Войку, сын Тудора, стр. 112

— Ты убедишься еще во всем! — пообещал магистр. — Но пока, — продолжал он, — тебе нужно готовиться к схватке, которая вернет свободу тебе и твоей жене. Готовиться, укрепляя дух. Ведь внутренний свет человека — лучшая его опора против сил мрака. Твоя любовь — твоя судьба: так было, видимо, написано тебе на роду, как немногим в жизни счастливцам, а что писано в книге судеб — то поставлено нами на свершение. Помни же посему: твоя судьба — в надежных руках любящей тебя женщины. Ты еще увидишь, как распадутся эти стены, удерживающие тебя.

— Ожидание подчас требует большего мужества, чем самый жестокий бой, — добавил магистр. — Но приготовься, к тебе идут твои враги.

Не успел старец исчезнуть, как в двери скрипнули тяжкие засовы, и в каморе при свете свечей появились барон Лайош и князь Цепеш.

64

Влад Цепеш и его кузен, пригнувшись, протиснулись сквозь низкую и узкую дверцу. Вооруженные слуги укрепили на выступе в стене две свечи, внесли резные табуреты. Потомки воеводы Дракулы расселись. Слуги с поклоном ушли.

Войку, не меняя положения, спокойно взирал на нежданных гостей. Довольно протянуть руку, и в ней окажется нож; первый удар — его милости воеводе, второй — барону — опомниться не успеют. Но это все, челядь зарубит потом. Чербул избавит мир от двух аспидов сразу, ради этого и жизни не жаль. Но что станет с его женой?

— Рабы ли гостям? — добродушно усмехнулся Лайош Дракула.

— Ваша милость, кажется, перепутала, кто здесь хозяин, а кто гость, — насмешливо отозвался Чербул.

— Пожаловавший незванным теряет право на радушный прием, — покачал головой барон.

— Разве в этом вороньем гнезде кого-нибудь принимали иначе? — спросил Войку.

— Высокий гость наш — рыцарь, — Лайош с мягкой улыбкой обратился к князю Владу. — Но разговаривать с благородными людьми не научен еще. Кликнуть, что ли, наших даскэлов, чтобы они поучили учтивости славного гостя?

Цепеш не отвечал. Князь впился глазами в человека, стоявшего на его пути к женщине, к которой — впервые в жизни — его неудержимо влекло. И препятствием в утолении дотоле неведомой, иссушающей жажды был только этот ничтожный раб. Воевода слышал, как в груди поднимается привычная, душная волна жестокой жажды крови. Но надо было молчать. Князь Влад не умеет торговаться; кузен Лайош лучше него устроит требующуюся сделку, ибо тут нужен торг.

Влад Цепеш поднялся и вышел, бросив на ходу барону значительный взгляд.

— Видите, рыцарь, — вздохнул Лайош, — князь-воевода вами оскорблен. Вы знаете, наверно, моего венценосного брата, это воин, известный во всем подлунном мире, справедливый и славный государь.

Войку молчал, равнодушно глядя мимо Лайоша. С этим заплывшим жиром разбойником ему не хотелось говорить.

— Вы убедились теперь, — продолжал тот, — с каким славным мужем судьба вас свела. Ибо — раскрою карты — все, что случилось с вами, имеет ту причину, что ваши пути скрестились, да так неудачно для вас.

Войку молчал. Враги вели с ним разговор, — значит, многое зависит и от него. Что ж, Чербул не упустит тех ходов, которые останутся за ним в этой игре.

— Вы славный юноша, — вкрадчиво продолжал Лайош. — Но вы совершили неразумный шаг, дерзнув вступить в союз, запретный для вас по законам родовитости и знатности. Вы взяли ношу, опасную для вашей жизни, и она будет угрожать вам всегда.

Войку безмолвствовал. Лайош с приличествующим выражением симпатии и сочувствия смотрел на пленника, не понимавшего, видимо, какая его ждет судьба.

— Вы не так далеки от истины, — вел далее речь барон, — замок Дракулы — не гнездо карпатских горлиц. Но вы знаете также: как ни суров князь Влад, он честен и слово держит крепко.

— Это правда, — впервые отозвался Чербул, взглянув в глаза барону-тюремщику. — Влад Цепеш известен верностью слова и дружбе.

— А потому, — продолжал барон, — князь предлагает вам выход из западни, устроенной вам неразумной страстью, а заодно — из этого надоевшего вам пристанища. — Лайош обвел мрачные стены узилища округлым жестом. — Вы отказываетесь от союза, в который опрометчиво вступили, и удаляетесь из Семиградья. Само собой, — уточнил Лайош, — вы уедете из Семиградья богатым человеком.

— Само собой, — машинально повторил Войку, стараясь не выдать своих чувств.

— Встреча с умным противником всегда радует, — ласково молвил Лайош, — умного легче понять. Вы сейчас напомните мне, вероятно, что сочетались браком в господнем храме. Мы подумали и об этом. Нетрудно сделать так, чтобы не было более ни храма с его служителями, ни записи в его книге, ни даже людей, присутствовавших при свершении бракосочетания.

Войку представил себе, как это будет сделано. Ватага лотров, напав среди ночи, сжигает монастырь, рубит насмерть монахов. Наемные убийцы ударами в спину расправляются со всеми его спутниками, где бы они ни были, — в Брашове, Сучаве, Четатя Албэ. Такое вполне под силу этим господам.

— Есть выход и попроще, хотя потребует больше денег, — добавил Лайош, поняв, чем рождены в глазах пленника гневные огоньки. — Моему венценосному брату не будет трудно добиться у патриарха в Константинополе разрешения на развод.

— Если я буду согласен? — спросил Войку.

Лайош ответил утвердительно.

— А моя жена? Ее согласие тоже нужно?

— Если вы сами скажете ей, что считаете ваш брак ошибкой и готовы его расторгнуть, — ее светлость, конечно, тоже будет согласна.

Все было ясно. Враги хотели, чтобы он сам отступился от Роксаны и сам ей об этом сказал. Чтобы Чербул сам убил ее любовь и вызвал к себе презрение, расчистив дорогу сопернику.

— Что же скажете вы на это?

— Между нами есть еще одно дело, — серьезно напомнил Войку. — В час знакомства я сделал вам вызов, и вы изволили его принять. Решим сначала этот первый меж нами спор. Набрались ли вы уже, сударь, храбрости, дабы встретиться со мной в честном бою?

Барон с сожалением вздохнул.

— Я не король, увы, — развел он руками. — Его величество, помазанник господа, вполне может позволить себе такую забаву; сан короля чересчур высок, чтобы он мог уронить свою честь, встретившись на ристалище с человеком низкого рода. Я лишь барон венгерской короны, такой поединок запятнает мой герб.

— Значит, вы лгали мне, принимая вызов, — спокойно произнес Чербул. — И потому на вас еще лежит позор лжеца.

Легкая бледность в первый раз тронула розовые щеки Лайоша.

— В моей власти — сурово отплатить вам за эти слова, — сказал он. — Вы на моей земле, я господин ваш и судья, и сам властитель наш король не вправе помешать мне отнять у вас жизнь в позорной казни. Но вашу участь решать не мне. Князь Влад — вот кто ныне хозяин вашей головы. Вы, наверно, наслышаны о том, как поступает со строптивыми врагами Влад Дракула, перед коим дрожали храбрейшие из турок.

— Влад Цепеш, — уточнил Войку, усмехаясь. — Знаю.

— Вы умный юноша. — Лайош добавил в мягкую речь зловещих ноток. — Но знаете в жизни не все. Не ведаете, к слову, что есть смертные муки пострашнее столбовой. [66] Подумайте об этом, юноша, и решайтесь. Время на это у вас еще пока есть.

Барон с достоинством поднялся и вышел. Угрюмые слуги забрали табуреты и свечи, и каменный мешок Чербула погрузился во тьму. На смену им неслышно и нежданно вернулся магистр Армориус. Добрая улыбка старого чародея согрела Чербула. Но ненадолго. Тревожные мысли обступили его, Роксана оставалась в преступных руках похитителей.

— Что убережет нас от худшего, если дни бегут за днями, а я по-прежнему в темнице и бессилен? — промолвил он наконец с горечью.

— То редкое счастье, что выпало тебе на долю, — ответил магистр. — Любовь женщины, сильной духом. Ибо ты не видишь еще, какой тебе достался чистый и твердый алмаз. А Цепеш — заметил. Потому и хочет отнять. Их намерения мне известны, — продолжал старец, — они советуются теперь, как бы наверняка принудить тебя отречься от жены. Спорят о том, чем тебя испытать — голодом или жаждой, холодом или пламенем, водою или железом. Из этой камеры тебя, вероятно, переведут в другую. Будут стараться сломить твою волю, возможно — пыткою страхом, в которой они тоже мастера. Так что не бойся, сын мой, не бойся. Помни: любовь твоей женщины тебя хранит.