Ночь с дьяволом, стр. 58

Бентли натянуто усмехнулся.

– Не знаю, как насчет высоких помыслов, мэм, – заявил он в ответ, – но в том, что касается греха, вы недалеки от истины.

– Ах, рыцарь, вы такой храбрый и такой глупый. – Она открыла следующую карту – семерку пик. – Импульсивные действия теперь опасны, – прошептала она как будто сама себе. – Ты выжидал. Но эта карта, она sottosopra…

– Перевернута?

– Да, вижу, что ты хорошо все запомнил, – кивнула она, прикасаясь к козырной карте, лежавшей рядом. – Вместе они означают человека, имеющего власть. Человека, которого ты, возможно, боишься. Или боишься утратить его уважение. Это не совсем ясно! – Она быстро открыла еще две карты. – А-а, ты боишься возмездия. Зуб за зуб, как выражаетесь вы, англичане.

Бентли, держа бокал за ножку, лениво вращал в нем вино.

– Вы меня заинтриговали, – произнес он, не проявляя особого любопытства. – Ну и как, преуспеет он в своих планах мести?

Старуха кивнула:

– Вполне вероятно. Но ведь я гадаю не ему, а тебе.

У Бентли кровь застыла в жилах. Он поставил на стол бокал. Страх, который был так глубоко запрятан в подсознании, что он почти забыл о нем, вдруг напомнил о своем существовании. Не может быть, чтобы он и в самом деле поверил…

– Тебя что-то тревожит, рыцарь, – прошептала она так тихо, что ему пришлось напрячь слух. – Убедись, что ты понимаешь природу греха. Мне кажется, ты этого пока не понимаешь.

Бентли снова схватил бокал, расплескав половину портвейна.

– Не знаю, о чем вы говорите, мэм.

Синьора Кастелли чуть заметно улыбнулась. Пожав плечами, она прикоснулась к следующей карте.

– Но ты хотел бы избавиться от чего-то. Я это вижу: какое-то зло, которое, словно цепью, приковало тебя к прошлому.

– В моем прошлом немало такого, от чего я хотел бы избавиться, – сдержанно ответил он.

Старуха указала на карту в верхнем ряду, на которой был уродливо изображен человек, стоящий перед чашей с кровью.

– Эта карта говорит мне, что ты принес бесполезную жертву. И возможно, не одну. Я вижу преданность, которая была притворной, и угрызения совести, которые были напрасны. Ты должен опустить свой щит, рыцарь, и больше не совершать этих жертвоприношений.

Бентли наклонился к ней через стол.

– Какого рода жертвоприношения?

Старуха, указав на карту внизу, покачала головой:

А этого, саго mio [18], я не могу тебе сказать.

– Силы небесные! – воскликнул он. – Тогда какая польза в этом вашем гадании?

Она слегка приподняла бровь.

– Уж не хочешь ли ты оспаривать то, что говорят карты? – спросила она. – Они говорят правду. То, что мы знаем и в то же время не знаем, понятно?

– Вы что-то ходите кругами, синьора, – проворчал он.

– Жизнь и есть круг, рыцарь, – ответила она. Потом ее пальцы прикоснулись к шестерке пик, на которой был изображен человек, согнувшийся под тяжестью оружия, которое он нес на спине. – На твоем круге жизни было много зла. Тебя лишили невинности, а с ней ушла и твоя жизненная сила. Радость жизни. Ты обозлился, порвал со своей родней и некоторое время плыл по течению. Ты стал безрассудным. Да, очень безрассудным, как человек, который не ценит того, что дано ему Богом.

Старуха была явно не в своем уме, и Бентли не хотел слушать дальше.

– Ну, пора заканчивать этот бред, синьора Кастелли, – решительно заявил он. – Уже поздно, и моей жене нужно отдохнуть.

Старуха сердито взглянула на него.

– Так отвезите ее домой, мистер Ратледж, и хорошенько позаботьтесь о ней, – посоветовала она. – Именно об этом в конце и говорят карты. Теперь каждый ваш шаг должен быть направлен на благо вашей супруги, если уж вы не можете ничего сделать ради собственного блага.

Едва удержавшись, чтобы не выругаться, Бснтли отодвинул свое кресло.

– Не могу понять, почему окружающие вбили себе в голову, будто я истязаю свою жену или что-нибудь в этом роде? – возмущенно произнес он. – Я хорошо о ней забочусь. Делаю все, что в моих силах.

Услышав это, старая женщина улыбнулась.

– Уверена, что вы стараетесь, – сказала она. – Полно вам, успокойтесь, рыцарь. Хотите, попророчествую для вас?

– Сделаете что? Старуха покачала головой.

– Просто задайте вслух любой вопрос, – пояснила она. – О чем-нибудь, что для вас очень важно. А карты ответят на него.

Почему бы нет, черт возьми, подумал Бентли.

– Хорошо, синьора, – ответил он. – Я хотел бы знать, будет ли мой ребенок мальчиком или девочкой. Рискнут ли ваши удивительные карты дать ответ на этот несложный вопрос?

– Это проще простого, – ответила старуха, прикасаясь рукой к неоткрытым картам внизу креста. Потом она вдруг как-то странно затихла. Ее молчание заставило Бентли занервничать.

– Ну что? – наконец не выдержал он. Она очень долго молчала.

– Ах, рыцарь, я не могу сказать, – прошептала она.

– Черт побери! – взорвался Бентли. – Не можете или не хотите?

Покачав головой, старуха озадаченно взглянула на него.

– Не могу, – тихо повторила она. – Небывалый случай карта не хочет говорить. – Старая женщина прижала пальцы к седому виску. – Увы, я старею, мистер Ратледж. – Она закрыла глаза. – Теряю контакт. Может быть, нам лучше закончить гадание в другой раз?

– Как вам будет угодно, – ответил слегка ошеломленный Бентли, поставил бокал на стол и вскочил на ноги.

Глава 17,

в которой миссис Ратледж начинает собственное расследование

На следующее утро Фредерика спустилась в столовую, когда Хелен и Ариана заканчивали завтрак. Джентльмены уже ушли по своим делам: Кэм – в Бельвью, чтобы обсудить с Бэзилом кое-какие вопросы, связанные с приходом, а Бентли, прихватив с собой двух здоровенных парней, отправился в церковь Святого Михаила, чтобы снять с петель поломавшуюся дверь. Фредерика наполнила едой тарелку и без особого энтузиазма приступила к завтраку.

Из окна было видно, как маляры, закончив работу, грузили на телегу свои подмостки.

– Смотри! – сказала Ариана, отбрасывая салфетку. – Они, должно быть, закончили ремонт бывших маминых комнат.

Хелен подошла к сервировочному столику, чтобы налить себе еще кофе.

– Да, видимо, закончили, – ответила она. – Осталось только выбрать шторы. Фредерика, мне все-таки кажется, что тебе и Бентчи стоит переехать туда.

Фредерика неуверенно взглянула на нее:

– В садовые апартаменты?

– Да, – кивнула Хелен. – Может быть, сходим туда и посмотрим их еще разок?

Спустя несколько минут Фредерика убедилась в том, что после ремонта апартаменты действительно выглядят великолепно. Они вошли в гостиную, расположенную между двумя спальнями. В этой комнате многое изменилось. Потрескавшиеся стены с выцветшими обоями были заново отштукатурены и покрашены краской теплого оттенка желтого цвета. Дубовый паркет был начищен до блеска, лепнина якобинского стиля, украшавшая потолок, была тщательно отреставрирована.

– Ах, Хелен, как здесь красиво! – восхитилась Фредерика. Хелен подошла к окну, держа в руках образчики тканей.

– Да, – согласилась она. – Только надо выбрать какой-нибудь контрастный цвет для штор, – задумчиво проговорила она, поднося один из лоскутков к свету.

Но тут в дверях появилась раскрасневшаяся физиономия одной из судомоек, которая, запыхавшись, произнесла:

– Мисс Наффлз просит вас спуститься на кухню и взглянуть на кусок мяса, который она собирается насаживать на вертел. Ей кажется, что он слишком постный и для обеда не подходит.

– Уверена, что ей это только кажется, – вздохнула Хелен и, положив образчики на стол возле двери, обернулась к Ариане. – Почему бы вам вдвоем не выбрать ткань для дамской спальни?

Ариана схватила два верхних лоскутка.

– Мне нравятся вот эти, – заявила она, когда ее мачеха ушла. – Может быть, посмотрим, Фредди?

Фредерика осторожно открыла дверь и вошла в комнату со смешанным чувством нежелания и любопытства. Она не могла забыть о своем последнем посещении этой комнаты и об искаженном ужасом лице Бентли. Запах свежей краски изгнал из комнаты аромат сирени. Старые шторы из мебельного ситца были уже сняты и свалены в кучу у изножья кровати. Стены были обтянуты голубым муаровым шелком, в.одном из углов был частично развернут новый аксминстерский [19] ковер в синих и желтых гонах.