Ночь с дьяволом, стр. 64

Медленно взобравшись на него, она села верхом. В выражении лица Бентли что-то изменилось, и Фредерика почувствовала некоторую неуверенность. Но вид требовательно напряженного пениса прогнал эту неуверенность. Осторожно приподнявшись на коленях, она стала медленно опускаться на его ствол. Бентли пошевелился и застонал. Фредерика издала вздох удовольствия. Потом, словно кошка перед блюдцем со сливками, предвкушающая удовольствие, она зажмурилась и снова опустилась на его напряженный член.

И в это мгновение все изменилось. Дико взревев, Бентли, отшвырнув ее, вскочил с постели. Он словно сумасшедший размахивал кулаками и ногами. Что-то больно ударило Фредерику в висок, и она откинула назад голову, стукнувшись о деревянное изножье.

– Убирайся!

Она, наверное, всхлипнула. Он шевельнулся, как будто намереваясь сделать еще один выпад. Сердце у нее бешено колотилось. Она боялась говорить. Боялась пошевелиться.

Кровать зловеще заскрипела под его весом. Он навалился на нее всем телом, и его мощные руки обвились вокруг ее горла.

– Черт бы тебя побрал! – прохрипел он. – Никогда больше не смей прикасаться ко мне!

– Ладно, не буду, – всхлипывая, пробормотала она, не понимая, кто из них потерял разум. – Только отпусти меня, Бентли… пожалуйста.

При звуке ее голоса он замер ошарашенно. Она почувствовала, как он вздрогнул и убрал руки. Они долго молчали, потом он резко втянул в себя воздух.

– Силы небесные!

Слава Богу, он проснулся. Проснулся. Она облегченно вздохнула. Бентли, присев на корточки, пристально вглядывался в нее в полутьме. Потом, выругавшись, он запустил обе руки в свои волосы.

– Бентли! – тихо окликнула она, но он не отвечал. – Бентли, скажи что-нибудь, – попросила она. – Прошу тебя, скажи хоть что-нибудь.

– Фредди! – произнес он, задыхаясь от потрясения и ужаса. – О Боже мой!

Она с облегчением поняла, что он все это проделывал во сне. Но что, черт возьми, вызвало эту вспышку? И вдруг до нее дошло: вспышку вызвало то, что она сделала, взгромоздившись на него. Этого он никогда не позволял ей делать. Видимо, все, что они проделывали в постели – вернее, что она проделывала с ним, – было невинными забавами по сравнению с рисунками, подаренными Рэндольфу. Она вспомнила, что однажды он ее уже оттолкнул.

«Черт бы тебя побрал, не делай больше этого никогда! – прорычал он тогда. – Не смей ублажать меня таким способом!» Однако в тот раз все было не так, как сейчас.

Вдруг Фредерика почувствовала, как по лицу ее течет что-то теплое. Пальцы, которыми она прикоснулась к виску, стали липкими. Она подумала, что он, наверное, задел ее тяжелым перстнем, который носил на пальце.

– Бентли, – предупредила она дрожащим голосом, – я сейчас встану с кровати, хорошо? Надо зажечь свечу.

Он ничего не ответил. Повозившись в темноте, она зажгла свечу возле кровати. Он повернулся к ней, взглянул на нее, увидел кровь на ее виске и осознал, что натворил. Лицо его сморщилось, на глазах выступили слезы. Он хотел прикоснуться к ней и протянул руку, но дотянуться до нее не смог, и разделяющее их пространство показалось ему ужасным символом их брака.

– Боже мой, что я наделал? – Он взглянул на испачканное кровью кольцо-печатку. – Ах, Фредди, что я натворил на этот раз?

Глава 19

Голос с того света

Для Фредерики жизнь приобрела сюрреалистический оттенок. Страх, похоже, исчез, но исчезла и связь с реальностью. Были зажжены еще свечи, но кто их зажег, она не смогла бы вспомнить. Она лишь смутно помнила, как Бентли отвел ее на кресло у камина и закутал в халат. Она молча наблюдала, как он натянул на себя одежду и принес тазик с водой. Прикасаясь к ней очень нежно, он принялся смывать губкой кровь с ее волос и виска.

Как ни странно, ей не было больно. Она почти ничего не чувствовала. Потрясенный Бентли тихо повторял, что очень сожалеет и что она ни в чем не виновата. Однако Фредерика чувствовала, что за этим скрывается страх. Он был в ужасе, и это лишь усиливало ее тревогу.

Фредерика взглянула на свои руки. Они дрожали. Реальность вступила в свои права. Для тревоги было немало причин. Ей еще не было девятнадцати лет. Она ждала ребенка. И была замужем – замужем за человеком, сердце которого хранило множество тайн.

Возможно, пора было признать, что что-то у них не в порядке. Она его любит. Но достаточно ли этого?

Кончиками пальцев Бентли снова прикоснулся к ее виску. Рука его тоже дрожала.

– Боже мой, Фредди, здесь будет синяк. – Голос у него сорвался, как будто он всхлипнул. – Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Он опустился в кресло, стоявшее напротив, и, взяв ее руки в свои, виновато взглянул на нее, но не сказал ничего. А Фредерика лихорадочно искала нужные слова.

– Бентли, – тихо заговорила она наконец, – о чем ты в тот момент думал? Что тебе приснилось?

Он зажмурился.

– Я не помню.

Он лгал. И она это знала.

– Не помнишь? – продолжала она. – Или не хочешь говорить об этом?

Он вскочил с кресла и подошел к окну.

– Черт возьми, Фредди, у меня нет оправданий для того, что я сделал, – признался он. – Я даже не буду пытаться оправдываться. Так что ты хочешь, чтобы я сказал? Или сделал?

– Я хочу, чтобы ты сказал мне правду, – требовательно заявила она. – Я люблю тебя, Бентли, и ты должен перестать скрывать от меня свои тайны. И от себя – тоже.

– Скрывать? – переспросил он, глядя в окно. – Что за тайны, по-твоему, я скрываю?

И тут Фредерика утратила сдержанность.

– Не знаю, что именно ты скрываешь, – взволнованно проговорила она. – Да и откуда мне знать? Ведь я вообще почти ничего не знаю! Я всего лишь глупенькая наивная девочка, а когда я пытаюсь быть хорошей женой, когда я пытаюсь… доставить тебе удовольствие – видишь, что получается?

Он отвернулся от окна и подошел к ней. Взяв ее руки в свои, он опустился на одно колено, чтобы можно было смотреть прямо в ее глаза.

– Фредди, ты хорошая жена, – медленно, отчетливо произнес он. – Но наш брак был плохой идеей.

Фредерика покачала головой.

– Нет, – в ужасе прошептала она. – Не говори этого! Мы оба сделали этот выбор. Мы рискнули всем, решив вступить в брак.

– Это был мой выбор, Фредди, – твердо заявил он. – Я поступил как избалованный ребенок, который выбирает игрушку, слишком хрупкую для его рук. Я хотел тебя. Черт возьми, мне кажется, что я всегда был немножко в тебя влюблен. И я подумал, что это, возможно, шанс… шанс… не знаю, черт возьми, что именно я подумал! Но если бы я искренне любил тебя, то никогда не внушил бы себе мысль, будто то, что хочу я, и для тебя тоже наилучший вариант. Тем более что у тебя было много отличных вариантов.

– Что ты хочешь этим сказать, Бентли?

Все еще стоя перед ней на колене, он отсутствующим взглядом смотрел куда-то вдаль.

– Я хочу сказать, что теперь ты стала мне так дорога, что я поступаю правильно, а не как жалкий эгоист, – прошептал он. – Я хочу сказать, Фредди, что если ты пожелаешь покинуть меня, то я не стану пытаться удерживать тебя, заставляя выполнять условия нашей дурацкой договоренности.

Этими словами он нанес ей удар гораздо сильнее того, который оставил ссадину на ее виске.

– Боже мой, значит, вот как ты смотришь на это?

Значит, мы просто сдадимся? И… из-за чего?

– Дело не только в этом, Фредди! Разве ты не понимаешь? Она покачала головой:

– Нет. Не понимаю.

Он на мгновение закрыл глаза, положил голову на ее руки, которые все еще держал в своих, и на некоторое время замер. Когда он снова поднял голову, на его глазах блестели слезы.

– Я лишь хочу, чтобы ты поступила так, как будет лучше для тебя, Фредди. И для ребенка. Как бы ты ни поступила, ради Бога, сделай это.

У Фредди перехватило горло.

– Но ведь ты мой муж, – прошептала она. – И я думаю, что ни одному из нас не следует с такой легкостью отказываться от нашего брака. Ведь если ты хоть немного любишь меня – а я по уши влюблена в тебя, – то разве не будет грубой ошибкой наше расставание?