Ухо, дыня, сто двадцать пять!, стр. 5

7. «Ухо! Дыня! Сто двадцать пять»

Космаля стоял у главного подъезда школы, спрятавшись за выступом стены, и уже начинал нервничать. Что такое? Все уже вышли из школы, а почему этот Петрек не появляется? Небось, возится там со своими книжками и тетрадками. Вот уж будет ему сюрприз! Пусть знает, что Космалю надо уважать. Космаля — это Космаля! Вождь Команды Силачей, которая никого не боится. А если что, может и проучить. Но почему его до сих пор нет? Юлька давно уже выскочила: спешила на музыку, а Петрек должен был выйти следом. Ну, ничего, терпение… Никуда не денется. Когда будет выходить, обязательно пройдёт мимо этого выступа, и всё получится отлично. Будет Петреку сюрприз! Пусть покажет, какой из него вождь Команды Героев.

И Космаля ехидно усмехнулся.

Тут он услышал шаги.

«Ага, топает наконец», — подумал он и стремительно выскочил из-за выступа с громким криком:

— Ухо! Дыня! Сто двадцать пять!

Крикнул и оторопел. Вместо ожидаемого Петре-ка перед ним стоял довольно крупный мужчина в странной шляпе-котелке и с красным шарфом, обмотанным вокруг шеи. Под мышкой он держал палку, к которой была прицеплена связка разноцветных воздушных шаров.

«Что это за тип? Наверно, тот самый Продавец Шаров! — подумал Космаля. — Вот это да! Ну я и попался!»

— Что ты сказал? — спросил низким, немного хриплым голосом Продавец Шаров.

— Нет, это я сам себе! — пробормотал Космаля.

— Себе? Правда? — Продавец Шаров рассмеялся, как показалось Космале, довольно неприятно.

— Так, значит, ты сказал это сам себе? — продолжал Продавец Шаров. — Странно, очень странно! Значит, ты сам себя вызвал? Так? Очень интересно.

О-очень! — повторил он, растягивая слово. — Ну, так что же, не стесняйся! Ведь ты должен выполнить вызов! Думаю, что для вождя Силачей это не так уж трудно. Начинай!

— Как… как… как это — начинать? — заикаясь, пробормотал Космаля. Чувствовал он себя преглупо.

— Если не ошибаюсь, ты крикнул вызов: «Ухо, дыня» — и так далее. Человек чести должен его выполнить даже по отношению к самому себе. Или ты не согласен?

— Я сейчас ужасно спешу, — стал выкручиваться Космаля.

— Ничего. Надеюсь, ты быстренько сделаешь то, что полагается.

— Знаете… мне уже надо идти…

И Яцек Космаля сделал движение, словно собираясь удрать.

— Стой, братец!

Продавец Шаров загородил ему дорогу палкой с шарами. А они вдруг стали расти, множиться, и получилось что-то вроде цветной стены, которая отгородила Космалю и Продавца Шаров от улицы.

— Пустите меня! — захныкал Космаля. — Меня мама ждёт!

— И вовсе не ждёт, ты всегда опаздываешь. Чем скорее выполнишь своё же задание, тем скорее пойдёшь домой. Ты ведь ещё никому не прощал вызова?

Дело оборачивалось худо.

— Ну так что? Я должен скакать, как дурачок? — спросил Космаля невежливо, видя, что выкрутиться не удаётся.

Продавец Шаров глянул на него так пронзительно, так грозно, что Космаля понял: придётся послушаться.

— Ну, скачи, братец.

Без всякой охоты Космаля схватился левой рукой за ухо, правой за нос и стал подскакивать на правой ноге. Продавец Шаров стоял рядом и считал подскоки:

— Один, два, три, четыре, пять…

— Больше не могу! — проговорил, запыхавшись, Космаля при тридцатом подскоке.

— Как это — не можешь! Мне показалось, ты назвал большее число… Так-то ты выполняешь вызов?

Не оставалось ничего иного, как скакать дальше. Но когда Яцек дошёл до пятидесятого подскока, он остановился, тяжело дыша.

— Что это ты перестал скакать? — сладким голосом спросил Продавец Шаров.

— Я столько и должен был, — зло проворчал Яцек.

— С честностью у тебя плоховато. Я прекрасно слышал, как ты сказал: сто двадцать пять. Это, во-первых. А во-вторых, сам знаешь, что вызывал ты не себя — не так уж ты, братец, глуп, — подкарауливал ты кого-то другого. Не выкручивайся. Я даже могу сказать тебе, как этого мальчика зовут. И он, хоть меньше и слабее тебя, должен был скакать сто двадцать пять раз, не так ли? Ты ведь знал, что это слишком трудный вызов. Ну, так как? Поскачешь ещё?

— Не-е-ет, не могу! — прохныкал Космаля.

— Гм, не можешь? — сказал Продавец Шаров. — Ну, раз ты не смог выполнить свой вызов, значит, я выиграл и теперь могу вызвать тебя. Внимание.

С этими словами Продавец Шаров вытянул указательный палец левой руки в сторону Космали и сказал твёрдо:

— Ухо!

В тот же момент Яцек Космаля с крайним удивлением почувствовал, что его уши растут, растут, становятся всё длиннее, мягче и покрываются, как он сумел заметить, короткой жёлтой шерстью.

— Что это? — поразился он.

— Ничего особенного, — благодушно заметил Продавец Шаров. — Просто вызывалка, которую ты так любишь. А теперь внимание, продолжаем. Дыня!

Яцек хотел крикнуть, что не хочет, не согласен, но не смог. Его круглое румяное лицо вытянулось в собачью мордочку, ноги, руки укоротились и превратились в кривые собачьи лапки. Всё тело стало длинным и покрылось жёлтой шерстью. Одновременно Яцек обнаружил, что ему очень неудобно стоять вот так, на двух ногах, и опустился на четвереньки.

— Что со мной происходит? — крикнул он удивлённо и испуганно, но вместо крика получилось глухое тявканье.

Между тем Продавец Шаров, всё ещё держа палец нацеленным на Космалю, засмеялся:

— Я никогда не замечал, чтобы ты особенно переживал за тех, кому досаждал. — И закончил вызывалку: — Сто двадцать пять!

Яцек почувствовал, как его тело ещё больше вытягивается, живот почти касается земли, а нос становится холодным и мокрым.

— Ну, — сказал с удовлетворением Продавец Шаров, — теперь, кажется, всё в порядке. Ты, не подумав, крикнул вызов, которого сам не смог выполнить, и на этот раз проиграл, мой дорогой. Вот если бы ты наткнулся, как и собирался, на своего коллегу, на Петрека, ты бы здорово над ним посмеялся. Ведь ты же самый большой Силач, не так ли? Но я, братец, ещё больший силач. И раз уж ты проиграл, я смог превратить тебя в собачку. Теперь ты похож, как две капли воды, на того жёлтого пёсика, в которого утром, когда шёл в школу, швырнул камнем.

Могу пояснить, что такая собачка называется таксой. Пока трудно сказать, как долго тебе придётся оставаться жёлтой таксой.

И Продавец Шаров ушёл не оглядываясь.

8. Попросту: «Гав! Гав!»

С минуту Яцек стоял, не зная, как быть дальше. То, что он стал собакой, показалось ему совершенно невозможным, и потому он начал подозревать, что это просто смешной и нелепый сон и надо только проснуться. Он хотел ущипнуть себя за руку, так как считал это лучшим способом заставить себя проснуться, но никак не смог этого сделать с помощью своей короткой и кривой передней лапы с сильными чёрными когтями. Тогда он растерянно огляделся и с удивлением увидел перед своим носом высокую каменную стену. Поначалу он не мог понять, откуда здесь взялась стена, но, подняв повыше голову, сообразил, что это просто одна из ступенек лестницы, ведущей в школу. Оказалось, все остальные предметы тоже стали необычайно высокими по сравнению с его собачьим ростом. Он страшно расстроился и попытался встать на задние лапы, чтобы оказаться хоть немного повыше, но из этого ничего не вышло, и его длинное тело снова опустилось на все четыре лапы.

«Может, это всё-таки ужасный сон и я сейчас проснусь?» — подумал Яцек и вдруг почувствовал голод. Разве может кому-нибудь сниться, что он голоден? Пожалуй, нет.

«Всё равно. Пора на обед», — решил он и, не раздумывая больше, побежал домой.

Находить верную дорогу было нелегко, так как снизу, с высоты собачьих глаз, всё выглядело совершенно иначе. Очень странно было проскальзывать между ногами прохожих, которые казались огромными, а их ботинки угрожали маленькой таксе, как вражеские танки. Стараясь увернуться от них, он попадал в лужи, основательно измазался и вымок. Босым лапам и голому забрызганному грязью животу было холодно. В какой-то момент чей-то ботинок, очень грязный и стоптанный, явно направился в его сторону и довольно больно ткнул в бок.