Засекреченное счастье, стр. 10
Гюнтер, высунувшись из окна, начал щелкать камерой, бабушка и мама что-то тихо обсуждали, отец, нахмурившись, опустил глаза. Поэтому никто не заметил волнения девочки, смотревшей на стену.
А юная художница переживала один из самых драматичных моментов своей жизни. Со стены на нее смотрели веселые и отчаянные глаза Романа. Да, это был он – ненавистный ей парень, который ну ни капельки, ни чуточки ей не нравился! Который бесконечно раздражал ее, просто бесил, над которым она постоянно насмехалась. Но который неведомо как пробрался на эту стену и теперь насмешливо взирал на нее оттуда, и это она своими руками сотворила его.
И теперь она знала почему.
Потому что с самого первого дня, с того момента, как она увидела его под ярким солнцем в окружении нимба из разноцветных капель, прекрасного, подобного юному божеству воды и света, он поселился в ее сердце. Она влюбилась, влюбилась по самые уши и только из-за собственной трусости, дурацкого стыда и упрямства боялась себе в этом признаться. Тайком от самой себя она мечтала об этом парне, о его лице, глазах, чудесной улыбке – и ее руки, независимо от нее, воплотили мечты в граффити на стене...
И вот теперь он ушел неизвестно куда, а она уезжает, чтобы больше никогда, никогда не встретиться с ним!
Сердце сжалось. Плотина, сдерживавшая чувства, рухнула.
– Мама! – выкрикнула девочка, пытаясь дрожащими руками открыть дверцу. – Мама! Я никуда не поеду. Я остаюсь.
В салоне повисло молчание. Гюнтер перестал фотографировать и со слегка недоуменной улыбкой разглядывал замерших попутчиков.
– Что случилось? – спросила мама.
– Я... я... – Юля лихорадочно пыталась придумать хоть сколько-нибудь внятное оправдание своему странному порыву. – Совсем забыла. Я пригласила Эмму, она должна приехать как раз сегодня.
– Да? Почему же ты раньше не сказала? – обернувшись, отец смерил девочку подозрительным взглядом.
– Все так суетились из-за этой стены... И из-за Романа... Вот у меня и вылетело из головы!
Причина оказалась вполне правдоподобной. Тем более что Юля действительно не раз приглашала Эмму. Другое дело, что подругу было чрезвычайно трудно выманить из городского «логова». Но «отмазка» прозвучала вполне убедительно.
– Какой у нее номер? – мама вытащила мобильник.
Сердце у девочки замерло. Все пропало! Мама не поверила и хочет проверить... Но делать нечего. Пришлось назвать номер Эммы, моля, чтобы он оказался недоступным.
Однако Эмма ответила почти сразу. В напряженной тишине отчетливо слышалось каждое слово разговора.
– Эмма? Это Наталья Анатольевна, мама Юли. Эммочка, Юля сказала, ты собираешься в гости к нам на дачу. Я хочу уточнить – тебя ждать сегодня или нет?
Вцепившись в сиденье, девочка ждала ответа, от которого теперь зависела вся ее жизнь. Ну, давай, Эммочка! Не подведи!
Подруга не подвела.
– А как же! Конечно, ждать! Я как раз тапочки упаковываю. Скажите, у вас там какие носят – в крапинку или с помпонами?
– Тапочки? Ох, право, не знаю... да любые подойдут. Ну, хорошо. Приезжай. Юля тут тебя встретит. А мы возвращаемся в Москву.
Юля опустила голову, чтобы скрыть ликование. Умница Эмик! Хорошо, когда у тебя есть такая подруга. Подыграла, с ходу! А с этими тапочками у нее вообще очень правдоподобно вышло...
– Ладно, вылезай, – приняла решение мама. – Продукты в холодильнике, ужин приготовите сами. И в следующий раз предупреждай заранее!
– Хорошо, хорошо, мамочка! – Юлька чмокнула маму и бабушку, разлохматила прическу отца и кивнула Гюнтеру.
Через минуту она уже махала вслед отъезжающему джипу.
Итак, она и в самом деле получила свободу.
14
Вернувшись в дом, Юля поднялась к себе в комнату, включила на полную мощность музыку и, пританцовывая, начала подпевать. Она осталась одна! Можно делать все, что хочется! И Ромка совсем недалеко. Рома, Ромочка, Ромашка, Ромсик, Ромео! Боже мой, он же действительно самый настоящий Ромео! Какое чудесное имя. Юлька пробовала его на вкус, на звук, шептала его и орала на весь дом так, что перекрывала шум радио.
Натанцевавшись, Юля решила разобрать вещи, а потом вдруг почувствовала, что очень голодна. Интересно, что там в холодильнике?
Спуститься вниз на кухню оказалось непросто – больная нога, про которую она уже почти забыла, после танцев снова заныла. Найдя в холодильнике кусок сыра, Юля поставила на огонь кастрюлю, чтобы сварить макароны – единственное, что она умела готовить. Потом вдруг вспомнила, что не позвонила Эмме, чтобы поблагодарить за поддержку. Пришлось тащиться наверх за оставленным в комнате мобильником, который, как назло, оказался заблокированным. А ведь она забыла попросить родителей положить на телефон деньги!
Юля в досаде отбросила трубку, села на кровать. Как жаль, что у нее нет Ромкиной фотографии. Какая же она была дура, что не сфотографировала его! Правда, есть граффити на стене... И в мобильнике! Юля взяла трубку, стала рассматривать снимок. Мелко, ничего не разглядишь. Вот если бы нарисовать покрупнее... Точно! Надо нарисовать!
Она вытащила альбом для набросков, карандаши и приступила к работе. Портрет получился отличным. Рассматривая его, девочка радовалась вдвойне – и как художница, и как влюбленная.
Куда же положить рисунок? Оглядевшись, она приколола лист на стену над кроватью. Все равно никого нет, можно не прятаться.
Налюбовавшись портретом, она подумала, что завтра же нужно будет заняться поисками Романа. И предлог есть – отец ведь так и не заплатил ему за неделю работы. Как и где Юля найдет его, она пока не представляла, но совершенно не беспокоилась. Придется обойти все окрестные деревни, ну и что? Подумаешь! Если надо, она готова обойти полсвета.
Про оставленную на плите кастрюлю Юля совсем забыла.
Вода закипела довольно быстро и вскоре выплеснулась на конфорку. Пламя с шипением погасло, газ начал бесшумно сочиться на кухню. Уходя, Юля не закрыла дверь, а окна, наоборот, были крепко заперты – после недавней жары девочке все время казалось, что она мерзнет. Не найдя выхода, газ начал быстро распространяться по дому и вскоре заполнил первый этаж. Теперь достаточно было одной искры, чтобы невидимое коварное облако вспыхнуло. И эта искра не замедлила появиться – из старого бабушкиного холодильника, перевезенного на дачу.
Потом Юля вспоминала, что перед взрывом услышала, как на кухне заработал холодильник – он всегда включался с сильным шумом. Вот и на этот раз в заработавшем холодильнике выбило малюсенькую, незаметную искру...
Заполнивший нижний этаж газ вспыхнул сразу, ярко и резко, с оглушительным хлопком. Гудящее пламя сине-желтым клубом прокатилось по первому этажу, цепляя и поджигая ткани и дерево, – и того, и другого в доме было достаточно – а потом взметнулось вверх по лестнице.
Когда Юля услышала взрыв и треск, она спрыгнула с кровати и заковыляла к двери. Но было уже поздно: едва она выглянула в коридор, в лицо пахнуло жаром, ударил едкий дым. Пожар! Девочка захлопнула дверь и отскочила в глубь комнаты. Она бросилась к окну, дрожащими руками распахнула рамы и высунулась в дождливую темноту позднего вечера. Пустынную окрестность огласил перепуганный девчоночий крик:
– Пожар! Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста, помогите!