Тень Эндера, стр. 100
— Но не нас.
— Видишь ли, МКФ не обязан сообщать каждому демагогу на Земле о том, что Тактическая и Командная школы, как и раньше, набиты детьми.
— И я не собираюсь им об этом напоминать.
— Я так и знал, ты этого делать не станешь. Нет, Боб, я ухватился за шанс поговорить с тобой потому, что мне захотелось сообщить тебе парочку новостей, причем не только о том, что твои письма вызвали ожидаемый эффект.
— Я внимательно слушаю, хотя и не признаю, что писал какие-то письма.
— Во-первых, ты будешь очень удивлен, когда узнаешь, кто это — Локи и Демосфен.
— Кто? Неужели это один человек?
— Скорее — один ум, два тела. Видишь ли, Боб, Эндер Виггин — не один ребенок в семье. Он родился, так сказать, «по заказу». Его старшие сестра и брат одарены не меньше, чем Эндер, но по некоторым причинам не могли быть приняты в Боевую школу. Брат — Питер Виггин — очень честолюбивый юноша. Когда военная карьера для него закрылась, он пошел в политику. И, так сказать, в квадрате.
— Он — и Локи, и Демосфен?
— Он разрабатывает стратегию для обоих, но пишет только за Локи. А его сестра Валентина пишет за Демосфена.
Боб расхохотался.
— Теперь я все понял.
— Так что оба твоих послания получил один Локи.
— Если я их написал.
— Бедный Питер Виггин чуть с ума не сошел. Он задействовал все свои источники в МКФ, чтобы узнать, кто ты такой. Но там никто ничего не знал. Шесть офицеров, чьи имена и пароли ты использовал при посылке писем, списаны с Флота. Но, как ты понимаешь, никому и в голову не пришло проверить, а не играл ли в политику семилетний ребенок в свое свободное время в Тактической школе.
— Кроме вас.
— Потому что, клянусь Богом, я единственный человек, который знает, каким блестящим умом могут обладать дети.
— А каким блестящим? — усмехнулся Боб.
— Наша прогулка близится к концу, я не могу тратить время на лесть. Вторая новость состоит в том, что сестра Карлотта, оставшись без работы после того, как ты уехал от нее, затратила уйму времени на выяснение твоего происхождения.
Я вижу, что к нам идут двое офицеров, которые положат конец нашей беседе, которая не записывается, поэтому буду очень краток. У тебя есть имя, Боб. Тебя зовут Юлиан Дельфийски.
— Но это же фамилия Николая?
— Юлиан — имя отца Николая. И твоего отца. Имя твоей матери — Елена. Вы однояйцевые близнецы. Твою часть разделившегося оплодотворенного яйца имплантировали позднее, при этом твои гены были чуть-чуть изменены, что имело существенные последствия. Словом, когда ты смотришь на Николая, ты видишь себя, каким бы ты был, если бы не подвергался генетической обработке и вырос у любящих и заботливых родителей.
— Юлиан Дельфийски, — задумчиво повторил Боб.
— Николай находится среди тех, кто летит сейчас на Землю. Сестра Карлотта позаботится о том, чтобы его репатриировали в Грецию. И чтобы сообщили ему, что ты его родной брат. Его родители уже знают о твоем существовании — им сказала сестра Карлотта. Твой дом в Греции — чудесное место, он стоит на холмах Крита окнами на Эгейское море.
Сестра Карлотта говорила мне, что твои родители прекрасные люди. Они плакали от радости, узнав о том, что ты — есть. А теперь — разговор кончен. Мы обсуждали с тобой низкое качество преподавания в Командной школе.
— А как вы догадались?
— Думаешь, только тебе дано строить верные догадки?
Навстречу им шли двое военных — генерал и адмирал с приклеенными к лицу фальшивыми улыбочками. Они приветствовали Боба и Граффа, а потом спросили, как прошел их разговор.
— У вас есть запись, — сказал Графф, — включая и то место, где Боб говорит, что она продолжается и после выключения.
— Но вы все же продолжили разговор?
— Я говорил ему, — вмешался Боб, — о некомпетентности преподавателей Командной школы.
— Некомпетентности?
— Наши сражения ведутся против удивительно тупых компьютерных противников. А затем учителя настаивают на проведении долгих и утомительных разборов этих дурацких сражений, хотя очевидно, что вряд ли в реальности возможно существование таких глупых и легко прогнозируемых противников. Я считаю, что единственная возможность для нас получить достойных врагов — это разбить нас на две группы и дать сражаться друг с другом.
Оба офицера обменялись взглядами.
— Интересная идея, — сказал генерал.
— Спорная, — отозвался адмирал. — Кстати, Эндер Виггин собирается принять участие в ваших упражнениях. Я подумал, что ты захочешь приветствовать его?
— Да, — сказал Боб. — Конечно.
— Я отведу тебя, — предложил адмирал.
— А мы давайте пока поговорим, — обратился к полковнику Граффу генерал.
Идя с Бобом, адмирал говорил очень мало, и Боб отвечал ему почти не раздумывая. Это было прекрасно, так как то, о чем рассказал ему Графф, просто кружило голову. То, что Локи и Демосфен — родственники Эндера, Боба не слишком удивило. Если они умны как Эндер, то их превращение в знаменитостей — дело неизбежное. Существование же компьютерных сетей обеспечило им анонимность, которая скрыла факт, что они совсем еще юны. Обращение Боба именно к ним было частично вызвано чем-то очень знакомым в их лексике и манере вести беседу. Сходство их с Эндером объяснялось тем, что люди, долго живущие друг с другом, постепенно перенимают какие-то оттенки в манере говорить и вести себя. Боб это ощутил где-то на уровне подсознания, что и привлекло к ним его внимание. Наверное, он где-то даже знал, что они родня Эндеру.
А вот вторая новость, что Николай его брат, — в нее было просто невозможно поверить. Может, полковник специально сплел такую хитроумную ложь, которая должна была проникнуть прямо в душу, и подсунул ее мне? Я — грек? Мой брат оказался в том же шаттле, что и я? Это тот же мальчик, который стал моим единственным другом? Близнецы? Любящие родители?
Юлиан Дельфийски?
Нет, я не должен верить этому! Графф никогда не был честен со мной. Графф даже пальцем не пошевелил, чтобы избавить Эндера от Бонзо. Графф никогда не сделал ничего, что бы не было нацелено на манипулирование нашим поведением.
Меня зовут Боб. Это имя подарила мне Недотепа. И я не отдам его в обмен на хитрую ложь.
Они услышали его голос, обращенный к технику в соседней комнате:
— Как я могу работать с командирами флотилий, если я их никогда не видел?
— А зачем тебе их видеть? — спросил, техник.
— Чтобы знать, кто они, как они мыслят…
— Ты узнаешь, кто они и как они мыслят, по тому, как они будут работать с имитатором. Сейчас они слышат тебя.
Надень наушники, и ты тоже услышишь их голоса.
Все дрожали от волнения, зная, что сейчас он услышит их голоса так же ясно, как они слышат его.
— Кто-то должен что-нибудь сказать, — шептала Петра.
— Подождем, пока он наденет наушники, — ответил Динк.
— А как мы узнаем? — спросил Влад.
— Я буду первым, — произнес Алаи.
Пауза. В наушниках появился свист.
— Садам, — прошептал Алаи.
— Алаи! — сказал Эндер.
— И я, — сказал Боб. — Карлик.
— Боб! — воскликнул Эндер.
Да, сказал себе Боб, пока остальные наперебой говорили с Эндером. Вот кто я такой. Именно этим именем и называют меня все, кто меня знает.
23. ИГРА ЭНДЕРА
— Генерал, вы Стратег. У вас есть власть, чтобы осуществить переворот. Больше того, это ваш долг.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы всякие отставные командиры Боевой школы объясняли мне, в чем состоит мой долг!
— Если вы не арестуете Полемарха и всех его заговорщиков…
— Полковник Графф, если я нанесу удар первым, тогда на меня ляжет вся ответственность за развязывание войны, которая неизбежно будет следствием моих действий.
— Да, конечно. Но скажите мне, что лучше — всеобщая брань в ваш адрес, но мы выигрываем войну, или никто не бросает в вас камней, но зато вас поставят к стенке и расстреляют, когда переворот Полемарха установит гегемонию русских во всем мире?