Случайная встреча, стр. 66

Прошла неделя со дня свадьбы Амарилис. Я много думала о ней и о Питере и пыталась представить себе их медовый месяц. Они решили остановиться в нашем семейном доме на Альбемарлстрит, так что я хорошо могла все представить. Мысленно я рисовала картины: вот они посещают театр, отправляются на прогулку по Темзе, разъезжают по окрестностям города, заходят на постоялые дворы и в корчмы. Я хорошо знала восхитительную жизнь Лондона.

Потом я попыталась представить себе отношения, сложившиеся между ними: прекрасная Амарилис и обаятельный Питер Лэнсдон! Я задумалась об Амарилис: она всегда казалась такой неуверенной и сдержанной, но с момента помолвки с Питером стала похожа на цветок, раскрывающий свои лепестки солнцу.

Я ощутила гнетущую подавленность, представив свою жизнь на долгие годы вперед. Когда у меня случалось такое настроение, я брала лошадь и отправлялась на верховую прогулку. Мне нравилось пускать лошадь в галоп, когда ветер развевал мои волосы. Это давало мне чувство свободы: теперь я постоянно мечтала о ней, мне казалось, я начинаю чувствовать скованность. Как только возникало такое состояние, я старалась освободиться от него: менее всего мне хотелось жалеть себя. Если кто-то и должен жалеть себя, так это Эдвард: он был для меня примером. Если он смог достойно принять случившееся, то я была просто обязана сделать это!

И еще об одном мне думалось: я сама охотно согласилась на эту жизнь, а он был вынужден смириться с ней. Однако такие мысли появлялись не слишком часто… пока. Я все еще была довольна ролью жены, приносящей себя в жертву, ..

В тот день, когда я возвращалась с верховой прогулки, меня встретила на пороге одна из служанок, сообщив, что кто-то приехал из Эндерби и желает немедленно видеть меня.

— Что-нибудь случилось? Мистер или миссис Лэнсдон?..

Я не знала, что подумать. Несчастный случай? Амарилис? Питер?

— Нет, нет, миссис Баррингтон! Ни с хозяйкой, ни с хозяином ничего не случилось, просто кто-то пришел и спрашивает насчет мадемуазель Софи, а я не знаю, что сказать…

— Я поговорю, — сказала я. — Так кто там?

— Какая-то женщина с ребенком.

Я вошла в дом вместе со служанкой.

В холле стояла женщина, а рядом с ней девочка. Некоторое время я удивленно рассматривала их, а затем воскликнула:

— Тамариск!

— Я вернулась, — сказала она. — И Ли со мной!

— Но…— начала я.

— А где мадемуазель Софи? Сказали, что ее больше нет… Нет? А куда она делась?

— Она умерла, — ответила я. Личико Тамариск .сморщилось.

— А где Жанна?

— Она живет в другом доме, в имении.

— Но… я не понимаю!

В разговор вмешалась Ли:

— Ребенок сейчас не в себе! Она только и говорила о мадемуазель Софи и Жанне: ей страшно не хватало их. Она сказала, что не успокоится, пока не вернется к ним!

— Как жаль, что она ушла, не сказав ни слова!

— Я вернулась! — ответила Тамариск.

Я почувствовала, как меня охватывает гнев, когда вспомнила, сколько страданий эта девчонка принесла нам:

— Софи была так огорчена, когда ты убежала, ничего не сказав ей! Она все время плакала и даже совсем перестала есть. Потом она заболела и не захотела больше жить!

Тамариск уставилась на меня своими темными глазами.

— Вы хотите сказать, это я виновата? — Я пожала плечами и спросила:

— Зачем ты явилась? С кратким визитом?

— Я вернулась назад! — воскликнула она. Ли мягко взяла меня за руку.

— Пожалуйста, будьте добры, бедное дитя, она так страдала!

— Теперь все изменилось! — ответила я. Тамариск закрыла лицо руками и расплакалась.

— Я не хочу, чтобы она умерла! Она меня любила! Никто никогда не любил меня так, как мадемуазель Софи! Как только я убежала, мне сразу же захотелось вернуться домой!

— Это правда, — подтвердила Ли. На ее лице было просительное выражение.

— Не очень представляю, что теперь можно сделать: дом сдан.

Я вдруг вспомнила, что этот дом принадлежит Тамариск. Конечно, она не знала об этом, а я и не собиралась выкладывать новость сию минуту. Я решила, что лучшее, что можно сделать, — это отправить их в Эверсли. Мои родители решат, как поступить дальше. Я предложила им это: Ли кивнула, и вместе с хнычущей Тамариск мы отправились туда прямо через поля.

Увидев гостей, моя мать удивилась. Она сразу обратила внимание на то, что обе измождены, как это бывает с людьми, проделавшими дальний путь. Мать решила, что в первую очередь они нуждаются в горячей воде, чистой одежде и плотной еде. Она немедленно отдала нужные распоряжения, и ее практичный ум оказался здесь как нельзя более кстати.

Пока гости приводили себя в порядок, мы собрались на семейный совет, где кроме меня и моих родителей присутствовали Дэвид и Клодина.

— Этот ребенок, конечно, устал от кочевой жизни, — сказал отец, — это неудивительно. Первое, что приходит в голову, — отослать ее туда, откуда она пришла! Софи избаловала ее, и она в своем простодушии решила проделывать те же штуки с цыганами. Потом, когда новизна бродячей жизни приелась, она заявила, что хочет домой. Ее нужно хорошенько проучить! Тем не менее, мы обязаны помнить, что Эндерби принадлежит ей!

— Она еще этого не знает, — заметил Дэвид.

— Не знает, и, возможно, разумней пока не сообщать ей об этом: она решит немедленно поселиться в своей резиденции и не пустит туда новобрачных, когда они вернутся. Ей следует немножко подрасти, а уж потом узнать о своих наследственных правах!

— Вопрос в том, что делать сейчас! — вмешалась мать. — Где она будет жить? Конечно, мы можем поселить ее здесь. Не можем же мы отправить ее в Эндерби в отсутствие Амарилис и Питера?

— Любопытно, где все это время были цыгане? — спросил Дэвид. — Когда Тамариск исчезла, мы вели довольно тщательные поиски!

— Цыгане знают, куда исчезать, когда им выгодно это! — заметил отец.

— А как ты посмотрела бы на то, чтобы взять ее к себе в Грассленд, Джессика? — спросила Клодина.

— У Джессики и без того достаточно забот! — быстро сказала мать.

Я заколебалась: дни мои тянулись монотонно. Вряд ли они останутся такими, если в доме появится Тамариск. Она интересовала меня, ведь ее отцом был цыган Джейк. Он тоже оставил яркий след, ненадолго появившись в моей жизни.