Пятница, кольцевая, стр. 35

– Но ты ведь вылечилась? – тихо спросила я.

Саша кивнула.

– Хотя, придя в церковь на Пасху, я все еще видела довольно плохо, – продолжала она. – Церкви к тому времени уже не хватало зала на Новом Арбате, они собирались в Московском Дворце молодежи. Ты представляешь себе этот огромный зал? И вот весь он битком набит людьми, члены церкви носятся по рядам, выискивают новичков, дарят им Библии, стараются увлечь разговором. «Ты веришь в Бога, Саша? Да? Аминь! Это здорово! Потому что ты пришла туда, где можно верить по-настоящему. А ты веришь в то, что Христос воскрес из мертвых?» – «Ну да...» – «Классно! Аминь!» Таким вот языком они разговаривали, а «аминь» вообще было что-то вроде присказки. Если проповедник какое-то время не слышал реакции зала, он спрашивал: «Вы со мной, церковь?» И все с готовностью кричали: «Аминь!»

Я все это видела и слышала тысячу раз, а теперь вдруг увидела словно впервые. Мне стало тошно. Когда я вошла, ко мне подлетели ребята из нашей группы, они меня наспех обняли, скороговоркой протараторили, как это классно, что я поправилась, и умчались агитировать вновь прибывших за Христа. Я осталась одна, не успев даже рассказать им, что вовсе не поправилась. Сияющий, празднично украшенный зал сливался в моих больных глазах в безвкусное, цветастое пятно. Я ощущала себя совершенно одинокой.

Через какое-то время ко мне подсела американка по имени Шила. Как выяснилось, ее назначили новым лидером нашей группы вместо Джейсона.

– Нам с тобой нужно выбрать время, когда мы сможем побыть наедине, Саша, – сказала она мне. – Ты ведь понимаешь, что нам с тобой многое нужно обсудить.

Я поняла, что Джейсон исповедался в грехе любви ко мне на общем собрании лидеров, и мне решили срочно прополоскать мозги.

– Нам нечего обсуждать, – сказала я. – Все, что было между мной и Джейсоном, – это наше личное дело.

– Неужели? – с противной улыбкой спросила Шила и раскрыла еженедельник. – Я думаю, сейчас в тебе говорит твой грех. Нам нужно вместе подумать, как от него избавиться. Ты свободна в пятницу с половины третьего до четырех?

Я молча встала, дошла до прохода и стала спускаться вниз. Обернувшись напоследок, я увидела, что Шила вычеркивает мое имя из списка группы. Она профессионально быстро все поняла.

Когда я покидала церковь Истинного Бога, служба уже началась, и, проходя через мраморный холл Дворца молодежи, я услышала за спиной праздничные песнопения. Там моя бывшая семья во Христе вновь становилась единым телом, единым голосом и единой душой. Но уже без меня. И, не стесняясь никого вокруг, я зарыдала в голос.

Первые дни, которые я провела без церкви, больше всего поразили меня своей тишиной. Телефон молчал. Раньше едва ли не каждый день был занят церковными делами и встречами, просто разговорами, наконец. Сейчас меня накрыл чудовищный колпак одиночества. Никто из тех людей, что по триста раз на дню говорили о любви, обнимали меня, заявляли, что счастливы меня видеть, не счел нужным даже выяснить, почему я ушла из церкви. А может быть, Шила им запретила.

– Неужели вас не связывала даже простая человеческая дружба? – спросила я.

– Как видишь, нет. Там вообще не было ничего простого и человеческого, только «божественное»! – Саша усмехнулась. – Да и Бог был фикцией, – жестко добавила она.

Я молчала, не представляя себе, что можно сказать человеку, которого разом лишили и веры, и любви. Теперь я понимала, что и на курсы испанского она пошла, и в Испанию поехала не из желания познать что-то новое, и не из радостного любопытства перед будущим, а для того, чтобы хоть как-то заткнуть пробоину в душе. Судя по всему, эта попытка оказалась тщетной.

– Ты ни с кем из них больше не виделась и не встречалась? – помолчав, спросила я.

Саша покачала головой:

– Только однажды в метро я увидела девушку из нашей группы. Она сделала вид, что меня не узнает. И действительно, кому я теперь нужна, если не работаю на церковь?

Саша горько засмеялась.

Мне мучительно захотелось обнять ее, сказать, что она обязательно будет кому-то нужна, что у нее еще все наладится, но почему-то я побаивалась это делать. Слишком уж сильным отчаяньем веяло от этой девушки. Люди как друзья, не говоря уже о потенциальных возлюбленных, для нее до сих пор не существовали. И мертвый Бог в ее душе не мог ободряюще прошептать: «Возлюби ближнего своего».

– Ладно, пойдем, нам тут больше нечего делать, – неожиданно резко сказала Саша, поднимаясь со скамьи и направляясь прочь от собора так, чтобы он остался у нее за спиной. Я хотела остановить ее и напомнить, что нам в другую сторону, но потом поняла: Саша не может, чтобы хоть что-то, напоминающее о Боге, сейчас вставало на ее пути.

III

Если судьба не захочет, чтобы вы теряли человека из виду, она найдет хитроумнейшие способы свести вас друг с другом. Вы будете встречаться в самых непредсказуемых местах и узнавать друг о друге от самых неожиданных людей. Так и произошло в случае со мной и Сашей. Казалось бы, мы должны были затеряться друг для друга после того, как наши испанки – Летисия и Исабель, погостив у нас в Москве, вернулись в Барселону. Так ведь нет! Мы встретились вновь три года спустя, и знали бы вы, при каких обстоятельствах!..

К тому времени, как жизнь вновь свела меня с Сашей Градовой, я успела выйти замуж. Мы с Андреем познакомились на работе в первый же день моего прихода в офис. Новичкам всегда нелегко, но будущий муж (подозревал ли он об этом?) сразу же взял надо мной шефство и максимально облегчил мне муки привыкания к новой среде. Признательность бурным цветом цвела в моей душе, когда он впервые пригласил меня куда-нибудь сходить, и мне не пришло в голову пококетничать даже для виду. Не знаю почему, но я чувствовала, что куда бы ни пошла с этим человеком, мне не придется об этом жалеть. После прогулки и ресторана мы отправились к нему домой, и мне опять же не пришло в голову возвращаться оттуда в свой собственный. С той ночи я так и осталась в его руках.

Желающих запугать меня скоропалительностью нашего союза нашлось предостаточно, но я не видела повода для сомнений. Чем раньше почувствуешь, где твое счастье, и найдешь в себе смелость ему отдаться, тем сказочнее будущее!

Просыпаясь время от времени раньше Андрея по выходным, я подолгу глядела на свою так нежданно обретенную половину и думала: нет большей награды за веру в чудо, чем право всматриваться в любимые черты вот так, в тишине, когда дневная суета не разлучает тебя с собственной душой. В эти трепетные минуты, лаская взглядом каждый изгиб на его лице, я ощущала, что все внутри, как переполненные медом соты, сочится тихой нежной радостью. И не могла не возвращаться памятью в наш незабываемый разговор с Сашей. Мне так хотелось сейчас уверить ее, тогдашнюю, что Бог существует: иначе откуда бы взяться во мне этому светлому, небесному чувству?

Как личности мы с Андреем совпадали и различались именно так, как этого и следует ожидать от двух частей одного целого. Обладая разным темпераментом, мы тем не менее всегда приходили к согласию относительно существенных вещей. Например, вопрос «куда отправиться в отпуск?» никогда не вызывал у нас противоречий. И он, и я любили чередовать спортивный отдых в средней полосе с познавательными набегами на старинные европейские города. И однажды на Рождество решили отправиться в Краков.

Превыше всех достопримечательностей древняя столица Польши потрясла меня своим возвышенным праздничным убранством. В скверах и на площадях сияли белым огнем величественные ангелы с трубами, возвещающие приход Спасителя. Каждая церковь щеголяла мастерски сделанным вертепом, и порой я застывала на месте от реальности воссозданной картины Рождества. Но по-настоящему религиозный дух проявлялся даже не в самом городе, а в одной удивительной пещере неподалеку от Кракова, которую нам довелось посетить.

Это были бывшие соляные копи. Работы на этих копях не ведутся уже давно. Природных красот, как в пещерах, там, понятное дело, нет, и они не представляли бы ровным счетом никакого интереса для туристов, если бы не скульптуры, вырубленные в соляной породе самими шахтерами. Будучи людьми чрезвычайно религиозными (аварии и смерть были повседневностью), добытчики соли устроили себе под землей многочисленные капеллы, искусно вытесав топором из породы фигуры святых. Некоторые скульптуры уже оплыли, подтаяв от влажности, но большинство поражали прекрасным исполнением. Особенно потряс меня колоссальных размеров подземный зал, чьи стены по всему периметру были украшены сценами жизни и страстей Христовых. В углу зала выделялся алтарь, перед которым шахтеры молились каждое утро, не зная наверняка, выйдут ли из забоя живыми вечером.