Это наш дом, стр. 65

Что у нас имеется за пределами поселка? Есть еще второй поселок – лагерь лесорубов. Там около полутора сотен постоянных жителей. Сможет он туда попасть? Там ведь своих людей хватает – вотчина Левкина Сережи. Вряд ли их заговорщики без присмотра оставят, да и далековато это – нечего ему там делать. Надо поближе найти убежище.

А может, к Кругу рвануть? Объяснить, что почем? Предупредить? А толку-то… У Круга под рукой приличной армии нет, его подданные раскиданы по всему левобережью. В лучшем случае сотню ребят до утра соберет, и что дальше? Из огнестрела у них только тридцать фитильных мушкетов, проданных Добрыней, а с арбалетами и луками против даже одного автомата переть трудно. А автомат наверняка не один, да и мушкетов отличных у этих сволочей хватает. А если вспомнить про артиллерию…

Нет, войну затевать не стоит. Да и нежелательно к внутренним разборкам привлекать посторонних – опасный прецедент.

Что у нас есть под главным поселком, рядом со стенами?

Деревня рыбаков. Там слишком много народа, надежно укрыться не получится – мгновенно проболтаются. Отпадает.

Скотный двор с коровником и конюшней. Однозначно отпадает, народу там шляется побольше, чем в рыбацкой деревне.

Мастерские. Алик… Алик, конечно, фрукт себе на уме, но Добрыню он не выдаст. И наверняка укрыть сумеет надежно и помочь. Заговорщики, если не дураки, должны за ним приглядывать. Но мало ли, может, и не хватает у них на это сил. Быковать перед Аликом им не с руки, с таким кадром портить отношения невыгодно. Попробуй найди ему замену потом… Так что вряд ли у него над душой толпа надзирателей стоять будет. Но и без них к Алику незаметно не пробраться, там рабочих много, обязательно кто-то увидит. Глядишь, через пятнадцать минут новость уже до шайки Гната дойдет.

Послать к нему Удура с посланием? Накарябать на куске коры записку, и пусть передаст. Добрыня явственно представил, как клот, войдя в цех и протягивая записку Алику, перекрывая грохот молота, заявляет так, что даже глухие в дальних углах слышат:

– Я ночью вытащил Добрыню из омута. И труп Левкина вытащил. Добрыня написал записку, попросил ее тебе передать. Я передал. Теперь пойду назад, он меня в кустах у мельницы ждет.

Плохая идея…

Что еще остается. О! Химический цех! Людей там нет – их нагоняют, только если Лом требует, а он требует, только если Добрыня скидывает большой заказ на порох или какую-нибудь гадость. С мелкими заказами Лом разбирается сам, при помощи приятеля-зама – Кислого. Мутные химики предпочитают лишний раз в свою вотчину посторонних не пускать. Небольшая постоянная бригада работает чуть ниже, в кожевенном цехе, но они не в счет. К самому Лому пробраться незамеченным не проблема. Производство его на отшибе располагается, дальше всех во избежание взрывоопасных проблем. Забор имеется, но хлипкий, чтобы коровы не забредали поставлен, это не препятствие. Иногда бегает парочка собак, но на Добрыню они не вякнут – знают, кто здесь самый главный хозяин.

Надежен ли Лом? Абсолютно ненадежен. Сдать может? Вот это вряд ли. Добрыню он знает, и общий язык они друг с другом давно выработали. Мэр хоть его и костерит, но по-своему уважает за профессионализм и находчивость. За это закрывает глаза на многие прегрешения. Лом это понимает и по-своему благодарит. Поможет он Добрыне? Добровольно вряд ли, а вот если жестко ему приказывать, то запросто. Добрыня для него авторитет. Затуманенным мозгам разгильдяя потребуется некоторое время, чтобы осознать сам факт падения мэра с пьедестала власти. Вот тогда химик может стать неуправляемым. Значит, надо как можно быстрее на этот пьедестал вернуться.

Решено.

– Удур, проведи меня на правый берег Хрустальной. Но только так, чтобы мы по пути на глаза рыбаков не попались. Меня никто не должен видеть.

Глава 16

Около полудня отряд остановился на долгий привал. Олег, зная, что «Варяг» еще не на ходу, не торопился возвращаться. Зачем гнать людей? Чтобы кормить потом голодных комаров в окружении заросших берегов? На корабле этих летающих вампиров ничуть не меньше, чем на болоте.

Большая часть бойцов развалилась на бережке чистого ручья, несколько возились у костра – готовили густую похлебку. Заполучив котел, люди больше не хотели питаться всухомятку.

Рита с женщинами ушлепала куда-то вниз, устроить себе баню. Андрею, увы, с ними было нельзя, и он, заскучав, поплелся вслед за Олегом. Командир отряда, прихватив деревянное угловатое корытце и какую-то куцую тяпку, направился куда-то вверх. Вид у него при этом был настолько деловой, что поневоле стало интересно, что он там надумал?

Олега Андрей нашел за поворотом русла. Присев на галечниковой отмели, тот с помощью той самой тяпки нагребал в корытце грунт.

– Что, коту песочек решил набрать? – пошутил Андрей.

– А как ты догадался?

– Тут и гадать нечего, не себе же набираешь, чтобы гадить.

– Верно, я для себя молотый горный хрусталь предпочитаю, с добавками ароматизаторов.

Олег, окунув корытце в воду, энергично перемешал его содержимое, вытащил крупные камни и, встряхивая посудину, начал гонять ее возвратно-поступательными движениями, постепенно смывая содержимое.

– Ты что, золото моешь? – наконец дошло до Андрея.

– Не золото. То есть в общем-то так и золото мыть можно. Хотя и неэффективно. Для промывки производительность слишком низкая. Лотки такие разве что для доводки применять можно при золотодобыче. Мы у себя даже проходнушки [14] уже давно не используем – работаем на гидравлике. Сейчас я пробу получаю: смою легкие минералы, посмотрю на тяжелый остаток. Это иногда помогает искать месторождения полезных ископаемых.

– Ясно. Я и забыл – Рита нам рассказывала, что ты геолог. Романтичная, наверное, профессия.

– Здесь да, но на Земле уже давно все не так. Ну или почти не так.

– Почему? Костры, гитары, молотки – это ведь все ваше вроде бы.

– Эпоха молотков давно в прошлом. Сейчас на Земле эпоха геофизики и бурового станка, комплексного анализа и эксплуатационной разведки. Математика, дистанционные методы, исследование глубинных месторождений, разведка дна морей и океанов. С молотками по горам разве что коллекционеры минералов продолжают бегать – геолога настоящего встретить тяжело.

– Но раз здесь у тебя получается все, значит, вас учили и по старинке работать?

– Да не… Вот так, с молотком и лотком, работать гораздо проще, чем проверять буровым станком геофизические аномалии. Если умеешь это, то и по-старинке отработаешь легко. Тем более у нас старая русская традиция – специалистов готовят широкого профиля. В нашей стране не бывает такого, что геолог-угольщик понятия не имеет о структурах рудных месторождений. Учат всему. Лишнего много, конечно, дают, но как знать… Мало ли – попадешь, как я, сюда вот, и разом все пригодится. Здесь ведь геологическая целина, а я первопроходец – сливки по верхам собираю. Как раз для молотка работа.

Олег продемонстрировал конечный результат: язычок черных песчинок, выползающий из уголка лотка.

– Вот это результат промывки. Смотри на край шлиха. Видишь красное зернышко? Это гранат, крупные его кристаллы используются в ювелирном деле. Он полегче, вот и пристроился с краю. Черные песчинки – это рудные минералы, плотность у них максимальная. А вот и твое любимое золото. Видишь?

– Где?

– Да вот же, на краю песчинка желтая поблескивает.

– Вот это? Не похоже на самородок…

– Это тебе реальная жизнь, а не кино. Самородки вот так, на поверхности, встретить трудно. Основная часть тяжелых минералов оседает в нижних слоях наносов. Ручьи и реки, многократно перемывая свои отложения, неизбежно накапливают самородки на коренных породах. У старателей поверхность коренных пород, так называемого плотика, на котором лежит золотоносный песок, называется спай. На этой скале в удачных гнездах, бывало, куски золота руками собирали. В уральских россыпях встречались гнезда, из которых несколько пудов металла вытаскивали. А наверху можно поймать лишь самые легкие частицы.