Патти Дифуса и другие тексты, стр. 13

До сих пор в Испании царила ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ, почему же с моим приходом в общественную жизнь все переменилось? Почему нынче в цене талант, естественный шарм, спонтанность, непринужденность, умение называть вещи своими именами и к тому же делать это тонко, если всего несколько месяцев назад тебя за такие штуки могли сжечь на костре?

Ситуация изменилась, это очевидно. Но я не желаю брать ответственность на себя и уж тем более зарабатывать на этом. До недавнего времени я зарабатывала проституцией и не нуждалась в официальном признании такой жизни. Я не настолько глубокомысленна, чтобы выдавать свой образ жизни за фривольный.

ПРОЩАЙТЕ.

Другими словами, я ухожу. Ухожу. Я уж придумаю что-нибудь, чтобы поразвлечься. Ненавижу задавать моду, знала бы раньше — не написала бы ни строчки. «Ла Луна» теперь превратилась в мою тень, точнее, во множество теней. Всюду игра, всюду секс, всюду радость и бездумность. Ну уж дудки. Игры перестают быть таковыми, когда превращаются в культурный манифест. Раньше вечеринка была местом, где у тебя могли похитить драгоценности или парня, и это создавало напряжение, историю, достойную того, чтобы ее продолжить. Теперь вечеринка — это ровная площадка, по которой твои старые подружки, уже мумифицированные, прогуливаются взад-вперед, позируя перед фотографами-любителями, а позже те отбирают худшие снимки и их публикуют. Кого это обманет? В последнее время единственное, что происходит на тусовках, — это фотографии, и, уж простите, мне этого мало. В общем, Я обойдусь без вечеринок. И обойдусь без людей, которые рассказывают о вечеринках, которые изображают их в комиксах или снимают их, а потом публикуют снимки, словно это кому-то важно.

Я предпочитаю скуку, депрессию, раздумье, осмотрительность, бездействие, когда ничего не нужно говорить, хорошие манеры, антипатию, музыку кантри, фиксированное расписание, меры предосторожности, семейные визиты, советский коммунизм, здравомыслие, торможение, возврат к корням, традицию, народные песни и прочее.

Невыносимо видеть, что теперь все обязаны доказывать свою божественность.

Слава превратила меня в человека печального и меланхоличного, и я не собираюсь ширяться наркотиками, чтобы преодолеть это состояние.

Мне нечего сказать, и я не хочу ничего говорить. Писать дальше бессмысленно. Начиная с этой минуты эта страница будет пустовать. Пусть ее заполняют другие.

12. Я, Патти, пытаюсь познать саму себя с помощью своего автора

Давно уже собиралась я обнажить перед вами своего автора. Не знаю, позволит ли он это, но я попытаюсь.

Патти. Во-первых, мне хотелось бы знать, кто я: мужчина, женщина или трансвестит.

Педро. Ты, естественно, женщина. Женщина, которая не спит, но все-таки женщина с ног до головы.

Патти. А почему я не сплю? Есть снотворные, которые уложат и мастодонта. «Роинпол», например; наркоманы очень хорошо отзываются о «Роинполе».

Педро. Ты не можешь заснуть, потому что для тебя сон означал бы смерть.

Патти. Но есть люди, которые в состоянии каталепсии проделывают интереснейшие штуки. Или другие, которые используют свой сомнамбулизм, чтобы хорошенько поразвлечься. Педро. Серьезно? И кто же это? Патти. Например, одна героиня Копи. Эта сеньора становится сомнамбулой и пускается во все тяжкие, а потом с полным правом заявляет, что спала, ничего не помнит и ни за что не отвечает.

Педро. Значит, на самом деле она не спала. Зачем тебе сон?

Патти. Не знаю. Я слышала от приятелей, что между сексом и сексом неплохо и вздремнуть.

Педро. Тебе это не нужно, ты полна жизни, символ нашего времени — беспорядочная лихорадочная деятельность. А ты типичная девушка нашего времени.

Патти. В последнее время ты все больше беспокоишься за мое сердце, чем за мой передок. Что это с тобой?

Педро. Предполагаю, что я сейчас в поисках абсолютной любви. В последнее время я всем предлагаю жениться. И делаю это всерьез.

Патти. Итак, я просто твое отражение, эта ужасная вещь под названием альтер эго? [62]

Педро. Нет. Ты — читательская фантазия. То, чем читателям хотелось бы быть.

Патти. Ты читаешь мои записки?

Педро. Я читаю их один раз, чтобы посмотреть, сколько в них опечаток, и расстроиться.

Патти. Значит, ты тоже один из читателей. Значит, и тебе хотелось бы быть как я.

Педро. Мне хотелось бы обладать твоей непосредственностью и твоим позитивным восприятием жизни.

Патти. Слушай, а почему бы тебе не снять про меня сериал?

Педро. Трудно будет подобрать актрису.

Патти. Я думаю, Морган Фейрчайлд справилась бы прекрасно.

Педро. Нет. Ты более сексуальна. К тому же я не уверен, что Морган Фейрчайлд готова к такому количеству отсосов. И уж конечно, на телевидении это не пройдет.

Патти. Даже на частных каналах?

Педро. Не думаю.

Патти. Расскажи мне еще обо мне, а я пока кое-что для тебя сделаю.

Педро. Прошу тебя ничего для меня не делать.

Патти. Скажи, чего бы тебе хотелось? Мне все удается хорошо.

Педро. А ну-ка успокойся. Если я захочу мастурбировать, я прекрасно знаю, как это делается.

Патти. И как ты это делаешь?

Педро. В глубине души я вуайер.

Патти. Как в «Подставном теле», фильме Брайана де Пальмы [63].

Педро. Нет, мне нравится смотреть на себя самого. Мне хотелось бы заснять собственные мастурбосессии, а потом смотреть их.

Патти. В каком родстве я нахожусь с Холли Голайтли, Пепи и Фран Лебовиц?

Педро. Они твои двоюродные сестры. Они появились раньше тебя, но все вы — девушки одного типа. Ты немного попроще и не такая патетичная.

Патти. Я занимаюсь каким-нибудь спортом для поддержания формы?

Педро. Любой спорт для тебя скучен, даже самый модный. Ты просто всегда в форме.

Патти. Я все время на ногах, у меня не будет расширения вен? Ненавижу расширение вен.

Педро. У тебя никогда не будет расширения вен. Лучшее в тебе — это ноги. Ты — Весы, как и я, и как Брижит Бардо.

Патти. Но твои ноги больше похожи на ноги Адди Вентуры, чем на ноги Брижит [64]. Адди тоже Весы?

Педро. Не знаю. Оскар Уайльд тоже был Весы; возможно, я унаследовал его ноги.

Патти. Не знаю, какие ноги были у Оскара. Я всегда обращала внимание на его слова, а не на ноги. Почему действительно интересные мужчины никогда не выглядят сексуально, если не считать Сэма Шеппарда [65]?

Педро. Ну, я смотрю на себя в зеркало и возбуждаюсь.

Патти. Это оттого, что ты, как и любой уроженец Ла-Манчи, — очень практичный парень. Давай поговорим о другом: у меня есть какая-нибудь идеология?

Педро. Тебе нравится трахаться и чтобы люди тобой восхищались.

Патти. Меня интересует, может быть, я социалист?

Педро. Нет, но ты бы не прочь заняться этим с Фелипе Гонсалесом [66].

Патти. Выходит, в какой-то мере я социалист. Ведь с Фрагой [67], например, я бы не легла?

Педро. Нет.

Патти. И с Тамамесом [68], и с Энрике Куриэлем?

Педро. С этими да, и даже с обоими сразу.

Патти. Думаешь, мне стоит им это предложить?

Педро. Не думаю, что они согласятся. Для левых ты слишком уж отвязная.

Патти. Ну ладно, устрой мне пока свидание с таксистом, который похож на Роберта Митчума. Ему-то я точно нравлюсь.