Леди и авантюрист, стр. 25

Склонность к обольщению?

Поехать к ней домой?

Такого он и в мыслях не мог допустить, не говоря уже о том, чтобы выговорить вслух. Уже то, что он умудрился пригласить ее отобедать с ним, выглядело поистине несусветной глупостью.

– Я приложу все свои усилия, чтобы вы сполна воспользовались плодами сомнения, – умудрился выдавить он из себя, и леди Кэтрин с задумчивой улыбкой, наклонившись вперед, сказала кучеру адрес. Тот кивнул и захлопнул дверцу кареты.

Услышав громкий стук дверной задвижки, де Роуэн испытал неприятное и тревожное чувство, как если бы душа его начала валиться в некую неведомую бездну и падение казалось ему совершенно неподвластно. От одного взгляда, брошенного вскользь на леди Кэтрин, мучения его только усугубились. Элегантное платье и добротные драгоценности придавали ей вид жены зажиточного аристократа. Он не мог отделаться от назойливой мысли, что она может стать для него источником больших неприятностей. Кто спорит, ему удалось убедить самого себя в том, что он руководствовался единственной причиной остаться с ней наедине, заключающейся в естественном желании извиниться. Однако не лгал ли он себе?

– Вы жалеете, что я увожу вас с бала? – вдруг услышал он собственный голос.

Карета выехала на Беркли-сквер, и свет фонаря неторопливо прополз по ее исполненному спокойствия лицу.

– Мне как-то не кажется, что меня именно увозят, – ответила она и, отвернувшись к окну, с задумчивым видом стала смотреть на ярко освещенную вечернюю улицу.

Снова в словах ее послышалась скрытая насмешка, как если бы она знала, какие мысли роились сейчас у него в голове. За исключением Сесилии, де Роуэну редко доводилось встречаться с высокородными английскими леди, столь явно лишенными коварства. Не притворяется ли она? Или, подобно Пенелопе и десяткам других знакомых женщин, она демонстрировала ему умело скроенную видимость? Что и говорить, внешность ее блистала красотой. Взгляд де Роуэна привлекла крупная жемчужина, украшавшая левую мочку ее изящного ушка, и он неожиданно испытал весьма странный, если не сказать больше, порыв. Ему страстно захотелось ощутить во рту прекрасную жемчужину вместе с розоватой мочкой. Внезапно он понял, что желает ощутить на губах прикосновение ее естества, почувствовать ее под собой, испытать себя внутри ее, когда ее сильные стройные ноги страстно скрещены у него на пояснице.

Он торопливо зажмурился. Господи! Неужели такое может случиться? Похоже, он уже начинает возносить робкие молитвы, чтобы леди Кэтрин Вудвей занялась с ним тем, в чем он ее так грубо и несправедливо обвинил? От одной только мысли у него перехватило дыхание и по телу пробежала дрожь, как у жеребца, почуявшего близость кобылицы. Великий Боже! Да что же с ним творится? Он остался бы последним дураком, если бы лег с ней в постель. Макс торопливо затолкал мечтательное безумие как можно глубже в темные закоулки своей души и только потом осмелился открыть глаза. Леди Кэтрин спокойно смотрела на него, и на губах ее играла вполне невинная улыбка.

– Я видел, как вы беседовали с Бодли, – излишне резко проговорил он. – Надеюсь, мэм, вы будете с ним предельно осторожны.

Кэтрин, похоже, едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Мистер де Роуэн, отчего вы такой непонятливый? – проговорила она слегка раздраженным тоном. – Неужели вам больше не о чем со мной поговорить?

Де Роуэн почувствовал, как у него каменеет лицо.

– Простите. Я редко бываю в свете.

– Осмелюсь предположить, что гораздо чаще, чем вам того хочется, – пробормотала Кэтрин и уже громко продолжала: – Между прочим, Бодли – один из самых щедрых пожертвователей на благотворительные деяния Изабель для помощи сбившимся с пути женщинам. На публику они производят неизгладимое впечатление и говорят сами за себя, не так ли?

В ее голосе де·Роуэну послышался легкий вызов.

– Обычно верблюду легче пролезть через игольное ушко, – возразил он, – чем богатому войти в царство Божие. Понимаете, им вполне по средствам осуществить все их искушения.

Кэтрин с легким любопытством подняла на него глаза.

– Так говорят, – кивнула она. – А как вы думаете, что Бодли хочет получить за свои богатые пожертвования?

– Вполне может статься, что отпущение грехов, – предположил де Роуэн, не в силах удержаться от циничного тона. – Люди его толка всегда думают, что толика золота способна обелить их черные души.

Взгляд Кэтрин стал задумчивым.

– Мистер де Роуэн, мне кажется, что вы, должно быть, излишне жестокосердный человек.

Довольно долго он молча разглядывал ее сквозь сумрак, царивший в карете.

– Так оно и есть, – наконец прервал он молчание. – Возможно, нам обоим не следует забывать о моих недостатках.

– Ну что ж, только помните, что я не говорила, будто вы кругом не правы, – заметила Кэтрин, по всей видимости, ничуть не смущенная. – Бодли достаточно галантен, вот только от его обходительности всякий раз пробирает озноб.

Понятно. Как он и предполагал, ее вокруг пальца не обведешь. Де Роуэн слегка расслабился и откинулся на истертую спинку сиденья.

– В таком случае, похоже, вам не откажешь в природном чутье, – просто заключил он. – Надеюсь, мэм, ему вы и дальше будете доверять.

И тут карета остановилась.

– Можете не сомневаться, – парировала она, пока кучер соскакивал с козел и распахивал дверцу. – Как-никак я собираюсь впустить к себе в дом весьма странного человека.

ГЛАВА 6

Особняк на Мортимер-стрит встретил их темными окнами и мертвой тишиной. На ступенях парадной лестницы приезда леди Кэтрин не дожидался ни один лакей, и она неторопливо извлекла из своего ридикюля ключ. Де Роуэн предупредительно взял его у нее из протянутой руки, первым подошел к двери, отомкнул ее и вежливо отступил в сторону, пропуская хозяйку в дом и входя следом. Внутри дома пахло чем-то приятным, но незнакомым. Никаких ароматов кипящих на медленном огне пряностей и тлеющих лечебных трав, которые встречали его всякий раз, когда он заходил в гости к своей тете. Здесь стоял легкий запах хорошо навощенной мебели и крепко настоянного чая, которым, казалось, пропитаны даже сами стены.

Он проследовал за легким шуршанием шелковых голубых юбок Кэтрин вдоль по коридору, устланному толстым ворсистым ковром и освещенному мигающими настенными канделябрами. Вскоре они оказались в гостиной, увешанной тяжелыми драпировками из золотистого шелка и уставленной мебелью в китайском стиле, модном десятилетие назад. Не спросив, она молча налила ему в суженный кверху бокал немного коньяка и с легкой настойчивостью вложила его ему в руку, на секунду задержав свою. От мимолетного прикосновения ее пальцев его бросило в жар. С безмятежной улыбкой Кэтрин убрала, наконец, руку, оставив чувство невосполнимой утраты. Такого печального ощущения он не ведал с тех самых пор, когда увидел дымящиеся развалины отцовского замка. Сейчас же он испытывал вожделение, ни больше ни меньше. Ну что ж, возможно, он находил ее красивой и привлекательной. И конечно, загадочной. Но его переживания были вполне безопасные. Однако стоило ему взглянуть, как она идет по гостиной уверенной походкой, как слегка покачиваются исполненные естественной чувственности ее бедра, проклятое и неуместное желание разгоралось вновь и вновь. Вдобавок к его отчаянию вернулись прежние сомнения.

«Брат у нее граф. Дико богатый», – звучали у него в голове слова Сесилии. Он убеждал себя, что ему на ее брата глубоко наплевать. В своем богатстве дом, куда они приехали, не более криклив, чем особняк его тетушки, а мебель скорее удобна, чем по-светски элегантна. Тем не менее, де Роуэн украдкой все оглядывался и оглядывался вокруг, и чем дальше, тем больше ему становилось не по себе, а почему, сообразить никак не удавалось. Сам он никогда не был беден, скорее его можно считать богатым, и, если покопаться, титулом он тоже обладал.