История культуры древней Греции и Рима, стр. 39

Пелопоннесская война нанесла непоправимый ущерб искусству вазовых росписей, ибо рынки сбыта керамических изделий из Афин заметно уменьшились. Неизбежно понизился и уровень мастерства художников, более ограниченным, однообразным и банальным стало содержание росписей. Связь с монументальной живописью, также переживавшей кризис, прервалась: все попытки применить в росписях керамики новые приемы, разработанные Аполлодором и его последователями, закончились неудачей.

Глава V. Классическая Греция в IV в. до н. э

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Преобладание Спарты в греческом мире после ее победы над Афинами оказалось недолговечным, как недолговечным было и установленное спартанцами в греческих городах аристократическое правление. Вовлеченные в войну против персов в Малой Азии, спартанцы вынуждены были ослабить свой контроль над побежденными полисами, в результате чего Афины смогли избавиться от власти 30 тиранов, навязанных им Спартой в 404 г. до н. э., а еще примерно через четверть века, в 379 г. до н. э., демократическая партия во главе с Пелопидом победила в Фивах. Еще год спустя Афины возобновили Морской союз. С 371 по 362 г. до н. э. победы талантливого фиванского полководца Эпаминонда над спартанцами обеспечивали Фивам кратковременную гегемонию в Элладе. Со смертью Эпаминонда звезда Фив закатилась, но и могущество Спарты было к этому времени уже сломлено. Вместе с тем после неудачной войны афинян с их союзниками (357–355 гг. до н. э.) распался и Второй морской союз, и это стало последним шагом к окончательному политическому раздроблению страны.

Между тем на сцене появилось новое действующее лицо, уже вскоре громко заявившее о себе. Это была архаическая по своим общественным и политическим порядкам, полуварварская Македония, которая, однако, в лице царя Филиппа II нашла себе весьма умелого и способного правителя. Пока Афины воевали со своими союзниками, Филипп II овладел греческими городами на македонском побережье и золотыми рудниками во Фракии, дававшими ежегодно 1000 талантов дохода и составившими основу экономической силы Македонии. Позднее, воспользовавшись "священной войной" фиванцев с фокейцами, Филипп по призыву Фив ввел свои войска в Среднюю Грецию. Фокида была разгромлена, а ее место в Дельфийской амфиктионии завяла Македония. С этих пор, подчинив себе ранее Фессалию, Филипп мог уже грозить Фивам и Афинам. Афино-македонский мир 346 г. до н. э. несколько отодвинул роковую развязку, но семь лет спустя мир был расторгнут, македонцы заняли Элатею — ключевой пункт на пути в Среднюю Грецию, к Фивам и Афинам. Осознав, наконец, размах грозящей опасности, Афины, Фивы и некоторые другие греческие полисы, отбросив разногласия, заключили союз для спасения Эллады. Но было поздно: в неудачной для греков битве под Херонеей в 338 г. до н. э. Филипп II разрушил последнее препятствие на своем пути к господству над всей Грецией. С поражением союзнических войск под Херонеей страна лишилась независимости. Созданный македонским царем Коринфский союз греческих городов-государств формально был союзом против Персии, фактически же призван был утвердить в Греции гегемонию Филиппа, возглавившего вооруженные силы союза.

Одновременно Македония выступила как опора и гарант социального мира в Греции: в городах-участниках Коринфского союза запрещались междоусобные войны, внутренние перевороты, противозаконные казни и конфискации имущества, а также массовые освобождения рабов, часто практиковавшиеся прежде для усиления тех или иных заговорщицких группировок. Такая ориентация царя Филиппа снискала ему поддержку значительной части собственников в греческих полисах, где сложились влиятельные промакедонские силы. Беспрерывные войны конца V — первой половины IV в. до н. э. обескровили греческую экономику, подорвав прежде всего земледелие и торговлю и нанеся невосполнимые потери среднему крестьянству. Разорившиеся крестьяне массами хлынули в города, пополняя низший слой городского населения, бедноту, плебс.

Другая сторона того же процесса — концентрация земельной собственности в руках немногочисленной прослойки богачей, скупавших за бесценок самые плодородные участки. Кризис торговли в связи с затяжными военными действиями привел также к разорению мелких ремесленников и концентрации ремесел в самом городе. Главной производительной силой на полях и в мастерских стали в IV в. до н. э. рабы. Массовое использование дешевого рабского труда грозило еще больше подорвать благосостояние свободных крестьян и ремесленников. За 150–180 драхм можно было купить неквалифицированного раба для лаврионских серебряных рудников; квалифицированный же раб стоил намного дороже: 5 мин и больше. Около 50 обученных рабов трудились в мастерских отца Демосфена. В подобных мастерских существовало далеко идущее разделение труда: по свидетельству Ксенофонта, один раб изготовлял мужскую обувь, другой — женскую; один кроил кожи, другой шил. В мастерских отца Демосфена вырабатывались только клинки для мечей, рукояти же он покупал готовыми у иного мастера. Владельцами таких крупных предприятий становились разбогатевшие свободные ремесленники, купцы и ростовщики, нажившиеся в ходе затяжного кризиса.

Все заметнее были в IV в. до н. э. контрасты между бедностью и богатством в среде свободных граждан. Даже в самом маленьком тогдашнем городе, говорил Платон, есть «два города: город богачей и город бедняков». Огромное количество рабов (на исходе IV в. до н. э. лишь в Афинах их было уже 400 тыс.) и свободнорожденных бедняков представляло собой постоянную угрозу безопасности зажиточных собственников и делало особенно драгоценным для правящих кругов греческих полисов прочный социальный мир под эгидой царя Македонии. Напрасно вождь антимакедонской партии в Афинах, Демосфен, воспламенял сердца сограждан для отпора Филиппу: силы, враждебно относившиеся к демократическому правлению, рассчитывали, что победа Македонии укрепит их политические позиции и стабильность во всей Греции. Точно так же рассуждали в конце V в, до н. э. афинские аристократы, стремясь к примирению и союзу со Спартой.

ОБЩИЙ ОЧЕРК КУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ В IV В. ДО Н. Э

Имущественная дифференциация не могла остаться без последствий и в сфере образования, приобщения к культуре. Обучение риторике у виднейшего наряду с Демосфеном греческого оратора той эпохи, Исократа, стоило едва ли не дороже, чем обучение у софистов, и было доступно только состоятельной верхушке горожан. Все более многочисленные философские школы (за исключением киников) ориентировались также лишь на социальную элиту. Интенсивная интеллектуальная, творческая жизнь все больше сосредоточивалась на одном из полюсов общества. Характерно, что обращенное к широким массам искусство театра, получившее столь яркое развитие в Афинах V в. до н. э., уже не играло в следующем столетии прежней социально-воспитательной роли. Трагедия переживала упадок, комедия претерпела значительные изменения. Но если поэзия спустилась с высот, достигнутых ею в Греции эпохи Перикла, то проза, напротив, поднялась на небывало высокий уровень. Ораторское искусство IV в. до н. э. вплоть до последних веков античности оставалось непревзойденным образцом литературного мастерства, правильности, чистоты и красоты стиля. Еще большее влияние оказала на последующие поколения, и не только в древности, философия IV в. до н. э., представленная именами Платона и Аристотеля. Изобразительное искусство, особенно скульптуру, прославили в то время шедевры Праксителя и Скопаса, не уступавшие великим творениям Фидия, Поликлета и Мирона.