Вселенские Соборы, стр. 32

Находясь в прифронтовой полосе во время борьбы с готами, в городе Томи (ныне болгаро-румынский черноморский порт Мангалия), Валент пришел в церковь. Епископ оказался энтузиастом никейства и в своей проповеди обличал ошибочное покровительство императора омийству. Валент просто повернулся и ушел в другую церковь. Но все-таки «дерзкий» епископ затем был наказан ссылкой.

? этот же период терпимости Валент, при посещении Кесарии Каппадокийской, явился в храм к богослужению, выслушал проповедь молодого епископа Василия Великого, посетил устроенные Василием благотворительные заведения и отпустил денежный дар на больницу.

При посещении восточной Эдессы православные воспротивились желанию Валента передать храм апостола Фомы омиям. И Валент примирился с этим.

? Александрии по интригам Евдоксия удалось поднять смуту. Афанасий опять скрылся в свое пустынное убежище на 5 месяцев. На этот раз ему пришлось даже жить некоторое время на кладбище, в пещере, где похоронен был его отец. Но Александрия продолжала волноваться. И надо отдать должное административному здравомыслию Валента за то, что он признал эту интригу Евдоксия неумной и особым рескриптом возвратил Афанасия на его кафедру в Александрию, где он и оставался до самой своей кончины в 373 г.

Итак, хотя Валент и поддерживал официальную партию омиев, однако его светская толерантность позволяла св. Василию Великому сидеть и работать на своей Кесарие-Каппадокийской кафедре, a св. Афанасию вернуться и работать в Александрии. Неудивительно, что и богословское сознание Востока не было задушено, a развивалось и двигалось.

По очень показательному, хотя и исключительному, примеру Мелетия в Антиохии мы видим пусть и не быструю, но все же решительную дорогу к Никее, т.е. к примирению с Римом.

Переход омиусиан к Никейской вере

Мужественный, резкий, революционный переход к никейскому омоусиос способна была пережить и открыто заявить только исключительная личность Мелетия Антиохийского. Другие шли туда же, но более умеренными шагами.

И остальные омиусиане с воцарением Валентиниана тоже «двинулись». Когда Валентиниан после избрания его армией проезжал на Запад, в Рим, то омиусиане атаковали его в Константинополе и просили созвать собор по вопросам вероучения. Валентиниан по-солдатски ответил: «Я – мирянин и считаю неприличным вмешиваться в дела такого рода. Пусть иерархи съезжаются, если хотят». Омиусианская группа немедленно этим воспользовалась и в 364 г. в спешном порядке собралась там, где уже скопилась значительная группа снятых со своих кафедр и сосланных омиусианских епископов. Это был маленький город, скорее даже деревня, – Лампсаки. Это теперешнее селение Лапсаки на другом берегу Дарданелльского пролива против Галлиполи. Раздавленные в 360 г. Константинопольским собором, эти омиусиане теперь объявляли, что они отвергают решения этого собора и требуют, чтобы захваченные омиями их кафедры были им возвращены. Они апеллируют к суду всей церкви. По вопросу догматическому собор отвергает «ариминскую веру» (т.е. омийство никского символа). Co своей же стороны заявляют, что держатся символа Лукиана с толкованием «омиос ката панта», т.е. и «кат усиан».

Поднялся вопрос и ? приложении этого понимания к природе Третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого. Но поднялись возражения, и от решения вопроса на сей раз отказались. Послали послов к императору Валенту.

Их постигло полное разочарование. He знали и не утадали эти лампсаковские провинциалы, что для столицы в данный момент все эти затеи догматических пересмотров несвоевременны. И арианствующая жена Валента Домника, сошедшаяся в Константинополе с арианским злоумышленником Евдоксием, не могла не подсказать Валенту, как тут следует поступить. Надо сразу грозящий вспыхнуть пожар потушить строгими полицейскими мерами. Предписать повиноваться установленному (с 360 г.) обязательному омийству. И снова сослать всех низложенных при Констанции и возвратившихся при юлиановской свободе епископов. Из Антиохии снова удалили Мелетия. Павлина не тронули, может быть, из некоторого пренебрежения к малочисленности его секты.

Так неожиданно пострадавшие за свою политическую близорукость омиусиане пришли к многознаменательному выводу. Чтобы спасти православие от арианской отравы, надо решительно опереться на никействующий римский Запад, кстати, и защищаемый старейшим императором Валентинианом.

Омиусиане начали не показным образом, но реально укреплять соборную связь всех единомысленных с ними омиусиан Востока, чтобы затем солидно явиться на римский Запад с предложением объединения. По словам историка Сократа, омиусиане разослали делегатов по многим городам и провели вероучительное самоопределение на собориках в Смирне, Писидии Исаврийской, Памфилии, Ликии. Решено искать защиты на Западе y императора Валентиниана. Для этого отряжаются три посла-епископа: Евстафий Севастийский, Сильван Тарский, Феофил Костовальский. Послы прибыли в Милан в момент отсутствия Валентиниана, уехавшего в Галлию. Они отправились в Рим для переговоров с многострадальным папой Ливерием. Условием Ливерия было подписание Никейского символа. (Между прочим, уже тогда была признана неудачность внесенной рядом с омоусиос в Никейский символ добавки: «т.е. из сущности Отца», ибо «сущность» – «усиа» – принадлежит равно всем Трем: и Отцу, и Сыну, и Святому Духу.) Прибавлено к этому ради успокоения «восточных» толкование «Единосущного Отцу» в смысле «подобного по существу». Приписаны анафемы как Арию, так и Савеллию с Маркеллом и Фотином. И особо анафематствовано Ариминское исповедание, переделанное в Нике Фракийской и подписанное в Константинополе в 360–361 гг. Так произошел целый переворот. Так как данное соглашение привезено делегатами от 64 восточных епископов, то папа Ливерий и направляет свое послание на имя этих 64. ? нем он извещает, что теперь почти все бывшие в Ариминиуме уже анафематствовали свое тогдашнее подписание неверной формулы. Оно заменено теперь новым подписанием веры Никейской. Папа приглашает расширять такое объединение при условии анафемы Арию и подписи Никейского символа. Восточные послы не ограничились сговором с Римом и папой. Они снеслись еще с епископами других частей Италии, Западной Галлии, Африки, сами побывали в Сицилии. Вернулись на Восток с радостными вестями и документами ? примирении и соединении со всем Западом. Этот счастливый сговор нужно было y себя на Востоке закрепить соборным принятием.

Предварительный собор в Тианах

Собрались, не откладывая, пока в малоазийском городе Тианы. Тут были Евсевий Кесарие-Каппадокийский, Пелагий Лаодикийский, Григорий Назианзский (отец Григория Богослова), члены Мелетиева Антиохийского собора 363 г. Постановили циркулярно разослать по всем церквам Востока осведомление ? происшедшем сговоре с западными церквами и с их призывами к соборному подтверждению возврата к чистому никейству. He спросив формального дозволения императора Валента, рискнули скликать соборный съезд в Тарсе Киликийском. Но столичные враги омиусиан (достаточно припомнить одно имя Евдоксия!), близко и зорко следившие за Валентом, конечно, этого не допустили. Валент распорядился пресечь всякие попытки к собору. Таким образом, омиусиане не имели возможности внешне, соборно оформить свой возврат к Никейскому символу. Но пр? себя, не скрываясь, продолжали проповедовать живой сотериологический смысл догмата ? «родственном» единении Сына с Отцом, a через это и ? нашем человеческом «обожении» через Сына. Наконец, в этой среде стало уясняться еще неясное пока и всему никейскому Западу не только точное различение, но и взаимное дополнение терминов «усиа» и «ипостасис». Это было началом огромного богословского достижения для всего вселенского богословия. Выношенное в муках рождения Востоком, оно обогатило и Запад.

Пневматомахи

Поучительной иллюстрацией глубокого консерватизма религиозной психологии служит казус секты пневматомахов. Она родилась в лоне именно этой религиозно живой и чувствителыюй новоникейской среды. B понимании, что такое божественная (а не тварная) и богоравная (а не низшая) природа Второго лица Св. Троицы, эти омиусиане отталкивались от упрощенного (и иудейского, и языческого) монотеизма. A вот при простом приложении этого «подобосущного» богословия к Духу Святому они вдруг отскакивали как от неслыханной ереси, не смея сказать, что и Третье Лицо Св. Троицы, Дух Святый, тоже «подобосущен» и Отцу и Сыну по божеству, т.е. что Он – тоже Бог. Так бессознательно или подсознательно переживался догмат Св. Троицы в церкви не простым только церковным народом, что естественно, a даже пастырями и учителями веры! Вот и в данном случае восточные омиусиане среди напряженного подвига совестливой борьбы с арианской отравой своей церкви вдруг открыли в своей собственной среде неожиданную, и притом упорную, ересь. к счастью, ересь оказалась малозаразительной, непопулярной. Но церкви пришлось ее констатировать и соответственно анафематствовать. ? историческом предании эта ересь прослыла под именем пневматомахов.