Случайный многожёнец, стр. 9

Утром молодожён проснулся раньше жены и разбудил её самым приятным способом, после чего оба подремали ещё четверть часа. Дальше начался рабочий день, в ходе которого продолжилось обучение Ларисы русскому языку. За день Белов показал своё хозяйство, огород и цветник, объяснил, как полоть и что есть. Накопали вместе морковки, поздней редиски, свёклы, картошки, топинамбура, нарвали бобов, гороха, базилика, салатов, помидор, огурцов, срезали цветную капусту, маленький кочан белокочанной капусты, достали из сетей почти уснувшую рыбу. Белов начал показывать, как надо варить борщ, суп, делать пюре. Это заняло весь день, зато ужинали при свечах (последних, кстати). А потом опять душ и продолжение брачной ночи.

На утро снова счастливое пробуждение, лёгкий завтрак во всех смыслах, поедание вчерашнего борща и работа в огороде, затем копчение медвежатины и вечерний салат. И так далее. На третий день Лариса предложила обработать медвежью шкуру и скребла её два дня, после чего растянула на колышках. Такие каникулы Бонифация продолжались почти весь июль, чему Белов был рад без всякой задней мысли.

Однако близился август, и Белов вновь вспомнил о необходимости добычи соли. Со слов Ларисы, которая довольно сносно говорила по-русски, Белов знал, что соль привозят купцы с верховьев Камы. Но приезжают они нерегулярно и в Тывае задерживаются на полдня, быстро меняют соль на шкуры и уплывают. Необходимость в поездке за солью назревала. Как Белов не опасался оставлять молодую жену одну, но деваться было некуда, плыть с ней было ещё опаснее. За неполный месяц Лариса освоилась в хозяйстве достаточно хорошо, научилась готовить, а главное, топить печь и камин. Ещё раз проконопатив лодку, Белов решил отправиться с началом августа. Наточив для Ларисы топор и вилы, которые поставил в сенях и велел без них никуда не выходить, Белов научил жену пользоваться ключом от входной двери и лично повесил ключ ей на шею, колотых дров была полная терраса, воды было запасено на месяц во всех ёмкостях.

Для торговли и обмена на соль он прихватил испытанное зеркальце, пару использованных батареек, детскую пластмассовую лодочку красного цвета, пластиковую бутылку, носовой платок, горсть старого бисера и плохонький ножик. Дополнительно к походному набору Белов взял немного таблеток — аспирин, анальгин, ампициллин, да десяток пустых мешков для соли и кур, которых давно хотел приобрести, так как сильно скучал по яичнице. Лариса приготовила гостинцы для родни и соседей — огурцы, помидоры, топинамбур, бобы, горох, копчёной медвежатины.

Собравшись по-походному, Белов отплыл ранним утром первого августа неизвестно какого года. В этот раз он плыл уверенно и добрался до устья Сивы после полудня, без приключений наблюдал за кабанами и благородными оленями, точно убедился, что видел зубров, а в камышах заметил полосатого зверя, похожего на тигра. Белов поднялся в Тывай, где нашёл домик тестя и тёщи, передал приветы и поклоны, гостинцы и был таков. Ночевать ушёл в лодку, перегнал её на другой берег. Бережёного бог бережёт, с молодых лет любил эту пословицу Белов, может поэтому, проработал в уголовном розыске двадцать лет без единого ранения и перелома.

Утром, ещё затемно, Белов вышел в Каму и поплыл на вёслах против течения. Плыл без остановки на обед, пытаясь узнать знакомые реки, впадавшие в Каму много веков спустя. Несмотря на тихую погоду, проплыл до вечера Белов немного, не больше тридцати километров, ночевать решил на крутом берегу, приковал лодку к вывороченному пню и поднялся на обрыв высотой двадцать метров над Камой, где и развёл костёр в дубовой роще. Сидя спиной к костру, Белов наслаждался заваренной блошникой со зверобоем, которые в изобилии росли по берегам Камы. Ни единого огонька не светилось на противоположном берегу, а Белову вспомнился отдых на берегу Камы в 2006 году, когда на том берегу светились огни нескольких деревень, не считая города Чайковского и проплывавших каждый час кораблей и барж. Белов задумался, был ли он тогда счастливее, чем сейчас?

— С одной стороны достижения цивилизации — книги, телевидение, Интернет, магазины, связь. С другой стороны — необходимость идти на работу в любую погоду, на телевидении и в Интернете всё старьё или пошлость, книги такой стоимости, что пропадает желание читать, связь, по которой ни с кем не хочется говорить. Возможность путешествовать чистая формальность при отсутствии денег, да и желания куда-либо ехать. Везде китайские сувениры и ненавязчивый сервис, либо отсутствие того и другого.

— А здесь — да, нет туалетной бумаги и телевизора, новых книг уже не увижу, старых друзей тоже не увижу, да мы и так встречались раз в год и реже, это в одном городе. Да, нет подружек, с которыми так приятно было пропивать зарплату. Но нет и квартплаты, растущей каждый год, нет соседей, пакостящих в подъезде, нет пьяниц и хулиганов на улицах и в автобусах, нет милиционеров, которых все обходят на улицах, но которые так отлично заменяют любую мафию при разгроме бизнеса, что их ненавидят больше бандитов. Нет чиновников, которых годами вся Россия пытается не замечать. Зато здесь мне не надо ходить на работу ежедневно, не надо общаться с неприятными мне людьми. Здесь я знаю, что в ближайшую тысячу лет не будет конца света. Я могу на удар ответить ударом, а в ответ на покушение — просто убить злодея и никакая подкупленная прокуратура или суд не будут пить из меня кровь. Здесь я могу ежедневно есть мясо и чёрную икру, огурцы и помидоры, не подсчитывая остатки денег в кармане. Здесь есть любимая женщина, которая при разводе явно не отберёт детей и квартиру.

— Так где же мне, именно мне, лучше? — Белов потянулся, собираясь укладываться спать, но вздрогнул от шороха и стона за кустами. Взяв карабин наизготовку, Белов осторожно подошёл к кустам со стороны. За кустами лежал человек лицом вниз. По виду раненый. Поблизости никого не было, на вопросы Белова человек не откликался. Белов взял человека за руки и волоком дотащил до костра, где перевернул на спину и осмотрел. Судя по безбородому лицу, парню было не больше восемнадцати-двадцати лет. Одет он был в замшевую куртку и штаны из темной ткани, порванные на ногах, из порывов сочилась кровь.

Белов не церемонясь, разрезал штанины и осмотрел ноги. Одна нога, видно было по обширному синяку и нелепо развёрнутой ступне, явно была сломана. Зато на передней части бедра правой ноги шла рваная рана до двадцати сантиметров длиной вдоль ноги. Кровь бежала из раны медленно, толчками. Белов достал носовой платок и смочил его из фляжки остатками водки. Этим платком он прочистил рану, парень был настолько плох, что даже не стонал. Рана была не глубокая, до сантиметра, но зашивать надо было прямо сейчас, завтра будет поздно. Иголка с собой была, но нитки были только обычные, а надо кетгут или синтетику, чтобы не гнили в ране. Синтетика оказалась в шнуре из вещмешка. Белов разрезал шнур и вытащил несколько ниток до тридцати сантиметров длиной. Проспиртовал иголку и нитки, протёр руки, почти начал шить. Тут он вспомнил об ампициллине в аптечке, растолок одну таблетку и развёл в горячем отваре. Получившейся жидкостью промыл рану и начал зашивать. Зашивал рану Белов второй раз в жизни, первый раз в молодости он зашивал себе небольшую ранку на руке, чисто из пижонства, желания проверить себя.

Стежки получились, может, и некрасивые, но своё дело сделали, края раны крепко были схвачены. Для второй ноги Белов срезал на ближайшей липе палу лубков из коры и наложил на ногу. С переломами Белов разбираться не любил, но, пользуясь полным беспамятством раненого, просто повернул ногу, как должно и обвязал лубки покрепче. Балов подумал и развёл ещё таблетку ампициллина, выпоил парню и сел дремать у костра. Раненого он накрыл тентом от палатки, возле костра было не холодно, несмотря на заметную прохладу от реки. Так, временами засыпая на полчаса-час, Белов дотянул до рассвета. С первыми лучами солнца, борясь с проникающим густым туманом, Белов подкинул веток в костёр и поставил ещё воды кипятиться.