро, рис разлетался в стороны и, словно капли дождя или градины, стучал по слоновьей шкуре. Слону это, кажется, не понравилось, он прищурил свои маленькие глазки, но потом улыбнулся.

Наконец Отбэл решился, вышел из угла и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут слон сам заговорил красивым и певучим голосом:

— Вот беда. Уж больно быстро они крутятся, песок мне на бивни летит.

И правда, рис стучал по слоновьим бивням и барабанил по белой шкуре. Да, жизнь Отбэла была в опасности, но он взял трубку в правую руку, набрался смелости и сказал вот что:

— Ну, как? Интересно у нас?

— Очень интересно, — сказал слон, наклонив голову и прищурив глаза.

— Может, останешься здесь?

Крестьяне ахнули и, затаив дыхание, посмотрели на слона. После слов Отбэла они прямо-таки затряслись. Однако слон спокойно ответил:

— А что, можно и остаться.

— Ну, что ж. Давай так и сделаем. Почему бы и нет, — радостно сказал Отбэл.

От улыбки по лицу его побежали морщинки, он аж покраснел.

Вот так Отбэл завладел слоном. И теперь он мог сделать с ним что угодно — хоть работать заставить, хоть в цирк продать, — в любом случае барыш был бы больше десяти тысяч.

Второе воскресенье

Ох, и смекалистый человек этот Отбэл: слон, которого он с такой ловкостью заманил к себе, был замечательный — сильный, как двадцать лошадей, белоснежный, с такими красивыми бивнями! Да, хороша слоновая кость. А какая замечательная, прочная шкура! Да и работников таких еще поискать. Как ни крути, придумать такое мог лишь очень смекалистый человек.

— Эй, слон, а тебе часы не нужны? — попыхивая трубкой и прищурившись, спросил как-то Отбэл, зайдя в слоновий загон, сколоченный из толстых бревен.

— Нет, мне часы не нужны, — с улыбкой ответил слон.

— А ты надень. Неплохо смотрятся, — сказал Отбэл и повесил слону на шею огромные часы из жести.

— Какая хорошая вещь, — сказал слон.

— Ну, к таким часам нужна цепочка, — сказал Отбэл и прикрепил к передней ноге слона стокилограммовую цепь.

— Какая красивая цепочка, — сказал слон, потопав тремя свободными ногами.

— Может тебе и ботинки надеть?

— Да не ношу я ботинки.

— А давай-ка попробуем хоть один, у меня есть для тебя хороший ботиночек, — сказал, прищурившись Отбэл, и надел на заднюю ногу слона огромный ботинок, сделанный из красного папье-маше.

— Неплохой, — сказал слон.

— Ну, к такому ботинку надобно украшение, — сказал Отбэл и приказал навесить гирю в четыреста килограммов.

— Как красиво, — сказал слон и радостно потопал двумя свободными ногами.

На следующий день огромные жестяные часы отвалились, а никудышный бумажный ботинок разорвался, поэтому слон, ужасно довольный, волочил за собой лишь цепь и гирю.

— Извини, слон, налоги выросли, не поможешь ли начерпать воды из реки? — прищурившись, спросил Отбэл, заложив руки за спину.

— Давайте-давайте, начерпаю. Сколько угодно.

От радости глаза слона стали узкими, как щелочки. После обеда он вычерпал целых пятьдесят ведер воды из реки, а затем полил огород.

Вечером слон вернулся в свой загон, съел десять вязанок соломы и, посмотрев на серпик юного месяца на западном небосклоне, сказал:

— Как же приятно работать. Чувствуешь себя таким бодрым.

— Извини, слон, налоги опять выросли, не поможешь ли принести дров из лесу? — спросил на другой день Отбэл, надев на голову красную шапку с кисточками и спрятав руки в карманы.

— Конечно, принесу. И погода нынче отменная. Я вообще люблю гулять по лесу, — сказал с улыбкой слон.

Отбэл немножко разволновался и чуть не выронил трубку из руки, однако слон выглядел таким довольным, когда зашагал в лес, что Отбэл успокоился, опять сунул трубку в рот, тихонько кашлянул и направился наблюдать за работой крестьян.

А слон после обеда натаскал девятьсот охапок дров. Глаза у него от радости стали узкими, как щелочки.

Вечером он опять вернулся в загон, съел восемь вязанок соломы и, посмотрев на молодой четырехдневный месяц на западе, сказал сам себе:

— Как же хорошо, Санта Мария.

Наступил следующий день.

— Извини, слон, налоги выросли в пять раз. Не поможешь нам сегодня раздуть огонь в кузнице?

— Давайте, давайте, раздую огонь. Честно сказать, я даже камни сдуваю, вот как.

Отбэл вновь насторожился, но сразу же успокоился и даже рассмеялся.

А слон, не спеша, направился в кузницу, согнул передние ноги и, вместо кузнечных мехов, полдня раздувал огонь.

Вечером того дня он вернулся в свой загон, съел семь вязанок соломы, и, посмотрев на молодой пятидневный месяц на небе, сказал:

— Ох, ну и устал же я. Но зато очень рад. Санта Мария!

На следующий день слон уже работал с самого утра. Но соломы получил всего пять вязанок. Бывает же такое, всего лишь пять вязанок соломы, а силища от них неимоверная.

Вот как выгодно было держать слона. А все потому, что Отбэл оказался очень смекалистым. И, правда, Отбэл был о-очень важным человеком.