Ксеноцид, стр. 29

Как это мило, подумал он. Еще одна возможная причина катастрофы, над которой я совершенно не властен.

Выходя из лаборатории, Эндер – как это случалось уже множество раз – пожелал, чтобы рядом с ним очутилась Валентина. Вот она прекрасно умела распутывать моральные дилеммы. Вскоре она здесь появится… вот только, не будет ли уже поздно? Эндер понимал, и в большинстве случаев соглашался как с точкой зрения Грего, так и Квары. Более же всего для него была болезненной необходимость сохранения тайны. Он не мог поговорить с pequeninos, даже с одним только Человеком, о том решении, которое повлияет на жизнь свинксов в той же степени, что и на жизнь колонистов с Земли. И все же – Новинья была права. Публичное рассмотрение этого вопроса – сейчас, когда неизвестно даже, а имеется ли у этого вопроса решение – в наилучшем случае вызовет беспокойство, а в наихудшем – анархию и кровопролитие. Пока что свинксы жили мирно, но в их истории было множество кровавых войн.

Эндер вышел через калитку и направился к экспериментальному полю. Там он увидал Квару с палками в руках, погруженную в беседе с отцовским деревом человека. По стволу она не стучала, иначе Эндер наверняка бы это услыхал. Выходит, она хотела поговорить с Человеком наедине. Прекрасно. Он пойдет по дальней дороге, обойдет, чтобы не слишком приближаться и не подслушивать.

Но когда Квара заметила, что Эндер глядит в ее сторону, она тут же закончила разговор и быстрым шагом направилась по тропинке к воротам. Естественно, при этом она столкнулась с ним нос к носу.

– Какие-то секреты? – спросил он.

Это должно было прозвучать как шутка. Но, когда слова были уже сказаны, а у Квары на лице появилось таинственное выражение, Эндеру вдруг стало ясно, о каком секрете могла она беседовать. И ее ответ подтвердил все его подозрения.

– Понятие честности у мамы не всегда совпадает с моим, – заявила она. – У тебя, кстати, тоже.

Эндер догадывался, что девушка сделать подобное, но ему и в голову не могло придти, что она сделает это так скоро, после того как обещала молчать.

– А разве честность – это самое главное? – спросил он.

– Для меня – да.

Квара попыталась обойти Эндера и пройти к воротам, но тот схватил ее за руку.

– Отпусти меня.

– Рассказать Человеку – это дело одно, – сказал Эндер. – Человек весьма умен. Но ничего не рассказывай другим. Некоторые свинксы, особенно самцы, могут повести себя очень агрессивно, если посчитают, что имеют к этому причину.

– Это не самцы, – ответила ему Квара. – Сами себя они называют братьями, а мы, скорее всего, обязаны называть их мужчинами. – Она победно усмехнулась. – Ты даже наполовину не лишен всех предубеждений, как сам хочешь в это верить.

После чего оттолкнула Эндера и побежала через ворота в Милагре.

Эндер подошел к отцовскому дереву.

– Что она говорила тебе, Человек? – спросил он. – Неужто сказала, что, скорее умрет, чем позволит уничтожить десколаду, если при том пришлось бы в чем-то ущемить тебя и твой народ?

Понятное дело, что Человек не отвечал, поскольку Эндер и не собирался бить говорящими палками, используемыми для разговора на языке отцов, по стволу. Если бы он это сделал, самцы свинксов услыхали бы и тут же примчались. Доверительного разговора между свинксами и отцовскими деревьями просто не могло существовать. Если бы отцовское дерево пожелало конфиденциальности, оно всегда могло беззвучно поговорить с другими деревьями – они общались разумами, как королева улья с жукерами, служившими ей глазами, ушами, руками и ногами. Вот если бы я смог сделаться элементом этой коммуникативной сети, вздохнул Эндер. Мгновенный контакт, чистейшая мысль, пересылаемая в любую точку вселенной…

И все же, ему нужно было поговорить, измене Квары следовало что-то предпринять.

– Человек, мы делаем все, что в наши силах, чтобы спасти и людей, и pequeninos. Если будет возможным, мы постараемся сохранить даже вирус десколады. Эла с Новиньей очень орошие специалисты в своем деле. Точно так же, как и Грего с Кварой. Но пока что, пожалуйста, доверься нам и никому этого не повторяй. Прошу тебя. Если люди и свинксы узнают, какая опасность им всем грозит, пока нам не удастся с нею справиться, последствия могут быть страшными.

Ничего больше сказать Эндер не мог. Он направился к экспериментальному полю. Еще до заката он с Садовником закончил обследования, после чего очистили все поле и сожгли растения. В деструктивном поле никакие крупные молекулы не могли выжить. Поэтому Эндер с Садовником сделали все, чтобы удостовериться в том, что десколада забыла обо всем, чему могла научиться на этой территории.

Единственное, чего они не могли сделать, это избавиться от вирусов в клетках собственны организмов. А вдруг Квара была права? Если десколада внутри барьера уже успела «рассказать» вирусам, переносимым в телах Эндера и Садовника, о том, что успела узнать из нового сорта картофеля? О тех блокадах, которые пытались ввести Эла с Новиньей? О способах борьбы с десколадой?

Если вирус и вправду разумен, если у него имеется язык для распространения информации и передачи образчиков поведения… то как же Эндер или кто-либо иной могут питать надежды на коечную победу? Ведь в таком случае, вирусы могут оказаться самым эластичным видом, лучше всего приспособленным к завоеванию новых миров и к исключению более сильных, чем люди, свинксы, жукеры или какие-либо иные проживающие на планета создания, соперников. С этой мыслью Эндер ложился спать; эта мысль терзала его даже тогда, когда он занимался с Новиньей любовью. Она пыталась утешить его, как будто это он – не она – несла на себе бремя забот этого мира. Эндер пытался оправдывать сам себя, но быстро понял, что это напрасное занятие. Зачем же к заботам жены прибавлять еще и свои собственные?

Человек выслушал слова Эндера, вот только выполнить его просьбу он не мог. Молчать? Не тогда, когда люди создают новые вирусы, грозящие изменением жизненного цикла pequeninos. Понятное дело, Человек ничего не расскажет незрелым братьям и женам. Но может – и он сделает так – рассказать всем отцовским деревьям на Лузитании. Они имеют право знать, что происходит, чтобы совместно подумать, что делать, если вообще что-то делать.

Еще до заката каждое отцовское дерево уже знало, как и Человек, о планах людей и о том, насколько – по его мнению – им можно доверять. Большинство с ним согласилось: пока что разрешим людям продолжить исследования. Но следует внимательно следить за всем и приготовиться к тому моменту, который случиться может – хотя и будем надеяться, что он никогда не наступит – когда люди и pequeninos начнут войну друг против друга. В этой войне шансов у нас никаких, но, прежде чем люди нас перебьют, может найдется какая-нибудь лазейка, чтобы хоть некоторые сбежали.

Еще до рассвета они составили планы и связались с королевой улья, единственным внечеловеческим источником развитой техники на планете. И не успел этот день подойти к концу, как строительство звездолета, способного покинуть Лузитанию, уже началось.

Глава 7

ТАЙНАЯ НАПЕРСНИЦА

Правда ли это, что в давние дни, когда вы запускали космолеты, чтобы заселять новые миры, то всегда могли разговаривать друг с другом, как будто бы стояли в одном и том же лесу?

Мы предполагаем, что то же самое будет и с вами. Когда вырастут новые отцовские деревья, они всегда будут с вами. Расстояния не имеют никакого влияния на филотические соединения.

Вот только, будем ли мы соединены? Мы же не вышлем в полет деревьев. Только братьев, несколько жен и сотню малых матерей, чтобы они родили новые поколения. Путешествие продлится десятки лет. Как только они доберутся на место, лучшие из братьев будут переведены в третью жизнь, но пройдет, самое малое, год, пока первое из отцовских деревьев вырастет настолько, чтобы дать поросль молоди. Как же этот первый отец в новом мире узнает, как с нами связаться, как с нами заговорить? Как мы приветствуем его, еще не зная, где он находится?