Скандал в Хай-Чимниз, стр. 14
– Нет, сэр.
Тени плясали на пурпурно-красных шторах. Хотя лица всех пятерых были хорошо видны в свете ламп, невозможно было сказать, кто так громко вздохнул.
– Спасибо, Бербидж, – проговорил Бленд, – вы можете идти.
– Нет, Бербидж, – сказал Клайв, Mы еще не кончили. Могли бы вы поговорить с дочерью?
– С моей дочерью, сэр?
– Да, если вы не возражаете. Мисс Бербидж упомянула, что ей что-то припомнилось, какое-то впечатление, оставшееся от того, что она видела на лестнице. Она хотела рассказать об этом мистеру Деймону, он, однако, погиб прежде, чем она успела это сделать. Не согласится ли она рассказать это же нам?
– Я сейчас приведу дочку, сэр, – чуть помедлив, проговорил Бербидж.
Через несколько минут они уже были в салоне. Все продолжали стоять так же, как перед выходом Бербиджа, только Кейт поставила лампу на стол, а доктор на белый мраморный камин.
Клайв был уверен, что Бербидж ничего не сказал дочери, но, тем не менее, Пенелопа выглядела встревоженной. Глаза ее беспокойно бегали, руки нервно поправляли кринолин.
Клайв на мгновение замялся.
– Мисс Бербидж, – проговорил он наконец и увидел, с каким вниманием девушка смотрит на него, – вы говорили своему отцу, что вспомнили или, по крайней мере, думаете, что вспомнили что-то о незнакомце, появившемся вчера ночью на лестнице. Это так?
– Да, сэр.
– И вы намекнули, что к этому имеет отношение ваша близорукость, правильно?
– Да, сэр.
Теперь голос ее звучал упрямо.
– Прошу тебя, Пенелопа! – вмешалась Кейт. – Скажи, мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?
Пенелопа широко раскрыла глаза. "Так и есть, – подумал Клайв. – Именно это она и хотела сказать".
– Ну же, Пенелопа! – воскликнула Селия. – Что ты собираешься сказать нам? Это была женщина?
Ответ Пенелопы вряд ли содержал больше десятка слов, но после него все погрузилось в еще большую тьму, чем прежде.
8. Джорджетта Деймон
На следующий день около полудня кеб катился по ухабистой мостовой Оксфорд Стрит. Улица была и пыльной, и грязной, хуже всего, однако, были шум и тряска.
Сидевший в экипаже Клайв Стрикленд оставил начатый было спор со своим спутником и взглянул на левую сторону улицы.
Они как раз миновали Риджент Серкес. Контора Джонатана Уичера должна была быть над парикмахерской в соседнем с "Пантеоном" доме, чуть недоезжая грязного и пользовавшегося дурной славой квартала Сент-Джайлс. Внимание Клайва привлек человек, выделявшийся из заполнившей тротуар толпы.
Это был бородатый полисмен в шлеме, привычной, неторопливой походкой шагавший вдоль улицы.
Полиция! Борода!
И то и другое вызвало у Клайва невеселые мысли.
Хотя Клайв был уверен, что сумеет вовремя вернуться в Хай – Чимниз, его не без оснований мучила мысль о том, что подумает беркширская полиция об его исчезновении. Не меньше мучили его и другие сомнения.
– Девушка лжет, – проговорил он. – Голову даю на отсечение, что Пенелопа Бербидж лжет.
– Вполне возможно, старина, – согласился Виктор. – Только что она, собственно, сказала?
– Борода!..
– Нет, а все-таки? И кто убил старика?
– Не знаю, Виктор. Пенелопа только еще больше все запутала. Кстати, не замечаю, чтобы ты так уж переживал смерть отца.
– Если ты имеешь в виду то, что я еще не в трауре, то это просто потому, что траурный костюм еще не готов. Я всего два часа назад получил телеграмму от Бленда.
– Я не это имел в виду.
– Догадываюсь. Что ж, я не умею заливать платочки слезами только потому, что так положено. Таких и без меня достаточно.
Их кеб едва не столкнулся с ехавшей навстречу каретой. Виктор чертыхнулся сквозь зубы, но его холодные, серые глаза даже не дрогнули.
– Мой старик не был человеком, имевшим современные взгляды, и все же он согласился, чтобы я жил в Лондоне, и прощал мне такие вещи, которые никогда не стерпел бы другой. Нелегко мне будет теперь самому становиться на ноги.
– Ты, как всегда, остаешься, хоть и добродушным, но эгоистом. А теперь, старина, я попрошу тебя ответить на пару не слишком, может быть, приятных вопросов. Когда ты говорил, что Кейт и Селия в опасности, ты имел в виду, что кто-то ненавидит их и не прочь любой ценой от них избавиться?
– Да! В первую очередь я думал о Кейт. Тогда, во вторник, то, что разговор сначала зашел о Селии, получилось просто случайно.
– И кто же ненавидит их? Твоя мачеха?
– Моя мачеха? Джорджетта? – Виктор вдруг выпрямился. – Господи, что ты!
– Ты думал не о ней?
– Нет, конечно! Я всегда восхищался Джорджеттой и не раз говорил тебе об этом. Артистка там или не артистка, но отцу было хорошо с нею.
– Тогда о ком же ты думал?
– Когда я говорил тебе, что не могу этого сказать, то это просто означало, что я не знаю. Потому и не могу сказать, что не знаю. Если бы знал, то не стал бы впутывать тебя в эту историю.
– Еще один прямой вопрос, – сказал Клайв, – но я хотел бы получить и прямой ответ! Ты знал, что у Тресса связь с твоей мачехой?
– Нет, – ответил Виктор голосом, в котором удивление было смешано с испугом. – Это даже для меня чересчур, старина. Отдать сестру за человека, который крутит роман с моей мачехой... нет, это уж слишком. Хотя Тресс мог бы быть неплохой партией для Селии или, скажем, Кейт...
– Черт побери! Кейт оставь в покое, ладно? Проехавшая мимо карета брызнула на них грязью.
– Вы только подумайте... – насмешливо протянул Виктор. – Что это ты так взвился?!
– Ты – сноб, Виктор...
– Спасибо за комплимент. Я думал, что ты мой друг.
– Так оно и есть. Ты очутился в трудном положении и ждешь, что я подскажу тебе решение – только потому, что я на шесть лет старше! Тресс, я вижу, производит на тебя глубокое впечатление своими визитными карточками с гербом. А ведь он водит за нос тебя, меня, всех нас – и не помешало бы сказать ему об этом прямо в глаза.
– Ну и скажи, если так уж хочется. Только предупреждаю, что с Трессом так разговаривать опасно.
– Ты думаешь?
– Знаю. И советую тебе держаться с ним поосторожнее.
– Тресс и Джорджетта! Она тогда отправилась на станцию... хотел бы я знать – поехала ли она в Лондон, встретилась ли с Трессом и, если да, то где.
– Черт возьми, уж не думаешь ли ты, что это она убила отца?
– У нее не было такой возможности, Виктор. Но почему она уехала и куда? Судя по тому, что сказала Пенелопа Бербидж...
Клайв нахмурился, в его памяти вновь всплыл вчерашний неприятный разговор в душном салоне с пурпурно-красными шторами.
– Я уже рассказывал тебе, – проговорил он, – что мы пригласили дочь Бербиджа. Я начал как можно осторожнее расспрашивать ее, но у Кейт и Селии не хватило терпения: они сразу же выскочили с наводящими вопросами. "Мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?", а потом прямо: "Это была женщина?" Пока жив, не забуду ответа Пенелопы. Она взглянула на Селию и сказала: "Нет, я уверена, что это был мужчина. У него была борода".
– Борода? – воскликнул Виктор.
– Совершенно верно.
– И ты думаешь, что она солгала?
– Уверен, Виктор.
Кеб почти остановился из-за затора на мостовой. Какой-то уличный мальчишка лет десяти состроил гримасу, передразнивая выражение лица Клайва, и высунул язык.
– Пенелопа видела тогда на лестнице женщину, – продолжал Клайв. – Об этом она и хотела нам рассказать, но потом, бог знает почему, выдумала эту бороду. Я просто не могу поверить, что одинаково одеты могли быть два человека: один – вечером в понедельник, а второй, убийца твоего отца, – во вторник. Тебе это кажется правдоподобным?
– Нет. Ни в коем случае.
– До тех пор, пока Пенелопа не выступила со своим заявлением, я не верил в то, что убийцей могла быть женщина. Сейчас, однако, я и сам не знаю, что думать. Слишком уж много женщин замешаны в этой истории.