Тайна зловещего родственника, стр. 19

Раздвижные двери в том конце галереи, где они стоили, неожиданно поехали в разные стороны. Прислонившаяся было к одной из створок Трикси пошатнулась и схватилась за медную ручку, чтобы не рухнуть на пол. И тут на нее прыгнуло что — то большое и черное, с кривыми скользкими лапами. Оно шлепнулось на руку девочки, а потом скатилось вниз и упало на землю к ее ногам.

СТРАННЫЕ ПОРТРЕТЫ

Это был черный паук! Сдерживая крик ужаса, рвущийся из горла, Трикси успела сообразить важную вещь: по размерам он был слишком велик для настоящего. Уверенная, что недобрую шутку с ней сыграл кто — то из мальчиков, она, не оглядываясь, негодующе бросила через плечо:

— Ах, как остроумно! Невероятно остроумно… Вы уж, пожалуйста, хотя бы Белку не пугайте черными пауками. Она их панически боится.

Потом Трикси услышала голос Джима, с холодной яростью проговорившего:

— Это вовсе не остроумно. Не остроумно, и не смешно. Розыгрыши подобного рода — штука довольно опасна. Брайан! Полагаю, вы не имеете отношения к падающим с неба паукам?

Братья Белдены отрицательно покачали головами и произнесли хором: — Конечно, нет.

— Думаю, в такой форме выразились представления дядюшки Монти о комическом! — прибавил Март, и Трикси с удивлением заметила, что он рассержен еще больше Джима.

— Не нравится мне этот малый, — с мрачной брезгливостью произнес Март в заключение и прижал к себе сестру, как бы желая защитить ее.

— Держу пари, любая из твоих подруг в такой ситуации подняла бы дикий визг, потеряла сознание или ударилась в истерику.

Брайан по — братски сжал руку Трикси,

— Гиблое дело эта вечеринка, — сказал он. — Ничего хорошего ждать от нее не приходится. Ей — Богу, мы поступили бы в высшей степени мудро, если бы смылись домой при первой возможности. Невелико удовольствие — по очереди каким-нибудь хитрым образом отвлекать дядю Монти, чтобы он нанес поменьше вреда гостям. Лично против него я вообще — то ничего не имею, но он и впрямь делает все, чтобы отравить жизнь Ди.

Джим уже несколько минут, пристально изучавший бронзовые ручки раздвижных дверей, выпрямился.

— Всё ясно. Я понял, как срабатывает эта штуковина. Резинка да кнопка — вот и весь секрет. Я чертовски рад, Трикс, что за дверную ручку ухватилась не Белочка, а ты. Белка только — только начала избавляться от болезненного страха перед пауками. Безобразная шутка дяди Монти легко могла бы отбросить ее далеко назад, даже привести к серьезному рецидиву болезни. Любопытно, сколько еще таких хохм приготовил новоиспеченный родственник Линчей!

— Да, наверное, дом просто нашпигован нечистью. — Март с омерзением передернул плечами. — Я уже сказал один раз и готов повторить снова: не нравится мне этот малый. Сильно не нравится.

— Если честно, то и мне он очень не по душе, — поддержала брата Трикси. — Я все больше и больше прихожу к выводу, что дядюшка Ди самозванец.

— Ну, ну, сестренка, не увлекайся, — мягко возразил благоразумный Брайан. — Только потому, что он чем — то непохож на других людей, несколько… эксцентричен, скажем так, в поступках и обладает своеобразным чувством юмора…

— Не только поэтому! — резко оборвала Брайана возбужденная Трикси. — Вовсе не только поэтому. Он абсолютно ничем не напоминает миссис Линч внешне. Он, ее якобы родной брат! Миссис Линч такая красивая, такая статная, высокая, с огромными голубыми глазами. А он — коротышка, усохший сморчок, и у него противные глазки — глядя на них, я всякий раз представляю себе косточки от маслин.

— А вот это ровным счетом ничего не означает, — запротестовал Март. — Надо рассуждать объективно.

Тетя Алиса совсем не похожа на маму, ни лицом, ни фигурой, а они тем не менее сестры.

— Да, сестры, — нетерпеливо согласилась Трикси. Но мы все знаем, что тетя Алиса похожа на своего отца нашего дедушку, а мама — на свою мать, нашу покойную бабушку. Если бы убедиться, — с прежним упорством продолжала она, — что у обоих родителей Линч были голубые глаза, мы бы тогда точно знали, что дядюшка Монти — лжец и самозванец,

Брайан негромко присвистнул.

— Знаешь, Трикс, в том, что ты говоришь, что — то есть. Наука учит нас, что голубой цвет — рецессивен, то есть принадлежит к тем родительским признакам, которые наследуются у потомства первого поколения. Стался быть, у голубоглазых отца и матери не может родиться ребенок с карими глазами.

— Это теория наследственности Менделя, — кивнула Трикси. — Мама еще прошлым летом рассказала мне о генах, хромосомах, доминантных цветах, когда мы с ней работали в саду. Вы же знаете, что мама любит цветы до безумия. И выращивает их по науке, с полным знанием дела. Недаром она всегда получает главный приз на выставках Садового клуба,

— Тема эта очень интересная, — сказал Джим, — тем не менее, насколько я помню, родители миссис Линч скончались, когда она сама еще лежала в пеленках. Как же вы собираетесь выяснить, были у них голубые глаза или не были?

— Разумно, черт побери, — сказал Март. — Возьмем, к примеру, меня. У меня память фантастически цепкая. Однако даже она не сохранила ни одного события тех времен, когда я был грудным младенцем. Я могу точно назвать самое раннее свое воспоминание. Это третий день моего рождения. Вернее, не сам день, а праздничный ужин, когда Трикси упала носом прямо в торт со свечами. Но память, короче говоря, сберегла мне не тот факт, что у нее были голубые глаза, а то, что ресницы ее густо залепило розовым кремом.

Трикси возмущенно застонала.

— А мое самое раннее воспоминание — твой четвертый день рождения, — мстительно промолвила девочка, — когда ты подпалил себе ресницы, пытаясь разом задуть все свечи на торте, испеченном в твою честь.

— Дети, дети, — увещевающе произнес старший брат, — перестаньте дразнить друг друга. Что прошло, то быльем поросло.

— Если Март пообещает хотя бы на три минуты закрыть рот и не мешать мне, я скажу вам кое — что, по — моему, очень важное. — Трикси обиженно отвернулась.

Март щелкнул пальцами у нее над головой и насмешливо вымолвил:

— Говори, дитя мое, говори. Но только не лай, не рычи и не кусайся.

Трикси глубоко вздохнула.

— Минувшей весной, Джим, как я совсем недавно уже имела честь докладывать моим братьям, Ди пригласила меня на ланч. Сюда, в этот самый их новый дом. Все было необыкновенно изысканно — от супа до соленых орешков. Но от этой роскоши и чопорности я тогда просто в себя не могла прийти. Только и ждала момента, чтобы улизнуть домой. Теперь я понимаю, что Ди в тот день тоже было не по себе, но…

— Знаешь что? — задумчиво проговорил Джим, прерывая монолог Трикси. — У Ди, по — видимому, патологическое отвращение к собственному богатству. Мы должны избавить ее от этого недуга, так же, как почти полностью излечили Белку от страха перед пауками и змеями.

— Абсолютно точно, Джим, — согласился Брайан. — Нет ничего постыдного в том, чтобы быть богатым. Нынешняя вечеринка, видно, и впрямь пошла не по тому пути, который выбрала Ди, но это вовсе не причина, чтобы гости не могли прекрасно провести время, повеселиться и получить удовольствие.

— Истинная правда, — с живостью подхватил Март. — Лично я всей душой предпочитаю индейку и ветчину сосискам с гамбургерами. А что касается пары дюжин официантов, нанятых, дабы убрать со стола после нашей обильной трапезы, так эта идея, на мой взгляд, благая и разумная. Разве старинная мудрость не гласит, что самая унылая, самая безрадостная вещь на свете — это мытье посуды. Когда мы с Брайаном прошлым летом поехали в детский лагерь помощниками воспитателя, нам пришлось перемыть пятьдесят миллионов тарелок. Если уж зашла, речь о патологическом отвращении, то у меня оно тоже имеется, вполне определенное и неодолимое — отвращение к грязной посуде. На самом деле…

— Да будет тебе! — язвительно рассмеялась Трикси. — Хватит разливаться соловьем. Мы все прекрасно знаем, что тебя трясет от ужаса при виде кухонной мойки и что ты проводишь долгие бессонные ночи, изобретая способ удрать из дома сразу после еды, чтобы свалить на плечи твоей несчастной и без того перегруженной обязанностями сестры дополнительную тяжелую работу.