Театр Теней, стр. 53

– Они сказали, что узнают, если я вам скажу.

– Это мне тоже надо было сказать. Ладно, сейчас вы уже мне сказали. Так что попробуем обратить ситуацию в свою пользу. Что должно было случиться, когда вы пошлете это сообщение?

– Не знаю, – сказал Апханад. – Это все равно уже не важно. Она только что послала его снова. Получив одно и то же письмо два раза подряд, они поймут, что здесь что-то не так.

– Да нет, они ни одного письма не получат, – ответил Графф. – Эта консоль отрезана. Вся станция прервала все контакты с Землей. И шаттл тоже никуда не вылетел.

Дверь открылась, и вошли Питер, Джон Пол и Тереза.

Апханад отвернулся лицом к стене. Солдаты хотели было повернуть его обратно, но Графф махнул рукой: пусть его. Он знал, насколько горд Апханад, и такое унижение перед людьми, которых он пытался предать, для него невыносимо. Дадим ему время взять себя в руки.

И только когда Виггины уже сидели, Графф предложил Апханаду тоже сесть. Он послушался, понурив голову, как карикатура на побитую собаку.

– Сядьте прямо, Апханад, и ведите себя как мужчина. Это хорошие люди, они понимают, что вы не видели другого выхода, чтобы спасти своих родных. Вы поступили глупо, не доверившись мне, но это тоже можно понять.

По лицу Терезы было видно, что она совсем не так склонна понимать, как Графф полагал. Но он жестом попросил ее помолчать.

– Я вот что вам скажу, – продолжал Графф. – Обратим это себе на пользу. У меня есть пара шаттлов, выделенных для этой операции – спасибо адмиралу Чамраджнагару, кстати, – так что затруднение в том, какой из них послать, когда мы выпустим ваше письмо в сеть.

– Два шаттла? – спросил Питер.

– Нам надо угадать, как хотел Ахилл использовать эту информацию. Если он собирается напасть при посадке – что ж, у нас есть хорошо вооруженный шаттл, который сможет справиться со всем, что бросит против него Ахилл на земле или в воздухе. Но я думаю, что он решил сбивать шаттл ракетой над каким-нибудь регионом, куда он может доставить пусковую установку.

– И ваш вооруженный шаттл с этим тоже может справиться? – спросил Питер.

– Легко. Беда в том, что такой шаттл, как считается, не существует. Хартия МФ особо запрещает вооружение любого атмосферного судна. Он был спроектирован для колониальных планет, на случай, если уничтожение муравьеподобных не было полным и мы наткнемся на сопротивление. Но если такой шаттл войдет в атмосферу Земли и проявит свои возможности, сбив ракету, то об этом нельзя никому будет сказать, не подставив МФ. Так мы можем на нем безопасно доставить вас на Землю, но тогда никому и никогда не расскажем о покушении на вашу жизнь.

– Я думаю, вы это переживете, – сказал Питер.

– Только вам нет необходимости теперь лететь на Землю.

– Нет, – согласился Питер.

– Так что мы можем послать другой шаттл. Опять-таки о его существовании никто не знает, но тут нет ничего незаконного, потому что на нем вообще нет оружия. Хотя он очень дорог по сравнению, скажем, с базукой, но по сравнению с настоящим шаттлом он очень, очень дешев. Это болванка. У него тщательно соблюдены все внешние параметры и вид радарной отметки настоящего шаттла, но кое-чего не хватает – например, места для человека или возможности мягкой посадки.

– Так что вы отправляете его вниз, привлекаете огонь противника, а потом в бой вступает пропаганда.

– Мы попросим наблюдателей МФ следить за пуском ракет и накроем пусковую установку раньше, чем ее успеют разобрать – или хотя бы до того, как исполнители успеют скрыться. Укажут они на Ахилла или на Китай, но в любом случае мы сможем показать, что кто-то на Земле стрелял по шаттлу.

– Поставим их в очень плохое положение, – сказал Питер. – А мы объявим, что целью был я?

– Решим по их реакции и по тому, кто будет виноват. Если это Китай, я думаю, мы большего добьемся, представив это как нападение на Международный Флот. Если это Ахилл, его выгоднее будет представить политическим убийцей.

– Что-то вы как-то слишком свободно это обсуждаете в нашем присутствии, – сказала Тереза. – Наверное, потом надо будет нас ликвидировать?

– Только меня, – шепнул Апханад.

– Вас я вынужден буду уволить, – ответил Графф. – И вынужден буду отправить вас обратно на Землю, поскольку просто нельзя вам разрешить здесь оставаться. Людям тошно станет смотреть, как вы здесь жметесь по углам от чувства вины и собственной неполноценности.

Графф говорил достаточно непринужденно, чтобы Апханад не разразился слезами снова.

– Я слыхал, – продолжал Графф, – что индийскому народу нужны люди, готовые сражаться за свободу. Ваша преданность своему народу сильнее преданности министерству колоний, и я это понимаю. Так что идите туда, куда ведет вас долг.

– Это… это невероятное милосердие, сэр!

– Не моя идея, – ответил Графф. – Я думал судить вас закрытым судом МФ и расстрелять. Но Питер мне объяснил, что если вы виновны и выяснится, что вы защищали своих родных, сидящих в китайской тюрьме, то нехорошо будет так наказывать за преступление, состоящее в недостаточной лояльности.

Апханад посмотрел на Питера:

– Моя измена могла убить вас и вашу семью.

– Не убила ведь, – ответил Питер.

– Мне хочется думать, – сказал Графф, – что иногда Бог проявляет к нам милосердие и каким-нибудь несчастным случаем срывает наш план, исход которого был бы гораздо хуже.

– Я в зло не верю, – холодно возразила Тереза. – Я верю, что если ты приставляешь человеку ствол к голове, а пистолет дает осечку, ты все равно убийца в глазах Бога.

– Ладно, – согласился Графф. – Когда мы все умрем и если будем после этого существовать в том или ином виде, спросим тогда у Бога, кто из нас был прав.

17

Пророки

Сначала китайцы решили, что в провинции Синьцзян снова зашевелились повстанцы, уже много сотен лет ведущие партизанскую войну. В китайской армии все делается по уставу, и потому только в конце дня Хань Цзы в Пекине смог наконец сопоставить сведения и доказать, что это – серьезная наступательная операция, начатая за пределами Китая.

В сотый раз после занятия высокого поста в командовании у Хань Цзы опускались руки от невозможности что-нибудь сделать. Всегда было важнее проявить уважение к высокому статусу начальства, чем сказать ему правду и добиться, чтобы делалось дело. Даже сейчас, имея на руках свидетельства о таком уровне обучения, дисциплины, координации и снабжения, который был бы невозможен, если бы за синьцзянскими инцидентами стояли повстанцы, Хань Цзы должен был ждать, пока его просьба о встрече не пройдет через всех таких важных помощников, шестерок, функционеров и холуев, единственной обязанностью которых было напускать на себя занятой вид, стараясь делать как можно меньше дела.

В Пекине уже наступила ночь, когда Хань Цзы прошел через площадь, отделяющую секцию Стратегического Планирования от здания Администрации – еще один элемент совершенно дурацкой организации: разделить эти две структуры длинным пешим переходом по открытому воздуху. Их надо было поставить рядом, чтобы все время перекрикивались. А получалось так, что Планирование составляло планы, которые Администрация не могла выполнить, а Администрация постоянно не так понимала цель планов и билась против любой идеи, которая могла бы претворить их в жизнь.

«Как мы вообще завоевали Индию?» – подумал Хань Цзы.

Он отпихнул ногой копошащихся на земле голубей. Они отлетели на пару метров и тут же вернулись, будто под его ногами что-то скрывалось съедобное.

Одна только причина, по которой это правительство держится у власти: народ Китая – голуби. Можешь их пинать и отпихивать, и они вернутся за добавкой. А худшие из всех – чиновники. Чиновничество изобрели в Китае, и, начав здесь на тысячу лет раньше, чем в других местах, эта каста в искусстве создавать путаницу, строить царства и устраивать бурю в стакане воды дошла до таких высот, которые и не снились другим системам. По сравнению с Китаем византийская бюрократия – примитивнейшая вещь.