Святослав, стр. 25
Наскоро собранные в столице новые полки пришлось посылать в Малую Азию, чтобы сокрушить мятежника Варду Фоку. Туда же поспешил по повелению императора магистр Варда Склир, чтобы военной силой, обещаниями почестей и раздачей золотых солидов смирить мятежников. Варда Склир повез с собой грамоты с императорскими печатями для тех, кто, покинув мятежника, склонит голову перед законным властелином; раскаявшимся были обещаны награды и полное прощение. Миссия магистра затянулась на недели и месяцы…
А тем временем варвары стали беспредельно дерзкими. Завершив опустошение Фракии, они перешли в Македонию, разгромили магистра Иоанна Куркуаса, предводителя войск македонской фемы, и совершенно разорили всю страну.
Тогда снова, как часто бывало во время военных неудач империи, полководцы уступили место дипломатам. К князю Святославу направилось императорское посольство. Иоанн Цимисхий провожал послов с надеждой и страхом.
Вопреки ожиданиям переговоры с князем Святославом оказались непродолжительными и нетрудными. Видимо, князь руссов не покушался на Константинополь и не думал о завоевании империи. Он потребовал дань и возмещение всех военных расходов, причем золото пришлось пообещать не только на живых, но и на убитых воинов. "Возьмет за убитого род его!" — сурово объявил князь, и послы беспрекословно согласились. Но другое требование, тоже высказанное с обычной для него краткостью и твердостью — "До Болгарии вам дела нет!", — смутило послов. От империи отпадали многолюдные и богатые земли, которые византийцы привыкли считать своими владениями. Однако, памятуя о желании императора заключить перемирие любой ценой, послы согласились и на это требование князя Святослава.
Осенью 970 года руссы, болгары, венгры и печенеги покинули Фракию и Македонию. Теснины Гимейских гор поглотили их без остатка, и только пепелища на месте селений, развалины крепостей и белые кости на полях немо свидетельствовали о недавнем нашествии. Империя обрела мир, чтобы готовить новую войну!
Медленно дотлевали на окраинах угли мятежа. Захваченный в плен Лев Фока был ослеплен и снова сослан. Покинутый большинством своих сторонников, сдался Варда Фока. Магистру Склиру, известившему об этом радостном событии, император Иоанн Цимисхий приказал: "Постричь Варду Фоку в монахи и отправить на остров Хиос вместе с женою и детьми, а самому тебе со всем войском переправиться в Европу и там зимовать, ибо с наступлением весны я начинаю поход против скифов, будучи не в силах сносить их обиды!"
Спешно снаряжался огненосный флот, которого, как говорили знающие люди, русские боялись больше всего на свете. В город Адрианополь, оставленный руссами после заключения мира, привозили на кораблях запасы хлеба в количествах, значительно превышавших потребности гарнизона. На равнине у константинопольских стен с утра до вечера звенело оружие, раздавались повелительные команды военачальников, стройными рядами проносились катафракты, лучники поочередно метали стрелы в красные щиты — обучалось новое войско. Военные учения шли всю зиму. Сам император выезжал к воинам, добивался, чтобы они научились мчаться в полном вооружении, мгновенно перестраиваться и поворачивать ряды, пропускать сквозь полки конницу и снова смыкаться грозной фалангой. Многим военным хитростям, изобретенным опытнейшими в битвах мужами, успел обучить император Иоанн Цимисхий своих воинов до наступления весны.
События разворачивались неумолимо и стремительно.
На исходе марта 971 года, когда зимняя мрачность сменилась весенней ясностью и отшумели морские штормы на Понте, в заливе Босфора проводился смотр огненосного флота. Более трехсот больших кораблей легко и слаженно передвигались, изображая примерное морское сражение. Император, наблюдавший величественное зрелище морского боя с галереи Влахернского дворца, остался доволен. Он велел наградить гребцов и воинов деньгами.
Вскоре флот отправился в устье Истра, [33] чтобы отрезать руссам путь к отступлению. Императору уже казалось недостаточным просто вытеснить князя Святослава из Болгарии. Руссы были обречены им на полное истребление.
Война должна завершиться не очередным мирным договором с князем Святославом, а его гибелью. Неожиданность нападения удвоит и без того огромную мощь нового войска. Эта весна будет весной победы?
Так говорил император Иоанн Цимисхий и верил, что именно так и будет.
Вскоре он вышел из Константинополя с двумя тысячами «бессмертных». В Адрианополе императора ожидало полностью снаряженное, готовое к походу войско: пятнадцать тысяч пехотинцев в доспехах и тринадцать тысяч всадников-катафрактов. Паракимомен Василий спешно стягивал к Адрианополю остальные войска, осадные орудия и обозы.
Все благоприятствовало успеху похода. Разведчики, возвратившиеся с Гимеев, приносили обнадеживавшие вести: горные дороги не заняты русскими и болгарскими сторожевыми заставами. Приехавшие из Болгарии купцы единодушно подтверждали, что князь Святослав не ожидает войны, что его воины по-прежнему стоят гарнизонами в разных городах. Император Цимисхий подумал, что руссы совершают непоправимую ошибку, за которую на войне расплачиваются гибелью. Разве можно рассредоточивать войско? Войско нужно держать в кулаке. Истинный полководец побеждает до начала войны. Сражение лишь подведение итогов предыдущих усилий, предпринятых втайне от неприятеля. Пришло время наказать князя Святослава за пренебрежение к правилам войны…
В блестящих доспехах, на рослом коне, с длинным боевым копьем император Иоанн Цимисхий первым выехал из ворот Адрианополя.
Тридцатитысячное отборное войско густыми колоннами двинулось к Гимейским горам, чтобы, преодолев их, обрушиться на Великий Преслав, столицу Болгарии. Следом неторопливо тронулись вспомогательные полки и обозы.
Великий поход начался.
Стремительный бросок через Гимейские горы подтвердил громкую славу полководца Цимисхия. Преодолев перевалы, ущелья и бешеные горные потоки, византийское войско благополучно вышло на северные склоны Гимеев. Впереди лежала Болгария.
Глава 8
Площадка сторожевой башни была просторной и ровной. Старые каменные плиты отполированы до зеркального блеска. Несколько столетий сменялась на башне Преслава, древней столицы Болгарии, стража. Ходили по площадке римские легионеры в тяжелых сандалиях, подкованных медными гвоздями. Тогда у северных отрогов Балканских гор еще не было большого города, и сторожевая башня стояла одиноко и угрожающе, как символ чужой, подавляющей силы. Шаркали по вечным каменным плитам мягкие, без каблуков, сапоги скифов — жителей степей. Звенели шпорами наемники-варяги. А потом покой Преслава оберегала болгарская стража. Ныне же рядом с болгарскими воинами на башне стояли русские дружинники. Два славянских народа впервые объединились против общего врага — Византийской империи.
Раннее утро 12 апреля 971 года было тихим и прохладным. Над полями и виноградниками медленно поднималось солнце. Недалекие горы дышали влажным холодом. Из ущелий клубами белесого дыма выползали на равнину туманы.
Рассветная тишина неожиданно взорвалась ревом боевых труб, оглушительным медным звоном литавр и кимвалов. Из тумана выходили колонны византийского войска, разворачивались боевым строем на равнине, зеленевшей первыми весенними всходами. Косые лучи солнца праздничным блеском отразились в железе доспехов. Гордо развевалось бело-голубое знамя «бессмертных», выдавая присутствие в войске самого императора.
Дружинник на башне затрубил в рог.
По-разному откликнулись люди в Преславе на тревожный призыв турьего рога.
Воевода Сфенкел снял со стены боевой меч в простых кожаных ножнах, который брал с собой только в большие битвы. А в то, что битва будет, воевода не усомнился ни на мгновение, услышав сигнал тревоги. Не к лицу руссам отсиживаться в крепости. Сфенкел привык глядеть на войну глазами князя Святослава, а князь всегда говорил, что за крепостными стенами прячутся от врагов только трусы. Сильные и мужественные сами выходят в поле, навстречу опасности, ибо только решительное сражение может принести победу…