Чёрный диггер, стр. 17
— Я думаю, — неторопливо начал Войцех Казимирович, — нам следует сесть на электричку и вернуться в город.
— В город! — парень чуть не взорвался. — Вы что, не поняли? Да ведь нас там сейчас начнут.искать на каждом углу. Нас же…
Он остановился. Какое-то мгновение царила тишина.
— Да… — наконец сказал он, — да… Все точно. Они уже знают, что мы здесь, и поэтому…
Парень посветлел. Казалось, невидимая ноша упала с его плеч.
— Конечно. В город. Они бросятся сюда и будут искать нас дальше, а мы вернёмся назад. Слушайте, вы молодец, — он посмотрел на Профессора с уважением.
Войцех Казимирович не стал разубеждать его.
— Кстати, как вас зовут? — поинтересовался он.
— Сергей, — сказал парень. — А вас?
— Войцех Казимирович, — представился старик.
— Да ну? — изумился парень. — Вы что, поляк?
— Да, — сухо ответил Профессор. — А вас это удивляет?
— Ну, в общем-то, нет, — парень пожал плечами. — Просто как-то… непривычно.
— Привыкайте, — посоветовал Войцех Казимирович. — Или плюньте. Я же не спрашиваю вас, кто вы — русский, еврей или финн.
— Нет, вы не подумайте, — парень смущённо развёл руки в стороны, — я не в этом смысле.
— Ладно, — сказал Профессор, прислушиваясь к постукиванию приближающейся электрички. — А вот и наш транспорт.
Состав, слегка покачиваясь, остановился перед ними. Вагоны были полупустыми. Сергей, подозрительно вглядываясь, как будто их кто-то мог ожидать в тёмном тамбуре, поднялся на подножку. Голова же Профессора в этот момент была занята совсем другим. Он размышлял, работать ему в этом поезде или нет.
«Черт с ним, — решил Войцех Казимирович, забираясь следом. — Хватит на сегодня».
ПОГРАНИЧНИК. ПЛАНЫ НА БЛИЖАЙШУЮ НОЧЬ
В полном молчании, если не считать брошенных мимоходом нескольких фраз, они доехали до города. Всю дорогу старик дремал, откинувшись на спинку сиденья и крепко прижимая к себе левой рукой свой ящик. Сергей же не сомкнул глаз.
События словно развивались по кругу. Он опять сидел в вагоне пригородного поезда, и в любой момент могли появиться эти. Стенки вагона начали давить на Крутина, как это случалось с ним в лифте. Он почувствовал, что его спина взмокла под рубашкой. Во рту стало сухо, а уши снова забило ватой. Очень заболела голова. Сергей помотал ею и украдкой потёр виски пальцами. Пальцы оказались холодными как лёд, их прикосновение было приятным, хоть на короткое мгновение, но уносящим боль, заталкивающим её внутрь.
— Вам плохо, Сергей?
Старик не спал. Он сидел, внимательно глядя на него необычно зелёными зрачками своих глаз.
— Нет. Все в порядке.
— Держитесь. Мы уже подъезжаем.
— Я же говорю, со мной все хорошо.
Старик не сказал ни слова. Только покачал головой. Странно, но его присутствие вдруг как-то успокаивающе подействовало на Крутина: «Действительно, нас не поймали, мы ещё живы и в состоянии драться. Не все так плохо, ребята!»
— Спасибо, Войцех Казимирович. Я в норме.
Старик улыбнулся. «Интересно, каким образом этот поляк оказался здесь, в нашей глуши, на должности завхоза детского интерната, — подумал Сергей. — Где он родился, у нас или в Польше?» Надо бы спросить, но как-то неудобно. Вроде как он в душу к человеку лезет. А почему он не уезжает? Сейчас все бегут отсюда куда глаза глядят, была бы только возможность. Вот парень из их подъезда оформляет документы на выезд в Чехию для всей семьи. А у него чешского только что национальность в паспорте. И он, и отец всю жизнь прожили здесь. По-чешски не понимает ни слова. А едет. Не говоря уж о Моисее Яковлевиче со всеми его домочадцами. Те уже давно обретаются где-то в районе Красного моря. Старик выглянул в окно.
— Подъезжаем, — сказал он. — Давайте собираться.
Вокзал встретил их гулом людских голосов, лязгом поездов, объявлениями по радио и суматохой, не стихающей, несмотря на приближение ночи. Коммерческие киоски призывно светились витринами, наверху некоторых из них то вспыхивали, то гасли световые вывески, переливаясь разноцветными огнями.
Организм Сергея отметил возврат к цивилизации настоятельным требованием пищи и никотина.
— Ну что, молодой человек? — обратился к нему Войцех Казимирович. Они стояли на платформе номер два, в пяти шагах от доставившей их сюда электрички.
— Вот мы и дома.
«Где мой дом? Кто расскажет мне о нем?» — вспомнились Сергею строчки «Машины времени». Его дом теперь тоже неизвестно где. В другом мире, другом измерении, на далёкой планете. Там не убивают людей, которые знают то, что им не положено знать, и не травят как зайцев тех, кто нечаянно оказался случайным свидетелем. Боже, как безумен этот мир!
— …идти, Сергей! — донёсся из накатившего на него голос старика.
— Что? — переспросил Крутин.
— Я спрашиваю, куда вы теперь будете идти? — повторил поляк.
— Да, вопрос. Давайте-ка вместе подумаем, куда нам теперь идти. Кстати, вы хотите есть?
— Хочу, — ответил Войцех Казимирович. — Я сегодня с утра не ел.
— Я тоже. Вы знаете, куда здесь можно пойти поужинать?
— А вот, — старик кивком головы указал на буфетный киоск, установленный на перроне, с тремя стойками вокруг него.
— Что, прямо здесь?
— Почему нет, — пожал плечами старик.
Что ж, свой резон в этом есть. Зачем идти куда-то в отдалённое малолюдное место, когда можно поесть и здесь, в этой толчее и сутолоке. Парадокс, подмеченный По: когда хочешь, чтобы не нашли, нужно не прятать, а выставить напоказ.
Они отправились в обход по платформе, держа курс к заветному рогу гастрономического изобилия. По пути Сергей дёрнул ясновельможного пана за рукав, увидев витрину табачного киоска. Они чуть сбились с курса, зато в кармане у Крутина появились две пачки «Бонда». Сергей еле удержался от того, чтобы не распечатать одну из них тут же на месте. Говорят, курить натощак — это все равно что собственноручно сколачивать свой гроб. Хотя ему почему-то больше всего хотелось курить именно перед едой.
В буфете Сергей со стариком набрали столько, что одна из стоек оказалась почти целиком заставлена тарелками. Десять минут после того они провели в абсолютном молчании, если не считать сопения и чавканья. Правда, Сергей вынужден был признать, что дед ел беззвучно, а сопел и чавкал один он. Но что поделаешь, привычка. Дурное воспитание. Зато есть так ему казалось намного вкуснее.
— Ну и куда же нам все-таки идти? — разрушил наконец это блаженство Крутин, подвигая к себе второй хот-дог и блюдце с салатом.
Старик, держа в руке бутерброд с курицей, аккуратно промокнул губы носовым платком.
— Если вам некуда деваться, Сергей, можете переночевать у меня.
— Вы все ещё не понимаете, Войцех Казимирович. Домой вам возвращаться нельзя. Если вас сейчас не ждут у дверей квартиры, то, поверьте мне, уже очень скоро они будут там. И никакие ваши объяснения не сработают. Как бы вы ни пытались уверить их, что все это абсолютная случайность и совпадение, они вам не поверят. А может быть, и поверят, но решат подстраховаться. Вы хотите, чтобы ваш труп нашли в канализации?
Старик вдруг как-то странно напрягся. Рука, державшая стакан с томатным соком, еле заметно дрогнула. Ага, проняло-таки!
— Почему в канализации?
— Можете, Войцех Казимирович, поинтересоваться у них. Только я бы этого делать не советовал.
Старик внимательно посмотрел на Крутина. Сергей почти физически ощутил, как горевшие кошачьим светом глаза поляка пробуравливают его тело. Интересно, может быть, этот завхоз обладает каким-нибудь гипнотическим даром?
— Послушайте, Сергей, мне кажется, вам все-таки следует рассказать мне, почему вы считаете, что вас хотели убить, и кто они такие.
Сергей вздохнул. Эта мысль сидела и у него в голове всю дорогу, пока они возвращались в город. Конечно, рассказать следует. Старик должен, хотя бы примерно, представлять, во что он вляпался. Все чаки вот так, одним махом, вся его жизнь полетела кувырком, как это когда-то произошло с самим Сергеем. Но Крутину легче, он один, а у старика, наверное, жена, дети, внуки. Жил себе спокойно, ходил на работу в интернат, к своим сиротам и брошенным, и вот на тебе, такой фортель. Пусть хотя бы знает, из-за чего завертелась вся эта ерунда. Разумеется, не следует говорить ему обо всем, особенно о том, с чего это началось, но о сегодняшних событиях старик должен знать.