Стеклянный дом, стр. 38
— В отличном состоянии, — заметила Энжела, выдернув книгу из трясущихся рук Клэр. — Я думаю, что профессор разработал отличный план отставки, основанный на утаивании от нас нашего законного дохода.
— Хм, — сказал Джон. — Он показался мне умнее. Все эти научные степени и тому подобное.
— В том-то и проблема с этими бумажными умниками. Никогда не узнаешь, что у них в голове, пока не вскроешь ее. — Они говорили так, словно его там не было.
На бледной коже профессора Уилсона выступил пот.
— Момент слабости, — сказал он. — Мне действительно жаль. Этого никогда больше не повторится, клянусь.
— Извинения принимаются, — ответила Энжела, прыгнула вперед, толкнула профессора в грудь, и сбила с ног. — И кстати, я вам верю.
Она схватила его за запястье, подняла к своим губам, и сделала паузу, чтобы снять браслет с золотыми часами и бросить на пол. Пока они катились, удивленные глаза Клэр заметили символ на циферблате. Треугольник. Дельта?
Из ступора ее вывел крик профессора. Взрослые мужчины не должны так кричать. Это просто не правильно. Его испуг рассердил ее, и она бросила свой рюкзак с книгами, схватила банку за плечом, и сдернула крышку.
Затем она вылила жидкий азот на спину Энжелы. Когда рычащий Джон повернулся к ней, она выплеснула остатки на его лицо, целясь в глаза. Уилсон откатился и встал на ноги, когда вопящая и бьющаяся в конвульсиях Энжела рухнула на пол; Джон попытался его схватить, но Клэр удалось ранить его, и он промазал. Уилсон подхватил свою сумку, она подобрала свой рюкзак и они побежали к лифту. Весьма удивленный профессор — которого она не узнала — стоял там, открыв рот. Уилсон крикнул ему «посторонись!», прыгнул в кабину, и с такой силой вдавил кнопку ВНИЗ, что Клэр испугалась, что она сломается.
Двери закрылись, и лифт пошел вниз. Клэр безуспешно пыталась взять свое дыхание под контроль; похоже, гипервентиляция ей гарантирована. Все же она справлялась лучше профессора. Он выглядел ужасно; его лицо сливалось с его седыми волосами, и он с трудом делал неглубокие вдохи.
— Ох дорогая, — слабо выдохнул он, — это было не хорошо.
А затем он медленно сполз по стенке лифта и сел, разбросив ноги.
— Профессор? — Клэр дернулась вперед и нависла над ним.
— Сердце, — он вздохнул, и издал задыхающийся звук. Она ослабила узел его галстука. Это не слишком помогло. — Слушай. Мой дом. Книжная полка. Черная обложка. Иди.
— Профессор, расслабьтесь, все будет хорошо!
— Нет. Не дай им забрать ее. Книжная полка. Черная…
Его глаза широко распахнулись, спина выгнулась, он издал ужасный звук, а затем…
Затем он просто умер. Ничего особо драматичного, ни торжественной речи, ни похоронной музыки, которая подсказала бы ей как себя чувствовать. Он просто… ушел. И хотя она автоматически прижала свои дрожащие пальцы к его шее, она уже знала что ничего не почувствует, потому что что-то в нем изменилось. Он стал похож на резиновую куклу, а не на человека.
Двери лифта открылись. Клэр выдохнула, схватила свои книги и пустую серебристую банку и рванула по пустому коридору к пожарному выходу, открытому в яркий полуденный солнечный свет.
Она постояла на месте несколько долгих секунд, рыдая, задыхаясь и дрожа, а затем попыталась подумать, куда ей идти. Энжела и Джон считали что ее зовут Ньюберг, что было хорошо — не слишком хорошо для настоящей Ньюберг, если она на самом деле существовала — но рано или поздно они обнаружат кто она на самом деле. Она должна быть дома прежде, чем это случится.
Книжная полка. Черная обложка.
Профессор Уилсон семь лет провел в той комнате, сортируя книги. Вероятно, он не в первый раз выносил книги, чтобы продать их на черном рынке.
Что, если…
Нет. Не может быть.
А вдруг это правда? Что если год или пять лет тому назад профессор Уилсон обнаружил книгу, которую ищут вампиры, и решил припрятать ее на черный день? В конце концов, ее основной план заключался в том же самом, только для нее черный день уже наступил.
Ей нужен его адрес.
Здание факультета искусств находилось неподалеку, и она пробежала столько, сколько смогла, прежде чем боль в ушибленной щиколотке и не зажившей спине не заставили ее замедлить шаг. Два лестничных пролета привели ее в офис, и она прошла мимо запертого кабинета профессора Уилсона, чтобы остановиться около захламленного стола в открытом кабинете. Табличка на двери гласила ВИВИАН САМСОН, но все звали сидящую внутри женщину Драконшей, и она заработала это прозвище. Она была старой, жирной, и легендарно нетерпеливой. Курение было запрещено во всех университетских зданиях, но Драконша держала пепельницу на своем столе и зажженную сигарету в уголке своих ярко-красных губ. Волосы она собирала в высокую прическу, как у героинь старых фильмов. У нее был компьютер, но он не был включен, и, как поняла Клэр при виде двухдюймовых ярко-красных ногтей, Драконша никогда ничего не печатала.
Она проигнорировала Клэр и продолжила читать лежащий перед ней журнал.
— Эммм… Простите? — спросила Клэр. После бега по жаре она обливалась липким потом и ее все еще подташнивало после того, что случилось в библиотеке. Драконша перевернула страницу своего журнала. — Я просто…
— У меня перерыв. — Рука с красными когтями вынула из накрашенного красного рта сигарету, чтобы стряхнуть пепел. — Меня здесь вообще не должно было быть сегодня. Проклятые студенты. Возвращайся через полчаса.
— Но…
— Никаких но. У меня перерыв. Кыш.
— Но профессор Уилсон послал меня забрать кое-что из его дома, и забыл дать мне адрес. Пожалуйста…
Она захлопнула журнал.
— Ох, ради Бога. Я ему шею сверну, когда он здесь появится. Вот, держи. — Она вытащила визитку из держателя на своем столе и швырнула ее Клэр с ослепительной улыбкой. — Если ты чокнутая, это не мои проблемы. Скажи Его Высочеству, что если он хочет развлекаться с выпускницами, ему стоит не забывать сообщать им собственный адрес. Поняла?
— Поняла, — тихо подтвердила Клэр. Развлекаться с… Она не собиралась грузиться этим. Нисколько. — Благодарю вас.
Драконша выдохнула облако дыма из обоих ноздрей и подняла брови.
— Надо же, вежливая. Давай, катись отсюда, пока я не вспомнила, что у меня сегодня выходной.
Клэр убежала, сжимая карточку во вспотевших пальцах.
13
— Знаешь, — сказал Шейн двадцатью минутами позже, — я гораздо меньше волновался бы за нас двоих, если бы ты не считала меня подходящей кандидатурой для взлома и проникновения в чужой дом.
Они стояли на заднем крыльце профессора, и Клэр вглядывалась сквозь затемненное стекло в мрачную гостиную. Она почувствовала укол совести из-за слов Шейна о взломе и проникновении, но его тут же заглушило разлившееся тепло от слов «нас двоих».
Она не осмелилась взглянуть на него. Наверняка он имел в виду не то, что рисовало ей воображение. Скорее всего, это означало дружбу или что-то подобное. Он обращался с ней как с ребенком. Относился как к сестре. Он не мог…
Но что, если мог?
Она не могла поверить, что думает об этом сейчас, на пороге дома человека, умершего у нее на руках. Это воспоминание о скрюченном резиновом теле профессора Уилсона охладило ее, и она наконец смогла отойти от окна и встретиться с Шейном взглядом, не нахохлившись при этом как испуганный воробушек.
— Ну, я не могла попросить Еву, — рассудительно возразила она. — Она на работе.
— Логично. Эй, смотри-ка, что там? — показал пальцем Шейн. Она крутнулась, чтобы посмотреть. За ее спиной звякнуло стекло, и когда она повернулась обратно, парень уже открывал дверь. — Вот. Теперь ты можешь сказать, что не знала, что я собираюсь сделать это. Ты не при чем.
Вот уж точно нет. Она все еще носила металлический цилиндр за плечом. Она гадала, восстановились ли уже вампиры, и додумался ли кто-нибудь расспросить ассистента преподавателя в химической лаборатории. Она надеялась, что нет. Он был хорошим, и по-своему смелым человеком, но она не питала иллюзий, что он не сдаст ее, когда припечет. В Морганвилле осталось не так уж много героев.