Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы, стр. 45
И сама Засулич объяснила свой поступок местью. Но одна месть была бы неверным мерилом для обсуждения внутренней стороны поступка Засулич. Месть обыкновенно руководствуется личными счетами с отмщением за себя или близких. Но никаких личных, исключительно ее интересов не было для Засулич в происшествии с Боголюбовым, но и сам Боголюбов не был ей близким, знакомым человеком.
Вопрос cnраведливоcmu и легальности наказания Боголюбова казался Засулич неразрешенным, надо было воскресить его и наставить твердо и громко. Всем этим необходимостям, казалось Засулич, должно было удовлетворить такое преступление, которое с полной достоверностью можно было бы поставить в связь со случаем наказания Боголюбова и показать, что это преступление явилось как следствие случая 13 июля, как протест против поругания над человеческим достоинством политического преступника.
Вступиться за идею нравственной чести и достоинства политического осужденного, провозгласить эту идею достаточно громко и призвать к ее признанию и уверению ? вот те побуждения, которые руководили Засулич. Засулич решила искать суда над ее собственным преступлением, чтобы поднять и вызвать обсуждение забытого случая о наказании Боголюбова.
Раздался выстрел… Не продолжая более дела, которое совершила, довольствуясь вполне тем, что достигнуто, Засулич сама бросила револьвер, прежде чем успели схватить ее, и, отойдя в сторону, без борьбы и сопротивления отдалась во власть набросившегося на нее майора Корнеева, и не была задушена им только благодаря помощи окружающих. Ее песня была теперь спета, ее мысль исполнена, ее дело совершено.
Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжелых душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении. Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными.
Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя.
В первый раз появилась здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, — женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренной, и останется только пожелать, чтобы не повторились причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников».
ЧЕТЫРЕ ПУЛИ ДЛЯ ИЛЬИЧА
Враги Ленина непременно хотели его убить. И они подговорили одну злодейку убить великого вождя трудящихся, Владимира Ильича Ленина.
Они дали ей револьвер. Зарядили этот револьвер ядовитыми пулями. И сказали этой мерзкой злодейке: «Иди на завод! Там сегодня Ленин будет выступать с речью. И когда он закончит свою речь и выйдет из зала, ты подойди к нему и выстрели три или четыре раза!»
И она так и сделала. Она оделась в черное платье, взяла револьвер и пошла на тот завод, где выступал Ленин.
И когда Ленин после речи выходил во двор, какой-то человек, переодетый матросом, нарочно упал у входа. И этим он задержал всех рабочих, которые шли за Лениным.
И благодаря этому Ленин один вышел во двор и один подошел к автомобилю, чтобы в него сесть.
Но в этот момент женщина в черном платье подошла к Ленину совсем близко и четыре раза выстрелила в него.
И из четырех пуль две пули попали в Ленина. И Ленин упал, тяжело раненный. У него было пробито легкое и ранена рука.
Женщина бросилась бежать, но ее задержали и отправили в тюрьму.
Фанни Каплан подавалась историей как зловещая истеричка в длинных черных нарядах и с параноидальным оскалом. Другой она запомниться и не могла. Эсерка Каплан, выпустившая четыре пули в Ленина, другой запомниться и не могла. Уголовное дело Фанни Ефимовны Каплан (Ройдман) осело в архивах ЧК и было востребовано только шесть лет назад. В 1992 году Генеральная прокуратура России рассмотрела материалы исторического дела и заявила, что следствие проводилось, мягко говоря, поверхностно. Еще бы. Оно длилось всего три дня. В казематах ЧК террористку допрашивали считанные дни. И хотя дополнительных фактов выявить не смогли (несмотря на жестокие пытки, Каплан, по всей видимости, хранила молчание), 3 сентября 1918 года женщину в черном расстреляли. Новое прокурорское постановление гласило: «Возбудить производство по вновь открывшимся обстоятельствам».
Судя по архивам, смерть вождя мирового пролетариата «заказали» Лидия Коноплева и Григорий Семенов. Эти два имени сорвались не с уст подследственной Фанни Ефимовны, а были переданы тайным осведомителем-эсэром. Примечательно, что сама картина покушения до сих пор выглядит размыто и опирается лишь на версии. Несколько очевидцев твердили, что матрос, якобы упавший на выходе, вовсе не падал, а пытался подойти к Ленину с револьвером в руках. Другие видели, как Каплан за минуту до выстрелов переговаривалась с какой-то женщиной, личность которой осталась загадкой.
Фанни Ефимовна опровергла эти показания. Чекисты упорствовать не стали, хотя спустя несколько лет заявили, что это была член партии эсэров Лидия Коноплева. Личный шофер жертвы С. Гиль отрицал и эпизод с матросом, и эпизод с таинственной женщиной. В начале 20-х Григорий Семенов, который по праву считался организатором покушения, в своих революционных мемуарах написал: «Каплан подстраховывал некто Новиков, который мог быть и переодетым матросом, и переодетой женщиной».
Судя по историческому преданию, раненый вождь, истекая кровью, прошептал окружившим его рабочим:
— Непременно оставьте ей жизнь. Пусть эта женщина поймет, на кого она подняла руку. Оставьте ей жизнь как наказание…
Заветы Ильича не достигли сырых подвалов, где следователи в поте лица шили уголовное дело. На четвертый день Каплан-Ройдман, 1887 года рождения, член партии эсеров, была приговорена к расстрелу. Третьего сентября 1918 года ее расстрелял комендант Кремля Павел Мальков. Один из латышских стрелков вспоминал: «Я видел, как это было. Идет Павлик с пистолетом, рядом женщина молодая. Черные волосы, красивая, глаза немного выпуклые. Что-то говорила, но не умоляла, нет… Я думаю, она знала, куда он ее ведет. Мальков загнал ее в ворота, такие неживые, немые ворота были, они только с одной стороны выглядели как ворота. Специального места для расстрела в Кремле не было. Он выстрелил раза два… Я думаю, Мальков расстрелял ее сам, без суда, а документы потом оформили. Он ее должен был, наверное, отвезти куда-то, а вместо этого расстрелял».
В тот же день пришла директива от Свердлова, который, не объясняя причин, потребовал более активного уничтожения Каплан. Труп уложили в бочку, облили бензином и подожгли. Спустя час прах вывезли в неизвестном направлении. Все эти процедуры держались в глубокой тайне. Именно поэтому долго гуляли слухи, что вместо Фанни Каплан расстреляли другую женщину. А саму террористку якобы выслали в глухую сибирскую деревушку, где она доживала свои последние дни и каялась в содеянном.
Когда приговор привели в исполнение, чекисты вышли на ту женщину, которая стояла в момент покушения рядом с ней. Это была кастелянша из Петропавловской больницы. Не больше, но и не меньше. Кастеляншу арестовали прямо в больнице и под усиленным конвоем доставили на Лубянку, где продержали четверо суток. На пятые женщину отпустили.
Выдержки из допроса народного комиссара юстиции Курского, 30 августа 1918 года: