Огонь, гори!, стр. 55
Хогбен метнулся к двери, однако там было полно народу и он вынужден был броситься в проем между Флорой и Луизой. Послышался звон разбитого стекла и треск дерева. Закрыв рукой лицо, он спрыгнул из окна вниз.
Раздался глухой звук удара о землю. Капитан покатился кубарем, но тут же вскочил. Лошади, впряженные в карету, тревожно заржали, забили копытами и попятились. Однако для Хогбена лошади не было: они с Луизой, подобно Чевиоту и Флоре, прибыли в комиссариат в карете.
В тусклом свете газовой лампы потрясенные наблюдатели смотрели, как капитан, спотыкаясь, бежит на площадь. Чевиот, которому наконец удалось сбросить с себя плащ, развернулся к своим подчиненным, столпившимся в дверях.
— Всем оставаться на местах! — рявкнул он. — Я сам его возьму!
Подбежав к окну, он также прикрыл рукой лицо, чтобы не пораниться о разбитое стекло. Затем высунул голову, сел на подоконник, перекинул ноги наружу и спрыгнул вниз. Он погнался за Хогбеном, который повернул налево и на юг, в сторону Уайтхолла.
Как только Хогбен совершил свой неожиданный выпад, сержант Балмер отвинтил металлический набалдашник трости и прицелился, готовясь выстрелить. Однако он не сразу нашарил на ручке трости нужную кнопку и упустил момент. Когда Чевиот выпрыгнул из окна, Балмер в сердцах швырнул духовое ружье на пол.
— Сэр, — обратился он к полковнику Роуэну, — я ни разу не нарушал приказов суперинтендента. Но сейчас намерен его ослушаться, и у меня…
Рука его нырнула под мундир, в набедренный карман. После этого он, ни слова не говоря, также выпрыгнул в окно.
Алан Хенли по-прежнему лежал лицом вниз на конторке. Остальные стояли неподвижно, в абсолютном молчании: полковник Роуэн, мистер Мейн, мистер Сларк, Луиза, Флора… Тишину нарушила лишь тяжелая поступь Балмера — сержант разбивал каблуками мерзлую грязь. Потом и его шаги затихли вдали. Стало опять тихо, а где-то далеко шумела и ревела мятежная толпа.
— Нет! — вскричала Флора. — Нет!
Она словно очнулась от страшного видения — сердце и разум подсказали ей, что случилось неизбежное.
И вслед за ее выкриком вдалеке прогремел выстрел. Не прошло и двух мгновений, как за первым выстрелом последовал второй, такой же громкий и отчетливый.
Полковник Роуэн очень медленно подошел к разбитому окну, высунул голову и посмотрел налево.
— Балмер! — позвал он, хотя Балмер, скорее всего, не мог его слышать. — Балмер!
Где-то далеко, на юге, к небу взметнулся столб пламени. Побледневший полковник отошел от окна. Он расправил плечи под алым мундиром с темно-желтыми обшлагами и вернулся к конторке.
Все, казалось, находятся под действием гипноза. Но гипноз не мог длиться вечно. Шляпа мистера Сларка выпала у него из рук на пол. Луиза Тримейн испуганно съежилась в кресле. И только Флора осталась стоять прямо, гордо подняв голову; глаза ее блуждали. Она находилась где-то далеко.
Послышались тяжелые шаги. Это медленно, словно волоча ноги, возвращался сержант Балмер. Никто не бросился к окну; никто не осмелился позвать его. Молча, с помертвевшим лицом, он пробился сквозь толпу в холле и появился на пороге кабинета с таким видом, будто сам еще не осознал до конца, что произошло. В руке его болтался пистолет, помеченный короной и правительственным клеймом; в ноздри присутствующим ударил запах пороха.
— Что? — спросил полковник Роуэн, откашлявшись. Гнев жег его. — Что случилось? Где… где суперинтендент Чевиот?
Казалось, Балмер погружен в тяжелое раздумье.
— Да, сэр, — медленно произнес он, — суперинтендент больше не вернется.
— Знаю! Где он?
Сержант Балмер поднял голову.
— Я вот что хочу сказать, сэр, — с трудом выговорил он, — он вообще не вернется. Я вот что хочу сказать: он умер.
И снова в красном и зеленом свете ламп воцарилась тишина.
— Ясно, — прошептал полковник Роуэн.
— Хогбен, — продолжал сержант Балмер, делая над собой явное усилие, — Хогбен и не думал убегать далеко. Он, значит, остановился и повернулся. А вы ведь знаете суперинтендента. Он побежал прямо на Хогбена — вот что он сделал, с пустыми-то руками! И Хогбен поднял пистолет и выстрелил ему в лицо.
Сержант Балмер умолк и лишь через несколько секунд продолжал:
— А я, значит, побежал за ними следом. Суперинтендент запретил мне таскать с собой заряженное оружие. Я поклялся, что не буду. Но пистолет у меня был. Я подался вперед, чтобы не промазать, и выстрелил подонку Хогбену прямо между глаз. И вот как перед Богом истинным, я горжусь, что это сделал!
Мистер Мейн, наконец, нарушил общее оцепенение.
— Чевиот сам виноват! — вскричал он со злобой. Нервы его были взвинчены до предела. — «Огонь, гори! Котел, кипи!» Он говорил так про Маргарет Ренфру. А сам так и не понял, так и не узнал, что эти слова относились более всего к нему самому! — Мистер Мейн опомнился. — Леди Дрейтон! Прошу прощения… Я вовсе не имел в виду… — Голос его дрогнул и затих.
Флора все еще стояла без движения. Она ни на кого не смотрела и не говорила. Только губы у нее дрожали. А шум тем временем приближался. Языки пламени ярко окрасили небо.
Эпилог
«О, женщина! В часы свободы…»
Когда Чевиот увидел, как Хогбен разворачивается, черный на фоне пламени и дерущихся в отдалении людей, он понял, что сейчас произойдет, и тут же молния вылетела из серебристого пистолетного ствола.
Когда Хогбен спустил курок, Чевиот произнес единственное слово:
— Флора!
Что-то тяжелое ударило ему по голове. Так Чевиоту, во всяком случае, показалось, хотя вспышки он не видел и выстрела не слышал. В мозгу промелькнуло только: странно, что он падает вперед, а не назад, ведь он бежал навстречу пуле.
Потом — темнота и больше ничего.
Он не мог сказать, долго ли пробыл в темноте. Он слышал какое-то движение, дрожь; внешние края мрака подергивались рябью. Он что-то ощущал мышцами, сердцем и нервами. Одна мысль забрезжила у него в мозгу и изумила его.
Если он умер, то, разумеется, не может думать. И уж конечно, не может ничего слышать!
— Суперинтендент! — позвал чей-то голос.
Чевиот поднял голову, которая ужасно болела, и с трудом вгляделся в расплывчатое пятно. Он стоял на коленях, в довольно странной позе, прислонившись к дверце какого-то кеба.
— Я ничего не мог поделать! — повторял голос снова и снова в некотором отдалении. — Да и как мне увидеть, в таком-то тумане, если машина выезжает прямо из ворот и хрясь мне прямо в передний бампер!
— Пуля! — произнес Чевиот. — Должно быть, он промазал!
— Какая пуля? — спросил голос совсем близко. И тут он узнал голос.
Он поднял голову повыше, просунул ее в открытое окошко такси. Вокруг него белел октябрьский туман. Шляпа у него была мягкая, современная. В тумане слева маячили огни какого-то паба.
Вглядевшись, он увидел впереди высокие арки железных ворот — то был западный вход, разделявший Центральный и Южный Скотленд-Ярд. Его такси перегородила дорогу машина, на крыше которой, на светящейся панели, были написаны черные буквы «ПОЛИЦИЯ».
— Разве вы знака не видите? — спрашивал полицейский у таксиста. — Сюда запрещен въезд общественного транспорта!
— Осторожнее, мистер Чевиот! — сказал сержант Бойс, помогавший инспектору Гастингсу руководить ночной сменой в Центральном Скотленд-Ярде.
— Ммм… да.
— Вас здорово стукнуло по голове, — продолжал сержант Бойс. Как и все ночные дежурные, он был в форме. — Вас здорово стукнуло, когда машины столкнулись и вы ударились о ручку дверцы. Но кожа не содрана; только шишка. Берите меня за руку и вылезайте.
Чевиот взял сержанта за руку и вылез на гладкий тротуар. Время скользнуло назад; время скользнуло на место.
— Но не во сне же мне все приснилось! — проговорил Чевиот.
— Нет, нет, конечно, не во сне. Кстати, полчаса назад звонила ваша жена. Она сказала, что приедет за вами и отвезет вас домой на машине. Не пугайте ее! Сейчас она в кабинете и…
— Не приснилось же! — повторял Чевиот.