Случайный многожёнец, стр. 47
К середине сентября удалось поставить все четыре дома, установить двойные слюдяные окна, затем Белов занялся обучением парней печному делу. Необходимая фурнитура для печей уже была изготовлена, восемь печей ставили вчетвером до конца сентября. Окунь приплыл вовремя, чтобы оценить объёмы сделанного. На этот раз Окунь задержался на два дня, чувствуя долгую разлуку. Белов с удовольствием угощал своего лучшего друга в этом мире всеми плодами с огорода, подарил на прощание так понравившийся ему китель капитана внутренней службы с фуражкой, неизвестно откуда появившийся у Алексея среди вещей. Оба строили планы, необходимые закупки и сроки на будущий год. Окунь на этот раз привёз почти четыре тонны медной и железной руды, до полтонны свинцовой руды, на пробу. Еще массу различных мелочей, как два килограмма кремня, полсотни самоцветов, немного шерсти. Главное было в том, что он увёз всех пленных, семнадцать человек, порядком надоевших Белову и жителям посёлка. Компаньоны договорились, что на причитающуюся Белову долю выручки, Окунь за зиму купит полсотни мужских и женских сапог, сбруи на два десятка лошадей, нефти, ткани. Ещё Окунь на пробу брал полсотни зажигалок, посмотреть, как пойдёт торговля. Белов посчитал себестоимость зажигалок, которая оказалась в пределах двух кун. Поэтому, продавать их даже по пять-десять кун было выгодно.
После отъезда Окуня жители посёлка вздохнули с облегчением, содержание пленных угнетающе действовало на всех. Сразу после его отъезда приехали гости из селения соек, десяток любопытных парней и девушек, в том числе и две из освобождённых пленниц, Ива и Липа. Пришлось опять прервать работы и устроить гулянье на два дня, на котором гостей угощали экзотическими помидорами и огурцами, картошкой и топинамбуром, с мясом и рыбой, естественно. Белов остановил пилораму и, через генератор, включил громко магнитофон с русскими народными мелодиями, под такую музыку все с удовольствием плясали. Гости привезли подарки Белову, две рубашки, вышитые спасёнными девушками, сапоги. Белов также отдарился, Иве и Липе по куску шёлка и зажигалке. Остальным мужчинам всем по зажигалке, женщинам по стеклянной баночке из-под кофе. Источник дохода в этом мире нашёлся, надо укреплять связи с соседями, Белов решил не жалеть этой экзотики, стекло он и сам скоро будет делать.
Однако, гости на этом не закончились, буквально после отъезда соек, по Бражихе поднялись две лодьи Сагита. Оказывается, он встретил, в устье Сивы, возвращавшихся домой соек, которые объяснили, как добраться до Белова. Сагит привёз весь обещанный товар, нефть и хлопок, ткани и шерсть, даже трёх невольников-кузнецов. Белов, в ходе разговора, упомянул о предательстве Нурами, о своём желании расправиться с тем, кто научил этого предателя, и поинтересовался у Сагита, зачем он прислал этого предателя. Сагит побледнел, но держался выдержанно, свалив всю вину на Рудого, который случайно якобы узнал о выкупе пленников. Белов знал, что Сагит сам вошёл к Рудому с предложением напасть на посёлок, с интересом посмотрел на купца, потом спросил,
— Давай у самого Рудого спросим, он у меня в плену сидит.
Реакция купца была ожидаемой, его хватил паралич, к счастью, быстро закончившийся. Глядя на Сагита, не знавшего, чем оправдаться, Белов улыбнулся,
— Будем считать случившееся недоразумением, только, прошу запомнить, моего товара нигде в этом мире нет, а купцов я уже знаю достаточно, чтобы прервать торговлю с тобой. Кроме того, я знаю, где живёшь ты и смогу туда добраться. У меня хватит серебра и других товаров, чтобы твою голову мне принесли на блюде. Ты знаешь, что я не жадный, так ведь, Сагит?
Купец покрылся мелким потом, удерживая трясущиеся руки.
— Кроме оговорённой цены в виде четырёх стеклянных стопок, я предлагаю тебе заняться продажей моих зажигалок. Для начала даю полсотни этих изделий по десять кун за штуку, — Белов ухмыльнулся и продолжил, — товар новый, только один купец взял небольшую партию, спеши развернуться. Уплыл Сагит в тот же день, сразу после расплаты за товар и покупки зажигалок, от которой он не посмел отказаться. Белов с удовольствием пересчитал двадцать пять гривен, полученных за собственный товар, неизвестный в этом мире.
38
На этом визиты в посёлок закончились, а через неделю настали холода и реки покрылись льдом. Работы по хозяйству заметно сократились, Белов смог организовать в одном из пустующих домов школу. В ней он устроил занятия для всех жителей посёлка, включая работавших угров, кроме Ларисы, Третьяка и Влады. Занятия были короткими, по два часа в день, все обучались русской азбуке, письму, счёту.
Белов весь октябрь занимался изготовлением подсолнечного масла, сначала приспосабливал пресс, потом делал холодный отжим, потом пытался повторить технологию горячего отжима, но ничего не получилось. Времени на масло ушло много, но и результат был неплохим, почти пятьдесят литров нерафинированного подсолнечного масла Белов поставил на зиму в овощную яму. Спускаться в овощную яму Белов полюбил. Полки ломились от солений и овощей, за сентябрь удалось насобирать и засолить почти сто литров различных грибов, жаль, уксуса не было, ещё бы замариновали столько же. После сбора урожая и семян, Белов насчитал сто двадцать семян сахарной свёклы, что гарантировало получение сахара уже через год. Пользуясь сладостью клубней топинамбура, Белов устроил из самых мелких брагу, которую за октябрь перегнал на самогон, получив литров двадцать неплохого напитка. Первач он оставил для медицинских целей, а большую часть настоял на смородиновом листе, зверобое и других травах. К началу ноября в баре Белова стояло десятка два бутылок с различными настойками, к которым, впрочем, он был равнодушен. За свою прежнюю жизнь Белов выпил слишком много, чтобы продолжать в новом мире, да при двух жёнах.
В начале ноября, трое парней, завершивших строительство домов и печные работы, были направлены в помощь кузнецам. Работа кузнецов была в этом мире почётной и завидной, главное, высокооплачиваемой. Сам Белов вернулся в химическую мастерскую, где занялся непосредственно получением пироксилина, который удавался с нестабильной результативностью. Но, методом проб и ошибок, удалось к ноябрю получить достаточно надёжный порох, отработать технологию его получения и обучить этой технологии трёх девушек. Пока они весь декабрь нарабатывали запасы пороха, Белов занялся изготовлением инициирующего вещества для капсюлей, затем его производством в количестве десяти килограммов.
Буквально с конца октября Белов научил троих ребят, двух девушек и мальчишку, катать валенки. Благо пустых домов в посёлке было достаточно. Ребята оказались очень способными, к началу сильных морозов они полностью обеспечили всех жителей валенками, даже детей. Потом начали готовить валенки для угров, работающих в посёлке, ближе к новому году Белов дал им заказ изготовить валенки на продажу. В результате тёплой обуви ни один житель посёлка, даже южане, не простыл за зиму. Ребята, приходившие на работу, сразу переодевались в валенки, которые им очень понравились. Глядя на их реакцию, Белов надеялся на удачную реализацию валенок.
С момента выпадения снега многие угры перестали возвращаться домой по воскресеньям. Пользуясь отсутствием родителей и предоставленной свободой, ребята водили хороводы, катались с ледяных горок, которые устроили на берегу Бражки. Белов протянул провода, которых много было в запасе, до пустующего дома, где устроили клуб. На выходные дни Белов приносил туда магнитофон, на нём крутили народные песни и стилизованную под них попсу, а молодёжь весело отплясывала под громкую музыку. Сначала эти танцы не слишком отличались от плясок дикарей какого-нибудь африканского племени. Белов, наглядевшись на дёрганье без чёткого ритма и согласованности движений, не выдержал. С Алиной и Ларисой он разучил кадриль, вернее, нечто похожее на неё, как смог вспомнить. После этого целый месяц все трое раз в неделю занимались полдня обучением молодёжи. Стоит ли говорить, что об этих танцах только и разговаривали работники, не только угры, но и темпераментные южане, которым Белов разрешил танцевать со всеми. Белов использовал такую любовь к новинке в качестве кнута и пряника. Возможно, именно по этой причине, за зиму в посёлке не было сколь-нибудь серьёзных конфликтов. Не только в отношении указаний Белова, Третьяка или Ларисы, которые исполнялись без всяких раздумий и споров, но и между парнями и девушками. Глядя на отношения угорской молодёжи, Белов перестал верить сказкам историков о патриархате. Может, это особенности различных племён, но в отношениях между молодыми уграми, по наблюдениям Белова, первую скрипку играли исключительно девушки. Нравы молодёжи были настолько свободными, что Белов удивился, как никто из девиц не забеременел за зиму.