Рождество Желтофиолей, стр. 29
— Я ничего не чувствую к ней.
— Тем лучше! Это будет прочный брак. Пора тебе занять в этом мире место, подобающее мужчине, Рэйф. — Томас сделал очевидную попытку обуздать свой норов и заставить Рэйфа понять: — Любовь проходит. Красота увядает. Жизнь — это тебе не романтическая скачка через долину.
— Боже мой, это так вдохновляет.
— Ты никогда не делал того, что я просил. Даже не пытался. Я хотел получить сына, который стал бы мне помогать и осознал важность того, чем я занимался.
— Я понимаю, что ты хочешь создать империю, — тихо ответил ему Рэйф. — И я пытался найти в твоей грандиозной схеме место для себя. Я много могу сделать для компании, и ты это знаешь. Чего я не понимаю, так это того, почему ты хочешь, чтобы я сначала проявил себя подобным образом.
— Я хочу, чтобы ты продемонстрировал мне свою преданность. Как сделал Мэтью Свифт. Он женился на женщине, которую я выбрал для него.
— Он уже был влюблен в Дейзи, — перебил его Рэйф.
— И ты сможешь влюбиться в леди Натали. Но, в конце концов, любовь не имеет значения. Мужчины вроде нас женятся на женщинах, которые дают нам возможность реализовать свои амбиции, или хотя бы не мешают в этом. Видишь, какой долгий и успешный брак у нас с твоей матерью?
— Тридцать лет, — согласился Рэйф. — И вы с матерью едва можете находиться друг с другом в одной комнате. — Тяжело вздохнув, он провел ладонью по волосам. Бросив взгляд на круглое, упрямое отцовское лицо с колючими усами, Рэйф удивился, почему Томас всегда старался так безоговорочно контролировать находящихся вокруг него людей. — Зачем это, отец? Какова твоя награда за все эти годы накопления богатства? Семья не приносит тебе радости. У тебя характер бешеного барсука — и это в хорошие дни. Похоже, тебе вообще никогда ничего не нравится.
— Мне нравится быть Томасом Боуменом.
— Я рад. Но не думаю, что это понравится мне.
Томас посмотрел на него долгим взглядом. Его лицо смягчилось, и он заговорил почти отеческим тоном:
— Я стараюсь помочь тебе. Я бы не стал тебя просить сделать что–то, если бы думал, что это не в твоих интересах. Ведь мое решение насчет Свифта и Дейзи оказалось верным?
— Да, только благодаря какому–то Божьему промыслу, — пробормотал Рэйф.
— Все станет лучше и проще, когда ты начнешь делать правильный выбор. Ты должен обеспечить себе достойную жизнь, Рэйф. Занять свое место за столом. Дочь Блэндфорда — не самая плохая партия. Все желают этого союза. Леди Натали всем без исключения дала понять, что она не против. А ты говорил, что сделаешь это, если девушка окажется приемлемой!
— Ты прав. Сначала не имело значения, на ком я женюсь. Но теперь я понял, что не хочу выбирать жену так же беззаботно, как я покупаю новую пару туфель.
Томас явно терял терпение.
— Что изменилось с момента твоего приезда в Англию?
Рэйф не ответил.
— Дело в этой девушке с каштановыми волосами? — пытал его отец. — В компаньонке леди Натали?
Рэйф насторожено посмотрел на отца.
— А почему ты спрашиваешь?
— Похоже, ты не раз приходил послушать, как она читает детям по вечерам. А дети или святочные рассказы тебя никогда не интересовали. — Густые усы презрительно зашевелились. — Она простолюдинка, Рэйф.
— А мы нет? Бабушка была прачкой в доках, и одному дьяволу известно, кто был твоим отцом. И это только по линии твоей семьи…
— Я всю свою жизнь потратил, чтобы возвысить нашу семью! Не надо использовать эту девушку для того, чтобы избежать своих обязанностей. После свадьбы с леди Натали, если захочешь, ты сможешь завести целую кучу подобных ей. Никто тебя за это не упрекнет, особенно в Англии. Соблазни ее. Сделай своей любовницей. Если хочешь, я могу даже купить для нее дом.
— Благодарю, но я состоянии сам оплачивать своих любовниц. — Рэйф бросил на отца взгляд, полный отвращения. — Ты так хочешь этого брака, что готов оплатить совращение невинной девушки, чтобы добиться своего?
— Все рано или поздно теряют невинность. — Когда Томас увидел выражение лица Рэйфа, его глаза стали ледяными. — Если ты обманешь всеобщие ожидания и осрамишь меня в этой сделке, я вычеркну тебя из завещания. Это твой единственный шанс. Я лишу тебя наследства и отрекусь от тебя.
— Я понял, — огрызнулся Рэйф.
Глава тринадцатая
«…и про него шла молва, что никто не умеет так чтить и справлять святки, как он. Ах, если бы и про нас могли сказать то же самое! Про всех нас! А теперь нам остается только повторить за Малюткой Тимом: да осенит нас всех Господь Бог своею милостью!»
Закончив читать «Рождественскую песнь в прозе», Ханна подняла голову и увидела восторженные лица детишек и их сияющие глаза. Повисло недолгое молчание. Удовольствие, полученное слушателями от чудесной истории, омрачалось сожалением от того, что она закончилась. Затем дети восторженно захлопали маленькими ладошками, повскакивали и забегали по комнате. Их мордашки были украшены молочными усами и крошками печенья.
Два бесенка залезли к ней на колени, а еще один крепко обнял ее сзади за шею. Ханна подняла глаза, когда к ней подошел Рэйф Боумен. Ее сердце бешено забилось. Она точно знала, что затруднение дыхания никак не было связано с маленькими ручками, обвивавшими ее шею.
Он скользнул взглядом по беспорядку в ее одежде и растрепавшейся прическе.
— Браво! Благодаря вам мы все почувствовали дух Рождества.
— Спасибо, — прошептала она, стараясь не думать о его руках на своей коже, о его губах …
— Мне надо с вами поговорить.
Ханна осторожно сняла малышей с колен и расцепила детские ручки на своей шее. Поднявшись с кресла, она тщетно пыталась привести в порядок платье и разгладить юбки. Даже после глубокого вдоха ее голос звучал испуганно и слабо.
— Я … не думаю, что из этого получится что–то хорошее.
Его взгляд был теплым и открытым.
— И все–таки я хочу с вами поговорить.
В голове всплыли слова из его письма: «Я хочу поцеловать все твои мягкие местечки…»
— Пожалуйста, не сейчас, — прошептала она. Лицо ее пылало, мучительно ныло горло.
Видя ее искаженное мукой лицо, Рэйф смягчился.
— Завтра?
«Ты мне так нужна!»
— Да, — с трудом выдавила она.
Понимая, что его присутствие лишает ее последних сил, Рэйф стиснул челюсти и слегка поклонился. Казалось, он много чего хотел сказать, слова уже были готовы сорваться с губ, но что–то — сочувствие или, возможно, жалость — помогло ему сдержаться.
— Завтра, — тихо повторил он и вышел.
* * *
Пришли няни и забрали детей. Оцепеневшая от терзаний, Ханна вышла в коридор.
И почему никто не предупредил, что любовь может причинять такую боль?
Ханна все больше убеждалась, что не сможет присутствовать на свадьбе Рэйфа и Натали, пережить дальнейшие события, связанные с их жизнью в браке: рождение детей и семейные торжества. Она будет задыхаться от ревности, отчаяния и обиды, пока они ее не разрушат.
Народная мудрость уверяла, что ей встретится другой мужчина, который заставит забыть о Рэйфе Боумене. Но Ханне был не нужен другой мужчина. Он такой был один!
«Я обречена», — подумала она.
С опущенной головой Ханна брела по коридору, направляясь в свою комнату, где она могла хандрить и плакать в одиночестве. К сожалению, шагая с опущенной головой, нельзя разглядеть, куда идешь. Ханна почти столкнулась с идущей ей навстречу женщиной, которая двигалась характерным размашистым, свободным шагом.
Обе резко остановились, и женщина протянула руку, удерживая Ханну.
— Миледи, — выдохнула Ханна, узнав Лилиан. — Ох … извините… прошу прощения…
— Ничего страшного не случилось, — заверила ее графиня. — На самом деле, я виновата сама. Я торопилась кое–что сказать экономке перед встречей с сестрой и … — Она замолчала и внимательно посмотрела на Ханну. — Вы вот–вот заплачете, — прямо сказала она. — Что–то случилось?