Приключение на реке Лесной, стр. 3

«А знаешь, папа...» И тут появился Ромка, в руках у него был небольшой красный багор, видимо, из противопожарного арсенала. Он почему-то не подошел к ним, издали поздоровался с папой и, кособочась и смешно гримасничая, стал жестами подзывать к себе Мишку.

— Ты, Ромка, в пожарники записался или в сплавщики? — спросил папа.

— Нет... Это я донку на щуку поставил, а найти не могу, — начал бодро врать Ромка, — а крючок такой хороший, японский. Отец еще давно подарил...

«Издали легче врется, — подумал Мишка, — вон как ловко про японский крючок выдумал. А чего он за ухо держится?».

Папа отпустил Мишку на речку, но тут выглянула из окна мама и велела Мишке полить грядку с луком. Вместе с Ромкой быстро управились. Мама сунула Мишке пакетик с оладьями: Сам не хочешь — Ромку угости». А папа спросил, где на речке их искать, потому что он часа через два приедет искупаться, да и мотоцикл помыть надо.

— Помнишь, где у тебя одноглазая щука на ерша взяла? Там и будем.

— Ты что, — зашипел Ромка, упорно держась за левое ухо, — клялись же не болтать.

— А я и не болтаю. За мной, джигиты!

4.

Мишка с Ромкой остановились около своей тропинки, и Мишка только сейчас заметил, что одно ухо у Ромки иссиня-черное, похожее на печеный гриб. Мишка страшно удивился.

— Чего рот разинул? Отец надрал, — признался Ромка.

Оказывается, Ромка позавчера втихаря в шестилитровую кастрюлю с брагой высыпал пакет черного перца, бухнул туда три столовых ложки горчицы и щедро посолил. Ромка проводил дома целенаправленную борьбу с пьянством. А вчера отец налил кружку браги, в два глотка осушил ее, разинул рот и долго закрыть не мог. А когда закрыл, Ромке досталось на полную катушку. Чуть ухо не открутил, спасибо, мать выручила.

— Злой он у тебя, — вздохнул Мишка. Ромка покосился на Мишку, помолчал и сказал:

— Да нет, он не злой. Он хороший, когда не пьет. Помнишь, какой лук со стрелами он тебе сделал? Вот, а ты говоришь — злой... — и Ромка стал высвистывать лихую песенку.

Они вышли к речке. Удилища, забытые ими вчера, лежали у кромки воды. Но красного Ромкиного поплавка не было видно, а леска, туго натянутая, уходила под куст. Ромка, трясясь от нетерпения, кряхтя и ухая, вытащил замечательного окуня, граммов на триста, и издал победный вопль.

— Не ори, — сказал Мишка — Разорался, подумаешь. Ему радоваться было нечему: даже червяк на крючке не был съеден.

Окуня усыпили, прикрыли лопухами и побежали. Вверх по речке искать плот. Речка Лесная извилистая, спокойная, где-то далеко она впадает в большую реку Онегу Ширина ее здесь метров тридцать, а самая большая глубина два метра, да и то редко, только по вымоинам на поворотах да в редких ямах Далеко ребята пробежали, но плота не обнаружили. Вернулись обратно, пошли вниз по течению и за первым же поворотом нашли замаскированный в кустах плот из коротких, но толстых бревен, скрепленных металлическими скобами. Пришлось изрядно попотеть, перегоняя плот против течения до места, где вчера было произведено таинственное затопление.

Мишка вогнал в податливое дно через широкую щель между бревнами шест, и заякоренный плот замер на середине речки, Ромка распластался на плоту и стал проверять дно, почти целиком погружая полутораметровый багор в воду.

Есть! — хрипло объявил Ромка.

У Мишки в груди даже тесно стало: а вдруг Ромка прав и там покойник...

— Что-то твердое, железное. Вот, звякает. Слышишь? — сообщил, Ромка, припадая к воде чёрный ухом. Мишка перехватил багор, пошевелил им: точно, в воде стыковался металл с металлом. Ну, значит, не покойник! Он повел багор чуть в сторону и вверх и почувствовал, что крюк багра за что-то зацепился.

Тащу, Ромка!

Ромка стал помогать ему. Что-то тяжелое медленно поднималось со дна. Желтоватая донная муть выплеснулась из глубины и распласталась на поверхности. Ромка то ли от возбуждения, то ли от страха лязгнул зубами.

Из воды показалось нечто объемное, неопределенное, в мешковине, крест-накрест перехваченное веревкой Они вытащили груз на плот и посмотрели друг на друга.

Мишка осторожно пощупал сырую мешковину, похоже, там лежали две здоровенные железяки.

— А может, это бомбы, — неуверенно предположил Ромка, и они отодвинулись от таинственной находки. Сидеть просто так было глупо. Мишка достал из кармана походный нож-складенец, собрался с духом и резанул по мешковине, Под мешковиной была грязная черная материя, полоснул и по ней. Расширили брешь, пачкая руки в густой ароматной смазке, бензопила! Две бензопилы.

Ромка разочарованно вздохнул.

— Знаешь, Ромка, сказал Мишка, ты напрасно вздыхаешь, их украли и спрятали. Они ведь очень дорогие Мой папа….

Больше он ничего не успел сказать.

5.

Сверху, из-за поворота, выскочила лодка и стремительно понеслась к ним. Ребята поспешно столкнули мешок в воду, а Мишка стал лихорадочно вытаскивать шест, который держал плот на приколе. Лодка ткнулась в плот, и Мишка едва не полетел в воду.

— Вы чего тут, козявки? Вы чего! — заорал высокий парень. — Чего ищете? Елочки-метелочки! А? — и он прибавил к елочкам-метелочкам грязное ругательство.

Это был вчерашний парень, правда, он был без очков и без напарника. Парень был очень сердит и заметно пьян.

— Мы, дядя, просто касаемся, мы ничего, дипломатично начал Мишка. Парень ударил веслом по воде, и настоящий водопад обрушился на Мишку. И тут же, перегнувшись через борт лодки, он ловко ухватил Ромку за ухо. Ухватил за больное, черное ухо, поэтому Ромка взревел на всю округу, вырвался и замахнулся багром:

— Алкаш! Вор! Ворюга! Убирайся отсюда, пока в тюрьму не попал!

— В тюрьму? — окончательно рассвирепел парень, выбил веслом багор из рук Ромки и шагнул одной ногой на плот.

— Ромка, прыгай! — крикнул Мишка. Плот накренился, вздыбился, и Ромка неловко скользнул в роду, ударившись головой о бревно. Мишка, по-лягушечьи раскорячившись, успел плюхнуться головой вперед и по-собачьи забухал к берегу, до него было метров десять. Ромка поплыл почему-то не по прямой, а наискосок, к забредшему в воду мелкому кустистому ивняку.

Парень на лодке и Мишка почти одновременно достигли берега. Мишка чёртом вылетел из воды, но парень двумя огромными прыжками настиг его, крепко ухватил за шиворот.

— Погоди, пацан, не бойся... Но Мишка страшно испугался и заорал во все горло; распахнулся, затрещал ворот рубашки.

— Да не ори ты! — Парень, видимо, тоже немало испугавшись, хотел как-то договориться с ребятами.

Парень был обуян яростью и страхом, но Мишка, насмерть перепуганный, ослепленный, не разглядел заячьего испуга в его расширенных белесых глазах.

— Помогите! — завопил еще громче Мишка, леденея от ужаса и ничуть не сомневаясь в том, что его и Ромку парень сейчас будет убивать.

И тут, как в доброй сказке, из леса вылетел мотоцикл и остановился в пяти шагах. Папа, не заглушил двигатель, мотнулся к ним, рука парня ослабла. Мишка увидел перекошенное испугом и злобой белое лицо парня и папины холодные, прямо какие-то колючие, ледяные глаза. Таких глаз он у папы ещё не видел.

Потом что-то глухо чмокнуло, парень замахал руками, быстро-быстро задом засеменил к речке и грохнулся в воду. Парень вынырнул, крутанулся в воде, бестолково выпучив глаза, и поплыл к другому берегу.

«А чего это Ромка-то лежит», — подумал Мишка и кратко, по довольно вразумительно проинформировал папу о происшедших событиях на речке.

— А! Вот оно что, — сказал папа. — Знакомое лицо. Где-то я его вроде видел. Эй! Парень! Плыви обратно, далеко не убежишь!

Парень не хотел плыть обратно, на карачках выкарабкался по глинистому склону на берег и, не оглядываясь, побежал прочь. Лодка его сиротливо покачивалась на взволнованной людьми воде.