Приключения Мурзилки, стр. 39
Глава пятая
КОТ РАЗГОВАРИВАЕТ, МАЛЬЧИК ТЕРЯЕТ ДАР РЕЧИ
Владелец сети магазинов «Детский остров» Пётр Иванович Праздников очень любил детей. Он старался, чтобы те игрушки, которые продаются в его магазинах, были самыми лучшими. Он сам проверял каждый предлагаемый для продажи образец, и только в том случае, когда ему хотелось всё бросить и поиграть, — только тогда он подписывал договор с поставщиком на всю партию. Пётр Иванович давно понял главное: в игрушку когда-нибудь вселяется частичка души её владельца, после чего она уже перестаёт быть просто вещью…
У Петра Ивановича был сын — Игорёк, который учился в третьем классе и которого Пётр Иванович хотя и очень любил, но всё-таки старался не баловать. Игорёк имел в своём распоряжении игрушек даже меньше, чем другие дети, у которых папы были инженерами, парикмахерами или, допустим, лётчиками. И его игрушки были осязаемыми, их можно было брать в руки, а не только смотреть на их изображение на экране. Когда Игорёк был совсем маленький, он любил играть в кубики, а когда подрос — во всякие конструкторы. Прошлым летом он собрал из специального набора радиоприёмник, который работал. А ещё он любил читать, и потому рос добрым и смышлёным мальчиком, самым лучшим учеником в своём классе.
В этот день, когда шпион Собакин появился в Москве, Игорёк проснулся в чрезвычайном волнении и с мокрыми глазами. Ему приснилось, будто бы раскрашенный злой клоун хочет забрать у него старого плюшевого медведя. «Посмотри, мальчик, какой он у тебя старый и облезлый, — говорил клоун и под нарисованной от уха до уха улыбкой Игорёк видел злое, нехорошее лицо. — Отдай его мне. Такому большому мальчику стыдно иметь игрушки для малышей. Вот я возьму и расскажу всем девочкам, какой ты маленький и глупый. Давай, давай его сюда. Я разрежу его ножницами и выброшу, а тебе подарю настоящий японский мотороллер. Смотри, какой красивый…»
И рядом с клоуном появился замечательный мотороллер с маленькими толстенькими колёсами, сверкающими хромированными ободами и ярко-жёлтыми пластмассовыми щитками. Работает бесшумно, а скорость развивает почти такую же, как настоящий мотоцикл. На руле болтается оранжевый шлем с затемнённым стеклом — хоть сейчас садись и поезжай. По правде говоря, для Игоря нет на свете ничего прекраснее и желанней, чем этот замечательный мотороллер. Не в силах удержаться, мальчик залез на мягкое сидение и с наслаждением покрутил рукоятку газа.
Клоун тем временем вытащил из-за пазухи длиннющие острые ножницы и, звонко ими заклацал. Игорёк увидел, что из печальных глаз плюшевого медведя выкатываются слёзы.
— Стой! — закричал он, соскочил с мотороллера и пихнул его ногой.
Завалившись на бок, мотороллер вдруг рассыпался и разбежался несметным количеством тараканов.
— Стой! Не смей трогать! Он живой!.. А ты… ты просто сон! Ты — пустое место!..
Клоун удивлённо повернулся к мальчику, его лицо под раскрашенной маской исказилось паническим страхом. В следующую секунду он повис в воздухе в виде полупрозрачного изображения. Игорёк схватил пульт от телевизора, щёлкнул в сторону изображения, и оно, издав короткий неживой крик, исчезло.
Мальчик прижал к себе медведя. Его плюшевая морда была мокрой от слёз…
Игорёк всхлипнул и открыл глаза. Медведь криво сидел в кресле и печальными стеклянными глазами смотрел в окно. «А ведь он и вправду живой, — подумал Игорёк. — Просто удивительно, как я этого раньше не замечал…».
После завтрака Игорёк вышел во двор поиграть с ребятами, а когда вернулся домой, увидел на вешалке в прихожей чей-то длинный плащ и мятую шляпу. Из кабинета папы доносились два голоса, один из которых, с иностранным акцентом, принадлежал, очевидно, гостю.
Пётр Иванович говорил, что называется, на повышенных тонах, и это было настолько необычно, что Игорёк подошёл к двери и прислушался.
— Вы не только упускаете собственную выгоду, — убеждал иностранец, — вы лишаете русских детей эффектных и затейливых игрушек!
— От ваших затей мухи дохнут! — аргументировал папа свои возражения. — Никогда, слышите, никогда этой пакости не будет в моих магазинах!
— Обратите внимание на исключительную дешевизну нашего товара, — настаивал гость. — Своим бессмысленным упрямством вы, может быть, лишаете единственной доступной радости детей из малоимущих, необеспеченных семей!
— А я сам из необеспеченной! — крыл папа. — Недоедал и недопивал! А все игрушки — догонялки да прятки во дворе…
Тут Игорёк понял, что папа перегибает. Игрушки у него были, это точно. И электрическая железная дорога была, и оловянные солдатики, которых сохранилась целая коробка, и даже педальный автомобиль когда-то был. Прибеднялся он для красного словца, и понятно, откуда это взялось: слово в слово он повторял фразы своего собственного папы, у которого детство пришлось на послевоенные годы и который действительно чего-то там недоедал по карточкам.
Наконец Игорёк спохватился, что стоять под дверью и подслушивать чужие разговоры стыдно. Он на цыпочках прошёл в гостиную… но не успел войти в комнату, как увидел нечто такое, отчего остолбенел и потерял дар речи.
Кот Барсик, ленивый и жирный, полосатый как шмель, сидел на столе и разговаривал по телефону.
Взрослые замечали, что маленьких детей трудно чем-то удивить или напугать. Каждый день ребёнок видит что-нибудь впервые и удивляться на всё просто не хватит никаких сил. Но Игорёк был не такой уж маленький, повидал всякого, а потому совершенно обалдел от увиденного. Застыв на месте, он смотрел, не веря своим глазам.
Нажав кнопку громкой связи, Барсик что-то торопливо мурлыкал в микрофон, уткнувшись мордой в самые дырочки. А из динамика ему в ответ попискивал мультяшный голос: «Так-так… Ага… Так… Труба есть? Дом старой постройки?.. Отлично, скоро будем. Во что бы то ни стало, попытайтесь задержать его до нашего прибытия. Конец связи».
Последовали короткие гудки. Барсик нажал лапой кнопку, и стало тихо.
Игорёк на цыпочках отступил назад, в коридор, и прислонился спиной к стене. Постояв так с минуту, он снова заглянул в комнату.
Барсик, как ни в чём не бывало, лежал на диване и притворялся спящим.
— Барсик, — сказал Игорь упавшим голосом.
Кот никак не отреагировал, и это была его ошибка. На своё имя Барсик всегда отзывался, даже если спал по-настоящему. Он обязательно шевелил ухом или, хотя бы слегка приоткрывал глаза, будто снисходительно спрашивая: «Ну, что ещё за глупости?..» На этот раз секретный агент Центра, что называется, прокололся.
— Барсик!! — крикнул Игорёк, ещё не придумав, что скажет.
Кот вздрогнул и удивлённо уставился на мальчика.
— Ты это… пульта не видел? — смалодушничал Игорь. — А, вот он, здесь…
Кот беспокойно шевельнул хвостом, на всякий случай приготавливаясь к новой провокации.
Оба они родились в один год, но Барсик, по кошачьим меркам, был уже взрослый. С тех пор, когда Барсик писал в стоящие под вешалкой ботинки, а Игорь угукал и тряс погремушку в своей кроватке, прошло лет десять. С тех пор оба поумнели и здорово выросли.
Игорёк плюхнулся на диван, взял пульт и включил телевизор. Увиденное и услышанное минуту назад висело у него в голове огромным вопросительным знаком, и он совершенно не представлял, что теперь с этим делать. В конце концов он снял трубку и надавил кнопку «повтор».
Номер, по которому звонили в последний раз, набирался необычайно долго. Он состоял по меньшей мере из десяти цифр. Наконец, послышались длинные гудки. Кто-то снял трубку и отрывисто произнёс:
— Центр!
Игорёк испуганно бросил трубку на место и обернулся к Барсику.
Кот стоял, выгнувшись колесом, напряжённый как струна, и горящими глазами смотрел на мальчика.
— Чего-то… не туда попал… — залепетал Игорь, окончательно струсив.
В эту минуту он совершенно не был готов к выяснению отношений с Барсиком.
Что и говорить, ситуация сложилась дикая и неправдоподобная. Говорить о таком, с кем бы то ни было, конечно, нельзя. Игорёк тупо смотрел в телевизор, а кот, снова развалившийся на диване и притворившийся спящим, время от времени приоткрывал щёлочки глаз и поглядывал на мальчика испытующе.