Ночь подарков и желаний, стр. 34

Больше моя дочь никого не вызывала.

Я заснула только в начале второго. Старая дева и Иса так и не появились.

Глава 30

Следующие два дня я отработала на автомате. Еще и к главному технологу в больницу съездила, оставила еды и расспросила про обездвиживающие препараты. Сказала, что недавно читала один детектив и заинтересовалась, правда ли такие существуют.

Главный технолог рассказал мне про американский препарат ливакрон [1], действие которого проверяли в африканских странах. Он разрабатывался как анестезирующее средство, а оказалось, что он обездвиживает, парализует мышцы лица, но человек остается в сознании.

– А его могли, например, поставить в нашу страну? – спросила я.

– Официально – нет, – уверенно заявил главный технолог. – Хотя ты знаешь наших людей, Тоня…

Вечером у меня в квартире появилась несостоявшаяся актриса, она же старая дева.

– Тоня, как мне найти моего Роланда?! – трагическим голосом воскликнула она в моей шестиметровой кухне и подняла голову к потолку, который требовал побелки. Это она Ису называет Роландом. Совсем свихнулась несчастная.

– А он вам не сказал, куда ушел? – спросила я и предложила чаю трагической героине.

– Нет, мужчина не должен отчитываться перед женщиной. Тоня, а у вас Корана случайно нет?

Я обалдело покачала головой.

– А у кого-нибудь у нас на лестнице?

Я стала судорожно вспоминать, нет ли у нас мусульман, потом вспомнила про соседний подъезд, где дочь выдали за чеченца в обмен на машину, и посоветовала сходить туда.

– А почему вы хотите почитать Коран? – на всякий случай уточнила я. – Думаете, что таким образом поймете поведение Исы?

Оказалось, что старая дева (или уже не старая дева?) решила принять ислам, потому что иначе Иса не сможет на ней жениться.

Я поперхнулась чаем. Иса, конечно, не был юношей (и вообще я затруднялась с определением его возраста), но он совершенно точно скорее годился ей в сыновья, чем в мужья.

– Я влюблена! – продолжала старая дева. – Я влюблена впервые в жизни.

Потом она что-то говорила про его меч Дурендаль (видимо, пистолет с глушителем) и рог Олифан. Рог меня особенно заинтересовал.

Как я поняла, это было некое устройство, позволявшее слушать все, что происходило в квартире Валентины. Значит, у соседки установлены какие-то датчики? Нужно ее предупредить и обыскать квартиру! И свою я давно собиралась проверить. Мало ли что Валентина ничего не нашла в компьютере…

Как сказала старая дева, Иса очень внимательно слушал все разговоры в квартире Валентины. В особенности его заинтересовал ОБНОН и наше обсуждение того, кто мог его вызвать. И он же слышал про мою умную дочь, которая написала письмо Костику!!! И про дружественного чернокожего сотрудника органов, спрятанного в шкаф!

Иса ночевал у старой девы, на следующий день ушел и больше не появлялся.

«Кстати, а как там депутат?» – вдруг пронеслась в голове мысль. Надо бы телевизор посмотреть. Вдруг что-нибудь скажут про его исчезновение?

Кстати, его телефон… Ведь теперь техника позволяет выяснить местонахождение трубки, даже выключенной.

Депутатская трубка у Валентины. Значит, нам снова можно ждать незваных гостей? Я считала, что от нее стоит избавиться, но временно, чтобы потом вернуть депутату. Мы же не воровки. Зачем нам чужое имущество?

Но куда деть трубку? Нужно посоветоваться с Валентиной. Или с Колей.

– Тоня, как мне найти моего Роланда? – то и дело трагическим голосом вопрошала несостоявшаяся актриса, пока я думала. – Я наложу на себя руки! Я наконец обрела смысл жизни и не могу его потерять!

«Иса – смысл жизни?» Я надеялась, что этот смысл не поселится в нашем подъезде.

На следующий день, как следует выспавшись, мы с Валентиной и старой девой отправились за город. Пусть развеется несчастная женщина, решили мы.

Но предупредили ее, чтобы ничему не удивлялась, а потом никому не рассказывала об увиденном. Все-таки Иса – человек другой культуры, как выразилась Валентина, и у него на даче (как опять же наврала она) многие вещи могут показаться нам странными.

– Кому мне рассказывать? Я ни с кем не общаюсь, – вздохнула старая дева. – И вообще я не собираюсь ни с кем делить моего Роланда!

Наконец мы подъехали к до боли знакомому поселку.

– Парик надевай! – напомнила Валентина.

Мы их с собой взяли, чтобы депутат ни в коем случае не видел нас с Валентиной в нашем обычном образе. Старая дева постаралась максимально походить на мусульманку. На ней было длинное черное платье, в нескольких местах проеденное молью и блестевшее в районе попы. Она сказала, что платье еще мамино. На голове она попыталась соорудить что-то среднее между хиджабом и паранджой. В результате цветастая шаль (другой не нашлось) полностью закрывала голову сверху и проходила под носом, закрывая рот и подбородок. Поверх платья было надето старое пальто.

Валентина остановила машину на обычном месте и увидела следы других автомобилей, по крайней мере двух. Конечно, по следам протекторов мы не могли определить, что это были за машины. Людей тут тоже явно побывало немало.

На этот раз Валентина вынула ключ из замка зажигания и машину заперла.

Старая дева внимательно оглядывалась вокруг, потом спросила:

– Это и есть дача Исы? Я всегда думала, что у мусульман они выглядят по-другому. Но она так похожа на наши садоводства! – воскликнула старая дева.

Мы с Валентиной переглянулись, но ничего не сказали.

В доме явно топили печь. Перед ней лежали дрова, заслонка была раскрыта. Но печь уже остыла. Кто-то приезжал вчера вечером? Или позавчера?

Валентина первым делом проследовала в комнату, где оставался пленник.

– Это не голос Роланда, – уверенно сказала старая дева, прислушиваясь к голосам. – Я узнаю его среди тысячи. Вы помните, какой у него восхитительный тембр?

Мы поспешили в комнату, где лежал Юрьев.

– Кто вы такие? Зачем вы сюда приехали? – чуть ли не заорал депутат, увидев старую деву, которая скинула пальто и осталась в своем старомодном платье и платке.

Она честно ответила, что ищет своего возлюбленного Роланда и что ей сказали, что он может быть здесь.

– Ваш Роланд служит в ФСБ? – завопил прикованный наручниками к кровати депутат.

При чем здесь ФСБ, удивились мы с Валентиной. Сюда мог заявиться чеченец, но он на фээсбэшника не похож. Однако по словам депутата выходило, что в дом приезжали двое из ФСБ в масках. Удостоверения, правда, показывали только в закрытом виде.

– Ну, такие и я могу показать, – заметила Валентина.

Однако, по словам депутата, они разговаривали, как сотрудники органов. Ему за свою жизнь приходилось с ними немало общаться. Они подробно допросили депутата, потом сказали, что ему пока придется побыть приманкой, на которую сотрудники органов собираются поймать международную банду.

– Вам самое место в тюрьме! – заорал на нас депутат. – Я прослежу, чтобы вам всем срок побольше впаяли! Вы захватили меня в заложники, меня, государственного человека!..

– А это кто? – спросила у нас с Валентиной старая дева.

– Депутат нашего Законодательного собрания, – пожала плечами Валентина. – Слуга народа. То есть наш слуга.

– Что здесь происходит?! – раздался у нас за спинами мужской голос.

Мы так увлеклись разговорами, что даже не услышали, как в дом кто-то зашел. Да ведь и звука подъезжающей машины слышно не было.

– Кто вы такие? Что вы здесь делаете?

Валентина мгновенно схватилась за шарф на шее и обернула им лицо, словно восточная женщина, оказавшаяся в присутствии чужого мужчины.

Незнакомый мужчина с поленом в руке (явно прихваченным у печки) оглядел комнату, заметил на кровати прикованного наручниками депутата, потом осмотрел и нас троих. С открытым лицом оставалась только я одна. Может, тоже стоило прикрыться?