Седьмой сын, стр. 51

– Ты единственный видишь его. Больше надеяться не на кого.

– Ну да…

Очередная долгая пауза. Сказитель понял: настало время уходить. Он встал, направляясь к двери.

– Подожди.

– Я должен идти.

Элвин поймал его за рукав.

– Задержись немножко.

– Разве что на минутку-другую.

– По крайней мере… по крайней мере позволь мне прочесть, что написали другие.

Сказитель сунул руку в котомку и достал книгу.

– Только не обещаю, что объясню написанное, – предупредил он, снимая с книги влагонепроницаемый чехольчик.

Элвин быстро пролистал страницы и отыскал последние, самые свежие записи.

Маминой рукой было написано: «Вигор он толкнул бревно и не умирал пака мальчик ни родился».

Рукой Дэвида: «Жернов развалился на две палавинки потом срося как небывало».

Рукой Кэлли: «Сидьмой сынн».

– Знаешь, – поднял глаза Элвин, – а ведь это он не обо мне написал.

– Знаю, – кивнул Сказитель.

Элвин снова заглянул в книгу. Увидел почерк отца: «Он не пагубил мальчика патаму што неснакомец во время пришол».

– О чем это он? – спросил Элвин.

Сказитель взял у него из рук книгу и закрыл ее.

– Найди путь и исцели свою ногу, – сказал он. – Она должна вернуть былую силу – не одному тебе это нужно. Это ты делаешь не ради себя, помни.

Сказитель наклонился и поцеловал мальчика в лоб. Элвин вскинул руки и крепко обнял старика за шею, так что тот не мог выпрямиться, не подняв мальчика с постели. Спустя некоторое время Сказителю пришлось высвободиться из этих объятий. Щека его была мокрой от слез Элвина. Но вытирать их он не стал. Эти слезы высушил ветерок, когда Сказитель зашагал по холодной, сухой тропинке, по раскинувшимся слева и справа полям, покрытым полустаявшим снегом.

На втором мостике он на секунду задержался. Оглянувшись назад, странник подумал: доведется ли ему когда-нибудь вернуться сюда, увидеть этих людей вновь? Напишет ли Элвин-младший в книге то, что хочет? Если б Сказитель был пророком, то знал бы ответ на вопрос. Но он даже на миг не мог проникнуть под покров будущего.

Он двинулся дальше, в сторону разгорающегося дня.

13. Хирургия

Облокотившись на левую руку, Посетитель удобно развалился на алтаре. Точно так же, фривольно раскинувшись, сидел один денди из Камелота, с которым преподобному Троуэру приходилось однажды встречаться. То был страшный распутник и повеса, от души презиравший добродетели, к которым призывали пуританские церкви Англии и Шотландии. Троуэр отвел глаза: такую неловкость внушила ему беспардонная поза Посетителя.

– А что в ней такого? – спросил Посетитель. – Ты способен удерживать под контролем свои плотские страстишки, только если сидишь на стуле, выпрямившись как палка, сжав колени, важно сложив на животе руки и переплетя пальцы, однако это вовсе не значит, что я должен поступать так же.

Троуэр ощутил волну стыда:

– Несправедливо выговаривать человеку за его мысли.

– Справедливо – если его мысли устраивают судилище над моими поступками. Остерегайся заносчивости, друг мой. Надеюсь, ты не мнишь себя невероятным праведником, способным судить деяния ангелов.

В первый раз Посетитель в открытую признал свое ангельское происхождение.

– Ничего я не признавал, – возразил Посетитель. – Ты должен научиться контролировать мысли, Троуэр. Ты слишком легко приходишь ко всяким умозаключениям.

– Зачем ты явился ко мне?

– Хочу узнать, как поживает создатель вот этого вот алтаря, – ответил Посетитель и постучал пальцем по одному из крестов, выжженных в дереве Элвином-младшим.

– Я делал все возможное, но мальчишку невозможно чему бы то ни было научить. Он ставит под сомнение все и вся, оспаривает каждый пункт теологии, как будто в религии применимы те же самые законы логики и последовательности, что имеют место быть в мире науки.

– Другими словами, он ищет в твоих доктринах здравый смысл.

– Он не желает принимать во внимание, что некоторые загадки подвластны и доступны только разуму Господа. Узрев двусмысленность, он дерзит, а парадокс вызывает у него открытое неповиновение.

– Несносный ребенок!

– Хуже не бывает, – подтвердил Троуэр.

Глаза Посетителя полыхнули. Троуэр почувствовал, что сердце как-то странно защемило.

– Я старался, – принялся оправдываться Троуэр. – Я пытался обратить его в веру Господню. Но влияние отца…

– Оправдываясь в неудачах, слабак ищет причину в силе остальных, – подчеркнул Посетитель.

– Но еще ничего не кончено! – воскликнул Троуэр. – Ты сказал, мальчик в моем распоряжении до четырнадцати лет, а ему всего…

– Нет. Я сказал, что мальчик в моем распоряжении до четырнадцати лет. Ты можешь влиять на него, пока он живет в этой деревеньке.

– Разве Миллеры переезжают? Ничего не слышал. Они недавно поставили жернов в мельницу, весной хотят начать молоть муку, они ж не уедут просто…

Посетитель слез с алтаря.

– Позволь я изложу суть дела, которое имею к тебе, преподобный Троуэр. Опишу общими штрихами, чисто гипотетически. Давай представим, ты находишься в одной комнате с самым страшным врагом тех сил, на чьей стороне я выступаю. Предположим, враг этот болен, лежит, беспомощный, в постели. Выздоровев, он скроется, исчезнет, а стало быть, и дальше будет уничтожать то, что нам с тобой так дорого в этом мире. Но если он умрет, наше великое дело будет спасено. А теперь представь, кто-то вкладывает тебе в руку нож и просит исполнить весьма сложную хирургическую операцию, дабы спасти мальчика. И предположим, что если нож соскользнет чуть в сторону, самую малость, то перерубит основную артерию. Ты вдруг растеряешься при виде крови, а жизнь настолько быстро покинет тело мальчишки, что спустя считанные мгновения он умрет. Итак, преподобный Троуэр, в чем будут состоять твои обязанности и моральный долг?

Троуэр был ошеломлен. Всю жизнь он готовился учить, убеждать, увещевать и призывать. Но сейчас Посетитель предложил ему обагрить руки кровью…

– Я не подхожу для такого, – ответил наконец священник.

– А подходишь ли ты для Царствия Божьего? – поинтересовался Посетитель.

– Но Господь сказал: «Не убий».

– Да неужто? То ли он сказал Иисусу, отправляя его в Земли Обетованные? 42 То ли он напутствовал Саулу 43, посылая его наказать амаликитян? Троуэр вспомнил эти темные места из Ветхого Завета и задрожал, охваченный страхом при мысли, что теперь столь страшные испытания выпали на его долю.

Но Посетитель не отступал:

– Пророк Самуил приказал царю Саулу не давать пощады Амалику, но предать смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца. Но у Саула кишка была тонка. Он пощадил царя Амаликитского и захватил его живым. И что ответил Господь на подобное неповиновение?

– Он поставил Давида на место Саула, – пробормотал Троуэр.

Посетитель подступил к Троуэру, глаза его поедом ели священника.

– А затем Самуил, пророк, всепрощающий слуга Бога, – что он сделал?

– Он призвал Агага, царя Амаликитского, к себе.

– И как потом поступил Самуил? – продолжал допытываться Посетитель.

– Убил его, – прошептал Троуэр.

– Что говорит об этом святое Писание? – заревел Посетитель. Стены церкви заходили, стекло в окнах задребезжало.

Троуэр расплакался от страха, но все же выдавил слова, которых добивался Посетитель:

– Самуил разрубил Агага на части… пред лицом Господа.

Церковь поглотила глубокая тишина – лишь затрудненное дыхание Троуэра, который пытался сдержать рвущиеся наружу истерические рыдания, нарушало покой. Посетитель улыбнулся священнику, глаза его наполнились любовью и всепрощением. И исчез.

Троуэр упал перед алтарем на колени и принялся неистово молиться. «О Отец, я жизнь отдам за Тебя, но не проси меня убивать. Отними эту чашу от губ моих, ибо слаб я, недостойный, не возлагай сию ношу на мои жалкие плечи».