Красивая, как ночь, стр. 5
Кэм резко отодвинул стул от стола, к большому неудовольствию кошки, и, не обращая внимания на ее возмущенный взгляд, приказал себе собраться с мыслями. Он уже не зеленый юнец. А она какая-то гувернантка, черт побери! Но в одном Хелен права. Его главной заботой должно стать благополучие Арианы, и, если Хелен настолько талантлива, как утверждают ее рекомендации, можно ли отослать ее, если он действительно заботится о ребенке? Проблемы, которые еще четверть часа назад казались только многочисленными, теперь представлялись ему непрерывно увеличивающимися. И так до бесконечности.
— Еще нужно разобраться с Бентли и кузиной Джоан, — пробормотал он кошке. — Бентли наверняка скоро попадет в переделку. А тетя Белмрнт! Да хранит меня Господь от нее! Я просто в замешательстве.
Кошка с тихим урчанием вытянулась на столе, но другого ответа предложить не могла. Как, собственно, и сам Кэм. Его младший брат — извечная проблема. Хотя мальчик вернулся в Оксфорд после похорон отца, тревожные слухи о его успехах, вернее, о полном отсутствии таковых, уже достигли Чес-тона. Даже очень большие деньги Кэма на этот раз вряд ли его выручат.
Кузине Джоан скоро исполнится восемнадцать, и Кэм чувствовал, что тете Белмонт не терпится объявить об их помолвке и тем самым избавить себя от необходимости оплачивать сезон в Лондоне. Он постоянно твердил себе, что рад, что упорство тетушки поможет ему продвинуться в будущее, поскольку он слишком долго задержался в прошлом.
Но он ничего не предпринимал. Хотя пора бы уже покончить с ожиданием. И чего он, черт возьми, ждет? Чтобы кто-то заполнил пустоту в его сердце? Возможно, Джоан с этим справится, а он все равно не находил в душе энтузиазма.
Тем не менее он выполнит свой долг. Породниться с Белмонтами — самое большое желание его покойной матери, потому что у ее отца не было сыновей, и он поделил свои земли между двумя дочерьми со слабой надеждой на то, что их можно будет когда-нибудь воссоединить через брак между кузенами.
Но шли годы, а эти мечты, как и многие другие, были развеяны, словно пепел по ветру, усилиями Рэнди Ратледжа.
Теперь все переменилось. Кэм стал богатым вдовцом, а Джоан уже достигла совершеннолетия для брака. Существовала договоренность, и никто бы не мог сказать, что его кузина недостойна этого брака. Она сдержанная, утонченная, изящная девушка, ей никогда не придет в голову оспаривать слова мужчины, совать нос в его дела. Или заставлять его до рассвета метаться в постели. Джоан никогда не станет носить лиловый цвет и не воткнет в шляпку вызывающее перо.
Она прислушивалась, замерев в темноте. Красивая дама с мелодичным голосом ушла, но папа еще разговаривал с кошкой. Папа был озадачен. О-за-да-чен. Ей понравилось это слово, она проговорила его губами, стараясь не издать ни звука.
У нее затекла нога, прижатая к двери кладовки Милфорда. Она с предельной осторожностью пошевелилась под полками и растерла ногу, ожидая, пока утихнет боль. Ей очень хотелось выскользнуть из своего укрытия. Не терпелось последовать за той дамой. Но Милфорд сновал по гостиной, папа находился в кабинете, и она была между двух огней.
Ей известно, зачем приехала эта дама. Она появилась, чтобы заставить ее говорить. Они будут сидеть в классной комнате, дама будет показывать ей картинки на бумаге, произносить слова и писать мелом буквы, как маленькие белые березовые веточки, на черной доске.
Она нетерпеливо заерзала. Почему Милфорд не уходит? Ей нужно последовать за дамой, рассмотреть ее вблизи. Мисс Эггерз была непоседливой и полной, как мама, с волосами… солнечного света. Новая дама похожа на Милфорда. Похожа, но совсем другая. Высокая и гибкая, да. Но красивая, а не уродина. Папа называл даму не «мисс как там ее», а… Хелен.
Хе-лен. Хе-лен. Она мысленно произнесла это имя как папа, с небольшим придыханием в конце.
Ну и ну! Значит, папа о-бес-ку-ра-жен из-за Хе-лен. Интересно, это плохо или хорошо? Она пока не знает, но узнает непременно. И Ариана подавила смешок.
В мертвой тишине, наступившей после ухода Хелен, он услышал, как скребется в кладовке мышь. Последнее время их что-то много развелось в доме. Кэм сердито посмотрел на Боадицею, лениво дремавшую на его утренней газете, потом вскочил и заметался по комнате, изливая свое раздражение. Наконец он схватил кочергу и стал яростно ворошить угли, пока они не вспыхнули ярким пламенем. Сверкающие темно-синие глаза Хелен всегда будто согревали комнату, а ее уход, казалось, лишил кабинет остатков тепла.
Его размышления прервал громкий стук. Прежде чем он успел повернуться, дверь распахнулась и к нему влетел смерч в лице достопочтенного Рэндольфа Бентама Ратледжа.
Глава 2
Нескончаемая весна мотовства
Он тут же упал в кресло, где несколько минут назад сидела Хелен. Вымученная улыбка говорила о настроении юноши.
— Можешь делать со мной что угодно! — заявил Бентли, вытянув и небрежно скрестив длинные ноги. — Меня вышибли и обратно брать не желают.
Он говорил с таким безразличием, что его слова невозможно было принять за раскаяние. Граф с удивлением взирал на семнадцатилетнего брата. Утро явно не задалось, поэтому Кэм не сразу осознал произошедшее, а когда наконец до него дошло, тут уж он дал волю гневу.
— Бентли, — зловеще начал он, — осенний триместр начался всего несколько дней назад. Молю Бога, чтобы у тебя нашлись веские причины для присутствия в моем кабинете.
— Их нет, — ответил Бентли.
Сквозь пелену нарастающей ярости Кэм видел, что красиво очерченный рот брата, в точности как у его покойного отца, напрягся в вызывающем упрямстве.
— Просто «нет»? — Голос Кэма понизился до холодного шепота.
— Да, милорд, — ответил Бентли, слегка вжимаясь в кресло. — У меня нет объяснений. Вернее, нет такого, которое вы захотели бы выслушать.
— Какая удивительная проницательность. — Графу нестерпимо захотелось придушить мальчишку, но вместо этого он сел, взял карандаш и начал выстукивать на ладони бешеный ритм. Боль, как ни странно, немного успокоила его гнев, и, откинувшись на спинку кресла он разглядывал побледневшее, но все равно упрямое лицо брата.
— Проклятие, Бентли, — наконец проворчал он. — Карты или кости?
— Ни то, ни другое.
— Пьянство? Распутство? — Бентли двусмысленно пожал плечами. — Хватит юлить, мой мальчик. Насколько все плохо? И во что мне это обойдется? Вернее, стану ли я платить?
— Жаль, что я доставляю тебе неприятности, святой Кэмден, но я не «твой мальчик», и у меня нет недостатка в средствах. — Бентли сумел-таки выдавить ухмылку, потом вытащил из кармана письмо и небрежно швырнул листок брату. — Возьми, если у тебя нет лучшего чтения. Полагаю, ты узнаешь, что вице-председатель сожалеет об отсутствии у меня интереса к знаниям и считает, что мне следует найти применение в области, не требующей напряжения интеллекта. Таково, сдается мне, содержание письма. Официальной выволочки я не получил, ибо в тот момент отлучился. Пришлось отправиться в Лондон, чтобы немного развеяться игрой в «Кофейном дереве». — Бентли вздернул подбородок. — И я, кстати, выиграл.
При этих словах Кэм настолько разозлился, что смел на пол и письмо, и большую часть лежавших на столе вещей.
— Разрази тебя гром, Бентли! — рявкнул он, и Боадицея тут же бросилась наутек. — Клянусь, ты не лучше отца. Вы на пару способны в мгновение ока оставить джентльмена без пенни.
— Каждый делает для семьи что может, — язвительно заметил Бентли и насмешливым шепотом добавил: — Господи, как же мне нравится выводить тебя из этого пресловутого самообладания, Кэм. Напоминает мне добрые старые дни, когда еще была жива Кассандра. Рад, что за всем льдом у тебя еще сохранился темперамент.
Граф вскочил с кресла.
— Моя покойная жена тебя не касается. Бентли, ты не понимаешь, что тебе нельзя позорить наше имя? Ты думаешь, мы сидим на мешках с деньгами? Ты полагаешь, наша репутация настолько безупречна, что вынесет и твои выходки?