Как приручить дракона, стр. 21
Наконец оба чудовища сотряслись в жестоких предсмертных конвульсиях, издали протяжное бульканье, рухнули в воду и затихли.
Наступила тишина.
Мальчишки остановились. Запыхавшись от бега, они хватали воздух ртами и в ужасе взирали на неподвижных чудовищ. Их драконы, летевшие впереди своих хозяев, тоже обернулись и зависли в воздухе.
Кошмарные Твари не шевелились.
Ребята выждали долгих две минуты, слушая, как волны тихо плещутся о громадные неподвижные тела.
– Вроде бы, сдохли, – сказал, наконец, Бандюг.
Ужас отступил, и мальчишки захохотали (правда, довольно истерически).
– Молодец, Иккинг! – Бандюг звонко хлопнул Иккинга по спине.
Но Иккингу почему-то было тревожно. Он скосил глаза и прислушался.
– Я ничего не слышу, – обеспокоен но заметил он.
– Ты и не можешь ничего слышать, они же ДОХЛЫЕ, – радостно воскликнул Бандюг. – Троекратное «УРА!» Иккингу!
Но не успели мальчишки докричать «Ура!», как Огневица испустила истошный вопль.
– Бежим! – завизжала она. – Шухер, атас, бежи-и-и-и-им!
Голова мертвого Зеленого Смерча медленно приподнялась и повернулась в их сторону
– Ой-ой-ой, – сказал Иккинг.
16. ДЬЯВОЛЬСКИ ХИТРОУМНЫЙ ПЛАН НЕ УДАЛСЯ
А волновался Иккинг потому, что рассчитывал услышать Предсмертную Песнь Зеленого Смерча, а тот не собирался ее петь.
Зеленый Смерч умирал, но всё еще не был мертв.
А был он очень, очень рассержен. Из его окровавленной пасти вырвалось шипение:
– Где он?
Потом он с трудом приподнялся на ноги и зашипел громче:
– Где он? Где мой Маленький Обед? Я узнал его: он моя гибель, мое проклятие. Маленький Обед сделал Обед из меня, Зеленого Смерча!
Шипя так, Дракон из последних сил, дюйм за дюймом подползал к берегу. Его глаза были устремлены на край обрыва, где он различал маленьких человечков, которые при виде внезапно ожившего Чудовища снова пустились бежать в глубь острова.
Тогда Дракон запрокинул голову и издал леденящий душу ВОПЛЬ, исполненный нечеловеческой ЖАЖДОЙ МЕСТИ. В этом ВОПЛЕ слышалась СМЕРТЬ, черная и мучительная.
– Перед смертью я всё-таки пообедаю им, этим маленьким паршивцем, – сказал Дракон и прыгнул.
– Б-Е-Е-Е-Е-Ж-Ж-И-И-И-И-И-И-И-М! – завопил Иккинг, но мальчишки и без того удирали со всех ног.
Вдалеке Иккинг различил четыре сотни воинов – это Племена Лохматых Хулиганов и Безжалостных Остолопов спускались к ним с Самой Высокой Горы. Наверно, они заметили, что мальчишки куда-то запропастились, и пошли их искать.
«Они не успеют добраться сюда вовремя, – подумал Иккинг, – а если и успеют, какой от них прок?!»
В этот миг Дракон с грохотом приземлился на вершину обрыва, затмив собой солнце.
Два десятка мальчишек сломя голову мчались к папоротниковым зарослям.
Дракон подцепил когтем ближайшего мальчишку и повернул к себе.
Это оказался Песьедух, Когда Дракон, со словами «Не он!» отшвырнул его прочь, остальные мальчишки уже спрятались среди папоротниковых листьев.
Дракон был едва жив, но всё же слабо рассмеялся:
– Не спрячешься, все равно я тебя убью. Хоть я тебя и не вижу, но у меня есть… Огонь!
От первого же драконьего выдоха папоротник вспыхнул, и мальчишки вновь пустились наутек.
Иккинг же замешкался, он знал: Дракон ищет именно его.
Наконец, когда жар пламени стал невыносимым, Иккинг набрал в грудь побольше воздуха и выскочил на открытое место.
Едва он пробежал сотню ярдов, как на его поясе сомкнулись два громадных когтя. Дракон поднял его над землей высоко-превысоко, так, что остальные мальчишки далеко внизу показались Иккингу крохотными букашками.
Дракон поднес Иккинга к глазам.
– Вот мы оба и стали Обедами, мой Маленький Обед, – сказал он и подбросил Иккинга высоко-высоко в воздух.
Кувыркаясь на лету, Иккинг сказал себе: «Вот ТЕПЕРЬ уж точно настал САМЫЙ худший миг в моей жизни».
Потом он начал падать.
Иккинг посмотрел вниз. Прямо под ним зияла распахнутая драконья пасть, огромная и черная, как бездонный туннель.
Он падал прямо в нее.
17. В ПАСТИ ДРАКОНА
Иккинг упал прямёхонько в драконью пасть, и челюсти Дракона захлопнулись, будто тюремные ворота.
Падал Иккинг в полной темноте, окруженный густым мерзопакостным запахом.
Вдруг он перестал падать, будто чья-то сильная рука резко дернула его за шиворот.
Иккинг висел в темноте, тихонько покачиваясь. Такая удача выпадает один раз из тысячи: воротник Иккинговой рубахи зацепился за копье, застрявшее в горле Дракона после достопамятного древнеримского банкета. Иккинг вытянул правую ногу и достал до стены, которая, по его мнению, была драконьей глоткой. Пищеварительные соки Дракона оказались едкими, как кислота, и Иккинг поспешно отдернул ногу.
Где-то высоко над Иккинговой головой послышался громкий шорох и чавканье: это Дракон громадным языком облизывал все закоулки своей пасти, выискивая мальчишку, чтобы разжевать его насмерть. Дракон не намеревался глотать его целиком.
По пухлой красной внутренности драконьего горла стекала противная зеленая жижа. А еще Иккинг увидел, как из двух маленьких дырочек в стене глотки (прямо у него, у Иккинга, перед носом) сочится зеленовато-желтый дымок. То и дело из отверстий вырывались маленькие язычки пламени.
«Как интересно, – подумал Иккинг, на удивление спокойный, потому что до конца так и не поверил в происходящее. – Отсюда, наверное, и появляется огонь».
Викинговские биологи уже много лет задавались вопросом, где у драконов вырабатывается огонь. Одни говорили, что в легких, другие – что в желудке. Иккинг первым обнаружил, что огонь выделяется из огнедырок, таких маленьких, что у драконов нормального размера их нельзя различить невооруженным глазом.
Из глубин чудовищного желудка доносился мелодичный рокот – это распевал предыдущий ужин Дракона «Видимо, Моредраконусы Гигантикусы перевариваются очень долго», – решил Иккинг.
Пение было довольно громким:
Под тяжестью Иккинга копье постепенно начало прогибаться. Рано или поздно оно сломается, и тогда он упадет вслед за лихим оптимистом в глубокую пропасть драконьего желудка…
Хуже того, жара, дым и вонь совершенно замутили Иккингу голову, так что теперь ему стало почти ВСЕ РАВНО, жив он или мертв. Жуткий ритм драконьего сердцебиения проник в его тело, и его собственное сердце начало биться в такт с драконьим.
«Дракон, в конце концов, тоже человек, – думал Иккинг. – Дракону тоже жить надо». А потом он вспомнил слова Дракона, услышанные на вершине обрыва: «Когда ты окажешься внутри меня, то разделишь мою точку зрения…»
«Ну уж нет, дудки! – сказал себе Иккинг. – Эго драконье пищеварение! Оно начало действовать!»
– Надо выжить, надо выжить, – твердил он себе снова и снова, изо всех сил стараясь вытеснить из головы драконьи мысли.
Но тут послышался отвратительный треск: крепкое римское копье начало ломаться…