Полураспад, стр. 8

Глава 3. Сталкеры и амуры

Предвижу справедливый вопрос: а что я, такой крутой сталкер Комбат, без пяти минут сталкер-легенда, снова делаю в этой гребаной, вредной для здоровья Зоне?

Я-то что там теперь забыл? Если по результатам операции, назовем ее «Звезда Полынь», когда мы с моим напарником Тополем (по паспорту — Константином Уткиным) одним махом раздобыли несколько редких артефактов, доставили из Зоны ценнейший контейнер и вдобавок спасли принцессу Лихтенштейнскую, я стал богат? Если сама принцесса Лихтенштейнская на меня намазывалась, как студентка-первокурсница после двух бокалов портвейна?

Но обо всем по порядку.

Начнем, пожалуй, с темы финансов.

В бытность свою я любил за пивом порассказывать народу, что собираю на яхту. Что, мол, днем и ночью мечтаю я, значит, об этой яхте своей.

И жду не дождусь того дня, когда я смогу себе ее, такую прекрасную, купить.

Величал я ее, эту яхту, «невестой разума своего».

В общем, сделал из нее предмет культа.

Говоря по правде, ко мне в голову уже давно начали закрадываться подозрения, что не в яхте дело. И до того, как я вытащил из Зоны КМПЗ — Контейнер Многоцелевой Повышенной Защищенности, — за который мне отвалили немало денежек, у меня несколько раз скапливалась на счету сумма, которой было достаточно для покупки вполне сносной морской красавицы.

Но я все же медлил.

Придумывал детские отговорки вроде: «Да нет, это не яхта моей мечты, а дешевка»… Или: «Сейчас не до яхт, Тополь себе вон ногу сломал на Агропроме, когда от трех зомбаков драпал!». А вот когда денег стало по-настоящему много, придумывать отговорки стало… ну не стильно, что ли.

В общем, я решился. Стал платным членом сообщества «Катера и яхты».

Начал мониторить раздел «Объявления».

Наконец выбрал себе то, о чем мечтал. Яхтой Моей Мечты был после долгих колебаний признан сорокафутовый «Sun Odyssey». Это не личное имя судна, а такая определенная модель яхт, если кто не знает. Для простоты буду говорить просто — «Одиссей».

На «Одиссее» имелось два туалета (что, согласимся, достаточно люксово), шесть полноценных спальных мест (хоть весь женский состав стриптиз-бара «Аквариум» выгуливай), просторная кают-компания и дизель мощностью сто двадцать лошадиных сил. Вдумайтесь в эти цифры: сто двадцать лошадей! Для яхты это зверская мощь.

Владельцем моего «Одиссея» оказался скромный турецкий миллионер Ахмед Кахведжи, проживающий в городе Фетхие, департамент Мугла. Он нажил свое состояние на торговле донер-кебабами (чтобы понятней было: швермой по-нашему) в городе Берлине. Кто бы мог подумать, что швермой можно что-то там нажить, тем более — в Берлине!

Там же, в яхт-клубе города Фетхие, моя радость и дожидалась меня, своего непутевого женишка с белорусским паспортом.

Я купил ее не глядя. Просто перевел деньги на счет ушлого турка, поручив юридические детали специализирующейся на деталях фирме.

И вот, спустя несколько месяцев, я наконец приехал в Фетхие.

Посмотрел на яхту. Посидел на белых кожаных диванчиках в кают-компании. Полюбовался отблеском восходящего солнца на хромированных перильцах. Погладил прохладные, покрытые ночной росой доски палубы…

Затем заглянул в ближайшую кафешку и заказал сто грамм итальянской виноградной самогонки, также известной как граппа. Выпил. И вновь пошел в яхт-клуб.

После граппы невеста разума моего выглядела еще более красивой и прекрасной.

Хоть сейчас поднимайся на борт, заводи двигатель и вперед, мимо островов и островочков, к приключениям! И пусть тот, гомеровский Одиссей позавидует!

Но всходить и заводить почему-то не хотелось.

Я вернулся в кафе. Заказал сто грамм виски со льдом.

Позвонил с мобильника Тополю. Пожаловался на жизнь.

Так, с мобильным в руках, выпил еще сто. Вернулся в гостиницу. И заснул со счастливой улыбкой на лице.

В общем, в городе Фетхие я больше ни разу не был.

А она так и стоит там, у стенки, беспризорная яхта моей мечты (я назвал ее «Анастасия Пушкарева», в честь мамы). А я сижу здесь, в баре «Лейка», глядя сквозь не очень чистое окно в пасмурный июньский вечер. Шелестят по мокрому шоссе редкие автомобили и настырно пищит чья-то противоугонка.

Я размышляю о том, как это тяжело — потерять мечту. Пусть даже и посредством ее осуществления.

Теперь насчет Ильзы. Не скрою, все сталкеры Зоны и далеко за её пределами переживали за нас.

Даже темные сталкеры в Зоне — и те интересовались, как сложатся наши отношения: мои и принцессы Лихтенштейнской.

Самые заядлые сплетники даже гадали, а как отнесется её венценосный папашка Бертран Адам Третий, правящий князь Лихтенштейнский, к нашему браку, буде оного брака возжаждет его дочь.

Я, честно признаюсь, вопросы брака вообще не рассматривал. Во-первых, потому что по натуре я — убежденный холостяк, искренне уверенный, что хорошее дело браком не назовут. И изменять своим принципам даже ради принцессы скорее всего не стал бы.

А во-вторых… Сочтите меня ретроградом, но я считаю, что русские должны жениться на русских, а немецкие — на немецких. Как-то так, да. Наверное, это и есть национализм?

Но брак это брак. А отношения — это отношения.

Как же сложились наши отношения, спросите вы?

Докладываю. По пунктам. Сочи. Помните, она приглашала меня в Сочи? Осенью? Так вот мы поехали.

На недельку.

Те, кто думает, что всю эту неделю мы не вылезали из постели, — правильно думают. Мы не вылезали.

Скажу откровенно, на сочинской набережной мы появились два раза ровно. Да и то, «чтоб считалось».

Потом побродили по городу.

Ильза сделала несколько снимков своей понтовой камерой — гора Ахун, самшитовая роща, Морской вокзал, — чтобы венценосному папеньке показать. И мы вновь вернулись в отель, где я зарезервировал номер для молодоженов, к своим камасутрам. Там, в номере, помимо минибара, набитого шампанским, шоколадом и икрой, имелась также богатая коллекция секс-игрушек, совмещенная с не менее богатой коллекцией сомнительных журналов… Мне запомнился журнал на турецком языке. «Оказывается, и в Турции тоже… люди… того… Всюду жизнь!». Кстати о жизни. После посещения таинственного доктора Севарена, который, если кто не помнит, прятался в самом сердце Зоны, здоровье моей принцессы резко пошло на лад и призрак неизбежной мучительной смерти отступил от моей душеньки.

На медицинском языке это называлось умным словом «ремиссия».

Насколько я понял, о полном излечении от болезни Милна говорить было рановато.

Но в целом визит в Зону оказался для Ильзы очень даже плодотворным. Недаром бедняжка страдала — обмирала от страха в падающем на землю вертолете, пробиралась сквозь аномалии в компании сигома Ивана, да приберет Господь его сигомскую душу, воевала с псевдогигантами…

Да, так вот, насчет Ильзы.

В постели нам — мне и Ильзе — было очень хорошо.

Мы не скучали.

Как жаль, что жизнь состоит не из одной постели!

Увы, вне темы секса наш парный союз я бы оценил на твердую двойку.

Начать с того, что она плохо знала русский. А я плохо знал немецкий.

Но если бы даже мы и знали их, эти великие языки. Зачем язык, когда нет тем? А какие у нас в принципе могли быть темы?

Ильза училась в университете на нейрофизиолога (не теряла надежды понять, откуда берется болезнь Милна, и хотела научиться лечить ее у других — как доктор Севарен, но без артефактов Зоны!). В этом деле я понимал примерно так же хорошо, как в истории древнего Шумера (на которой специализировалась одна из моих прежних, уже позабытых любовей).

Ильза была без ума от лошадей. А у меня при виде лошади тут же портился аппетит (конечно, если бы не эпизод, когда в детстве меня оттаскал за шиворот сбрендивший племенной жеребец, все могло бы сложиться иначе).