Стук мертвеца, стр. 5
Все трое настолько погрузились в свои мысли, что никто не услышал, как тихонько открылась входная дверь, которая обычно оставалась незапертой. Столь же тихо она и закрылась. Услышали они лишь быстрые решительные шаги, которые из холла направлялись к гостиной. Марк повернулся к дверям.
На пороге, вскинув голову, стояла Бренда.
Глава 3
Значит, она не уехала с Фрэнком Чедвиком?
Выпростав из рукава левое запястье, Марк краем глаза глянул на часы. Было всего двадцать пять минут одиннадцатого.
В машине молодого мистера Чедвика они должны были уже проехать Куиншевен, миновать Александрию, пересечь мост и влиться в автомобильную сумятицу Вашингтона. Бренда, конечно, не могла успеть побывать в квартире Чедвика, не говоря уж о том, что ей было совершенно не под силу доехать до его дома и вернуться.
И тем не менее, где бы она ни провела это время, это была совершенно другая Бренда, не та, которая недавно вылетела из дома, хлопнув дверью.
Эта Бренда, стоявшая с поднятой головой, излучала уверенность и силу, она и не взглянула на Марка. В своем белом платье без рукавов, перехваченном по талии пурпурным поясом, с модной расклешенной юбкой, она, казалось, так и светилась.
— Привет обоим! — весело бросила она Кэролайн и Тоби.
— Мы… мы не слышали, как ты подъехала, — растерялась Кэролайн.
— О, я была не на машине. Она в гараже. Я прогулялась в Куиншевен и обратно. До чего прекрасная ночь!
Вытащив красную пачку сигарет из красной же сумочки, Бренда кинула ее на стул с прямой спинкой, стоящий в арке, за которой был виден холл.
— Хотя я лучше тебе все расскажу, — обратилась она к Тоби. — Я не предполагала, что тут кто-то окажется, — кивнула она в сторону опущенных жалюзи, — пока не подошла к дому. Мне показалось, что снаружи стоит наша машина. Но ты знаешь, дорогой Тоби, окна-то открыты и было слышно, как ты орал.
То есть ты все слышала? — спросил Тоби. — И что именно?
— Довольно много.
— Бренда, лучше бы тебе этого не знать! — грустно сказала Кэролайн.
— Моя дорогая, почему бы и нет? Я и так уже довольно много знаю из того, о чем у нас сплетничают.
Если Тоби и не заметил в ее поведении ничего странного, то Кэролайн внимательно вглядывалась в лицо Бренды. Та ходила по комнате, по-прежнему не обращая внимания на Марка. Она села в плетеное кресло рядом с лампой, откинулась на спинку и положила ногу на ногу.
— Интересная история произошла в спортзале, не так ли? — спросила она.
— Интересная! — воскликнула Кэролайн.
— А что, не так? — Стараясь казаться раскованной, Бренда засмеялась. — Надеюсь, Марк сможет помочь. Он разбирается во всех академических проблемах. Он расскажет и какие песни пели сирены, и как писал Шекспир, и каков был замысел нового революционного романа, который Уилки Коллинз собирался издать в 1869 году, но так и не закончил. Но в практическом смысле… О господи, как он похож на тебя, Тоби!
— На меня?
— Да. А ты не знал? Ты тоже не замечаешь ни людей, ни событий?
— Ты удивишься, — возразил Тоби, — но, пожалуй, я соглашусь. Послушай, Марк! Я был прав. Клянусь тебе, я прав.
— Подожди! — остановил его Марк. Его низкий голос, всей мощью которого он пользовался очень редко, заполнил всю комнату. — Может, ты и прав, Тоби. Я не утверждаю обратного. Но ты неправильно подходишь к этой проблеме.
— То есть?
— Ну, например… Мы ведь очень мало знаем о Джонсонах, о Джордже и о Губерте.
Тоби скривил губы.
— Мы не проявляем внимания к людям, не так ли, если они стоят ниже нас? А вот я-то знаю о них немало.
— Кто мог настолько ненавидеть Джорджа и Губерта? Или хотел убить их?
— Всю семью? — не без сарказма уточнил Тоби. — В любом случае таких злодеев я не знаю.
— Значит, ненависть этого шутника не была направлена на них. Мотива тут не просматривается. Похоже, что наш весельчак специально привлек наше внимание к спортивному залу, чтобы наши мысли крутились только вокруг него. Типичный для студентов номер, как ты сам сказал.
— Да, и это как раз не дает мне покоя. Этот тип с его злобой. То ли он так жесток, то ли просто недоумок, который не понимает, что делает.
Бренда подала голос, мягкий и нежный, как шелк.
— Почему вы все время говорите «он»? — удивленно спросила она. — А не могла ли это быть женщина?
У Кэролайн отхлынула кровь от лица, и она отвернулась. Но когда пауза стала уже тягостной, Тоби отреагировал совершенно неожиданно.
— О господи, — прошептал он, глядя прямо перед собой, — о господи, каким же я был тупоголовым… Ну и дурак!
— Подожди! — мрачно остановил его Марк, но Тоби не стал ждать.
— Эта мысль крутилась у меня в голове! — заорал он, ударив себя кулаком по лбу. — Но я со своей тупостью не придал ей значения. Я даже подумал об изоляторе, но так и не мог связать его со спортзалом. Конечно же! Там мог быть только один человек. Роз Лестрейндж.
И снова Марк почувствовал ее присутствие рядом, но на этот раз он быстро справился с собой. Все вдруг вздрогнули, словно в комнату вошла сама Роз Лестрейндж.
— Как интересно! — пробормотала Бренда.
— Но это же абсурд, — вмешалась Кэролайн. — Женщина? — прошептала она почему-то испуганным голосом. — Ж-ж-женщина входит в мужской спортзал? И смеется там?
— И смеется, — угрюмо согласился Тоби. — Вот именно.
— Но невозможно, чтобы…
— Ангел мой, ты слишком невинна для этой жизни. Именно такое могла сделать наша Роз, и с большой радостью. Таково ее чувство юмора. О чем я говорил? Или о злобном монстре, или о детской беспечности человека, который не ведает, что творит. Я не хочу выглядеть негалантным, но ей свойственно и то и другое.
Тоби! — едва не заорал Марк. — Да выслушаешь ты меня, наконец?
— В самом деле, Тоби, — произнесла Бренда, глядя в другую сторону. — Пожалуйста, выслушай Марка!
— У меня к тебе только один вопрос, — настойчиво сказал Марк. — Чего ради Роз Лестрейндж так себя вести?
— А я задам тебе другой вопрос, — возразил Тоби. — Объясни ту историю в изоляторе, что произошла около месяца назад. Это куда проще.
— Что за история? — вскинулась Кэролайн.
— Наша Роз привела туда своего приятеля и даже не стала отрицать этого. Она просто хохотала и говорила, что никто не сможет ничего доказать. Перестань краснеть, ангелочек, и не старайся изобразить невозмутимость. Бренда, я к тебе обращаюсь!
— Да? — спокойно отозвалась Бренда.
— Ты когда-нибудь слышала разговоры Роз Лестрейндж на ее любимую тему?
— Нет, не думаю.
— Еще до того, как ее перестали приглашать в гости, она выдавала реплики, от которых тарелки взлетали со стола. Я помню одну из них. Мол, ей нравится заниматься любовью — цитирую — «в странной или необычной обстановке».
— Думаю, что некоторым мужчинам, — кивнула Бренда, — это тоже нравится. И что же?
— Ничего. Но такова она, наша Роз. Характер! Обращаю ваше внимание: меня не волнует, сколько у нее приятелей. Но когда речь заходит о злобных и бесчеловечных поступках в спортивном зале…
— Ясно, — прервал его Марк. — И вот тут твоя версия дает сбой.
— Марк, почему, черт побери, она дает сбой?
— По крайней мере, нам понятно, что случилось в изоляторе. — Краем глаза он видел выражение лица Бренды, но не остановился. — Мы не в силах понять другое. Чего ради она рисовала статую Основателя, чего ради делала попытки — подлинные или театральные — убить Джорджа и Губерта Джонсонов?
— Не знаю. Это я признаю. Но позволь я вернусь к ее любимой теме…
— Ее любимая тема не имеет отношения к предмету разговора. Как бы то ни было, ты же не будешь утверждать, что она — мартовская кошка?
— До чего странно, — сказала Бренда, глядя в потолок, — до чего странно, что Марк взялся защищать ее.
— Иди ты к черту, я вовсе не защищаю ее! Я…
— Пожалуйста! — вскричала Кэролайн.
Накал страстей в гостиной достиг такого предела, что воздух, казалось, вот-вот зашипит, как вода на раскаленной плите. И тут Кэролайн попыталась остудить его.