Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы, стр. 77

Я еще усилил нажим, а он, казалось, отвечал чуточку медленнее. Было ли это мое преимущество или трюк с его стороны, чтобы обмануть меня?

Я попал ему в руку. Легкое касание. Царапина. Ничего серьезного, но я почувствовал, что моя уверенность растет. Я сделал новую попытку, выложив все, на что я способен, во взрыве вдохновения.

Яркая линия появилась у него на груди.

Он снова выругался и дико замахнулся. Когда я парировал удар, я понял, что небо на востоке начало светлеть. Это означало, что я должен спешить. Есть правила, ограничивающие даже нас.

Я применил свой наиболее сложный прием, но он смог остановить его. Я пытался сделать это снова и снова. Каждый раз он казался все слабее и в последний раз я увидел гримасу боли на его лице. Наши зрители тоже приустали и я чувствовал, что истекают последние песчинки в песочных часах.

Я нанес удар, и на этот раз я попал. Я почувствовал, что мой клинок заскрежетал по кости, так как он попал в левую руку.

Он застонал и упал на колени, в то время как я отпрянул назад для последнего смертельного удара.

Вдалеке прокричал петух и я услышал его смех.

— Кончено, братец! Кончено! Но недостаточно хорошо, — сказал он. — Сабрина! Ко мне! Немедленно!

Она сделала шаг к нему, повернулась к Вику, затем снова в моему поверженному врагу. Она поспешила к нему и обняла, как только он начал исчезать.

— Aufwiedersehen! — донеслось до меня, и они оба исчезли.

Наши зрители отбывали с большой поспешностью, хлопая крыльями, уносясь скачками по земле, скользя в норы, так как солнце появилось над горизонтом.

Я оперся на клинок. Через некоторое время Вик подошел ко мне.

— Увидим ли мы их когда-нибудь снова? — спросил он.

— Конечно.

Я двинулся туда, где вдалеке виднелись ворота.

— И что теперь? — спросил он.

— Я пойду домой и просплю весь день. Может быть, устрою небольшие каникулы. Дела теперь будут идти не так бойко.

Мы пересекли освященную землю и ступили на улицу.

Конец поисков

Дело было сделано. И сделано хорошо, я мог бы добавить.

Принцесса лежала мертвой на полу моей пещеры, среди разбросанных костей героев, кудесников, принцев, принцесс, гномов и эльфов, и обломков девяти мечей, предназначенных для защиты царства добра и радости, которое я разрушил до того, как его почки смогли бы распуститься.

Я потрогал языком клыки и ощутил жгучий вкус.

Последний герой, изогнувшись немыслимым образом, лежал в углу. Его магический клинок был изломан. Это был десятый и последний из числа выкованных столетия назад Силами Света для того, чтобы сразиться с моим хозяином и теми, кто как и я, служит ему. Какое наслаждение! Кольцо, которое я стерегу, лежит в драгоценной шкатулке в нише за моей спиной.

Останки их верных товарищей — гномов — также разбросаны повсюду. Я могу видеть маленькую руку, которая все еще держит топор. Неужели он действительно думал, что может подойти ко мне или причинить вред своим жалким оружием?

Только старый кудесник еще с трудом дышит. Но я сломал его посох и рассеял его мощь на путях темноты. Я подарил ему несколько мгновений жизни с тем, чтобы посмеяться над ним и увидеть, как он проклинает силы, которым служил.

— Ты слышишь меня, Лортан? — спросил я.

— Да, Бактор, — ответил он оттуда, где упал слева от меня.

Он сидел, прислонившись к стене, неестественно вывернув ноги.

— Почему я еще жив?

— Для последней забавы, Облеченный Светом. Если ты проклянешь все хорошее и прекрасное, правдивое и благородное, я подарю тебе быструю смерть.

— Не надо, — ответил он.

— Почему нет? Ты проиграл, так же как и те девять перед то бой. Ты — последний. Все кончено. Хорошие парни потеряны, все как один.

Он не ответил, и я стал дразнить его дальше. — И ваш герой — Эрик Бредшо, или как там вы его называете — даже не коснулся меня своим оружием. Последний из вас, наконец, нанес мне хороший удар по плечу перед тем, как я уничтожил его.

— Мы были худшими из всех, с кем ты столкнулся? — спросил он.

— О, я бы так не сказал. Скорее, вы были среди лучших.

— Сделай одолжение старому побежденному человеку и ответь мне. Кто был лучшим?

Я хохотнул.

— Легче легкого. Глорин, из второго королевства. Он был так близок к тому, чтобы убить меня, что просто прелесть. Его меч падал, как молния с небес. Мускулы на его руках ходили, как морской прилив. Он лоснился от пота, вызванного напряжением. Он ругал меня так чудесно, что это звучало как стихи. Я был пригвожден к месту. Едва-едва я остановил его и для этого потребовалось скорее все мое волшебство, нежели сила моего тела. Воистину, именно Глорин и его меч Даммерунг были величайшими.

— Итак, бедный Эрик не смог сделать подобного.

— Да, и ни один из тех, с кем я сталкивался. И теперь царствование моего господина Глойма никогда не окончится, так как Тьма победила Свет. Больше некому выступить против нас.

— Среди тех мечей, что я вижу на полу, покажи мне, который Даммерунг и где лежат кости Глорина, чтобы я мог увидеть где погибла наша величайшая надежда.

— Ты слишком много говоришь, старина. Пора кончать разговоры.

— Но я вижу только девять рукояток среди обломков.

Я протянул свои лапы и поднялся, чтобы поразить его. Но он удержал меня, не магией, а простым словом:

— Ты еще не победил.

— Как ты можешь говорить это, когда ты последний?

— Ты лжешь, — продолжал он, — когда говоришь, что царствование твоего господина никогда не кончится, потому что Тьма победила Свет. Ты не видишь своей собственной слабости.

— У меня нет слабости, кудесник.

Сквозь сумрак я разглядел его улыбку.

— Хорошо, — сказал я. — Тебе не нужно проклинать великодушие, истину, красоту и благородство, чтобы заслужить быструю смерть. Скажи только, что за слабость ты видишь.

— Я всегда рассматривал преимущества быстрой смерти в числе стоящих на последнем месте, — ответил он.

— Расскажи мне, как я могу защититься. — Дерзкий старик имеет наглость рассмеяться. Я решил, что его смерть будет долгой и мучительной.

— Я скажу тебе, и ты уже не сможешь защититься от этого. Я теперь вижу, что ты умрешь, когда узнаешь любовь.

Я топнул ногой и взревел.

— Любовь? Любовь? Твой ум так же поврежден, как и твое тело, чтобы обвинить меня в подобных непристойностях! Любовь!

Мой хохот огласил пещеру, когда я обезглавил его и покатил его голову назад к проходу. Мои бока болели от смеха.

Через некоторое время я взял чью-то ногу и начал жевать ее. Хотя бы и так. Должно быть, героя.

Мой господин Глойм, нынешний и будущий повелитель мира, вошел вечером, одетый в забрызганные Светом одежды, чтобы похвалить мою работу и поздравить с хорошо проведенными столетиями. В награду за мою честную службу он дал мне искусно обработанный слиток золота с моим именем, выгравированным на нем.

— Мой милый Бактор, — спросил он через некоторое время. — Как могло так случиться, что я вижу остатки оружия только девяти рыцарей Света, хотя все десять погибли?

Я хохотнул. — Здесь только девять. Десятый вон там в коридоре. Этот герой шел иначе, нежели остальные и я остановил его там. Он был очень искусным.

— Я желаю увидеть это сам.

— Конечно, господин. Следуйте за мной.

Я показал ему путь. Я слышал, как он издал вздох, когда я остановился перед нишей.

— Он цел! — прошипел он. — Мужчина не убит и клинок не сломан!

Я снова засмеялся. — Но он безвреден, господин. Отныне и навеки. Его одного я остановил скорее волшебством, нежели мощью своего тела. При случае я прихожу сюда, чтобы любоваться на него. Он был лучшим. Он был очень близок к тому, чтобы победить меня.

— Дурак! — воскликнул он. — Заклинание может быть снято! И я вижу, что это Глорин со своим Даммерунгом! Мы должны покончить с ними сейчас, чтобы увериться в своей победе!

Он потянулся за волшебной палочкой в сумке на поясе.