Близнецы и Сгоревший Замок, стр. 26
И этот Эдик был именно таким.
И сын у него был отличный, и жена тоже!
Они шли домой, взявшись за руки. Как мы знаем, Олег все-таки пошел за ними. Сперва вроде следил, а потом ему пришла довольно-таки необычная мысль. Минуту он постоял возле их калитки… эх, была не была, и вошел в нее, поднялся на крыльцо, постучал в окошко… Хозяин выглянул, узнал его, удивился, чего бы это вдруг явился тот пацаненок, который, как потом Лида рассказала, первым влез в горящий дом — канарейку спасать!
Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Наконец Олег сказал:
— Я к вам по делу!
В ответ охранник усмехнулся:
— Об этом я и сам могу догадаться. В такую даль да без дела пилить… Ну, и что же у тебя за проблемы?
— Я расследую тот пожар!
Охранник окинул Олега заинтересованным взглядом:
— Давай, заходи — потолкуем… Тебя Лида об этом просила?
— Можно сказать и так.
Они сидели в небольшой комнатке, предназначение которой Олег угадать не мог. Она как бы ни для чего не была нужна — стол у окна, перед ним два стула, фотографии на стене в общей большой рамке, старая швейная машина, на которой уж лет сто никто не шьет, — «Зингер».
— А почему ты с этим делом именно ко мне приехал?.. Тебя Лида послала?
Его глаза так и впились в лицо Олега. А еще пятнадцать минут назад шел такой беззаботный, держал жену и сына за руки. Олег ничего не успел ответить, охранник снова — как в атаку на него кинулся:
— Думаешь, я не понимаю, в чем тут фокус? Я отлично понимаю! Я единственный мог дом открыть бесшумно… Ведь так?!
Олегу оставалось только кивнуть.
— Но я этого не делал! — закричал Эдик…
Его вообще-то Эдуардом Григорьевичем звали. Он махнул рукой:
— Да что, собственно, я перед тобой оправдываюсь! — И такая горечь прозвучала в голосе этого взрослого дяди.
Действительно, приезжает какой-то «сопляк», начинает выспрашивать… И у кого? У боевого офицера, настоящего десантника. А все лишь потому, что мальчишка этот подлизался к хозяйской дочке. И ты должен теперь стоять по стойке смирно, выслушивать, оправдываться!.. Так он, видимо, рассуждал.
Хотя Олег вообще-то вел себя скромно и Лидиной дружбой не давил.
— Я на самом деле как раз считаю, что вы тут ни при чем!
— Значит, Лида?..
— А Лида тем более!
Тут охранник удивленно и подозрительно посмотрел на него:
— Тогда чего ж ты приехал?!
Очень трудно было ответить на этот вопрос. Но тут, по счастью, в дверь заглянул Эдиков сын:
— Мама чай пить зовет…
— Хочешь? — спросил охранник.
— Хочу! — поспешно ответил Олег, и Эдуард Григорьевич рассмеялся. — Ведь все равно же я тебя потом буду раскатывать!
— А я вам и так скажу. — Это уже происходило в большой светлой комнате за чайным столом. — Я потому что сперва думал — вы виноваты, потому что вы единственный получаетесь, который мог… А Лида как раз была против!
Охранник немедленно расцвел:
— Вот! Правильно она думает! — положил Олегу могучую руку на плечо. — Дурачок, я же с этого грызу свой кусок хлеба… Причем даже с некоторым маслом. Зачем же я буду поступать, как свинья под дубом?.. Проходил эту басню?
— Так я и говорю. — Олег улыбнулся. — Я теперь понял!
И стал рассказывать, почему он больше не подозревает Эдуарда Григорьевича.
Его жена слушала это объяснение и удовлетворенно кивала:
— Вот если б такому мальчику в милиции работать, получилось бы очень толково… Ты в милицию случайно не собираешься?
Олег ответил, что как раз именно собирается! И это вызвало общее веселье. Они уже без всяких нервов выпили по второй чашке.
— А кто ж тогда все-таки поджег, дядя Эдь? Охранник не успел ничего ответить, как заговорила его жена, Вера Петровна:
— Да просто ошибся этот… пожарный следователь!
— Вряд ли, тетя Вера. Он… — Олег вспомнил, какой тот пожарный эксперт был обстоятельный, с седыми висками и с седыми усами…
— Я бы перед другим, может, не стала откровенничать, — перебила его Вера Петровна. Она говорила быстро и в то же время как-то весомо. Она убеждала: — Вот ты слыхал такую поговорку, что, мол, ружье один раз в год стреляет само?
— Ну… да…
— Так вот, огонь, я думаю, загорается сам намного чаще!
— Как это?
— А просто! Он почти живое существо, ты не задумывался об этом?.. — и, сделав паузу, Вера Петровна обвела взглядом сидящих за столом. — Вы посмотрите, как он извивается, как двигается… Неживые так не умеют!
— Чудишь ты, Верунчик! — Эдуард Григорьевич покачал головой.
— Ну, тогда признавайся, что поджег! — Она засмеялась.
Олег уехал в Чашкин с хорошим настроением. Но и с сомнениями в душе.
Глава XXIX
Ямайская Лиса Патрикеевна
Поскольку с домашним заданием все обошлось благополучно (Ольга сделала его за двоих) и близнецы могли ни от кого не скрываться, они решили поговорить с бабушкой Тамарой на тему живого существа под названием «огонь» и ружья, которое стреляет один раз в год. Потому что две головы хорошо, а бабы-Томина лучше!
Спустившись на первый этаж, во взрослую часть дома, близнецы застали всех четверых своих «родителей» в большой комнате, которая называлась у них гостиной.
Во многих семьях — да вы это и сами прекрасно знаете! — так называемые «дети» не очень-то любят советоваться со взрослыми. Потому что известно: взрослые частенько используют полученные сведения… против вас.
Ты пришел поговорить по душам, рассказать, например, о своей любви, а тебе немедленно отвечают: «Так вот где ты пропадаешь по вечерам, вместо того чтобы заняться алгеброй!»
И говоришь себе невольно: «Да ну вас на фиг!» И в другой раз лучше пойдешь советоваться с каким-нибудь вовсе незнакомым «мэном». Он, может, ничего путного не скажет, но зато не будет плешь переедать своими наставлениями.
У Сильверов, по счастью, было не так. Может, потому, что дети чувствовали себя достаточно взрослыми, а может, и потому, что взрослые были… несколько детьми — как отчасти все цирковые люди! Итак, четверо «родителей» были в гостиной. Отец смотрел хоккей, бабушка штопала свое цирковое трико, а дед и мама играли в карты.
— Вы бы хоть когда-нибудь почитали! — шепнула Оля на ухо брату.
Как, наверное, догадался читатель, это была классическая фраза мамы (или бабушки, или любого из них), обращенная к близнецам.
Невольно Олег рассмеялся. Взрослые сейчас же оторвались от своих занятий, посмотрели на двойняшек.
— Могу спорить, это над нами! — сказал отец.
— Могу спорить, я знаю даже причину смеха! — сказала бабушка.
— Во-первых, не над вами, — поспешно сказала Оля.
— А во-вторых, не знаете! — добавил Олег.
— Мы по делу пришли! — продолжала Оля, чтобы побыстрее проехать опасное место. — Вы слышали когда-нибудь, что огонь — это живое существо?
— Уж не про то ли «живое существо» речь идет, которое съело кабинет в доме господина Берестова? — Это произнесла проницательная мама.
И близнецам оставалось только кивнуть:
— Про то самое.
И дальше Олег рассказал о своей поездке, о разговоре с Эдуардом Григорьевичем и его женой…
— При этом что удивительно, — заметил дед Олава, — задачи по геометрии у него решены, а сочинение «Последний день моих каникул» написано… Удивительно способный мальчик! — И он выразительно посмотрел на Ольгу.
Наступила пауза, во время которой близнецы, каждый на свой лад, подумали о том, что даже самые лучшие взрослые остаются все-таки взрослыми, и тут уж ничего не поделаешь — таков закон природы!
— Мы ведь все-таки посоветоваться пришли! — сказала Оля, почти не надеясь, что разговор об уроках прекратится.
Наступила еще одна пауза, во время которой взрослые поняли, что занудством они ничего не добьются.
— Продолжай, сынок, — сказала бабушка Тома. Она звала близнецов: сынок и дочка.
И Олег продолжил — про предположение Веры Петровны, что пожарный инспектор ошибся, а живой огонь возник сам собой… Конечно, это похоже на фэнтази, но ведь Эдик действительно не виноват, а больше некому было туда проникнуть и поджечь!