Сексот поневоле, стр. 16

Я шире раздвинул занавеску и постарался оглядеть всю привокзальную площадь.

Точно! Облокотившись на скрюченную, невесть, от какой болезни березку, на углу стоял… Сережкин, и смотрел на Гордееву…

Итак, все персонажи детективной пьесы под многозначительным наименованием «Я — сексот!» в сборе. Зритель, похоже, — единственный. Он же автор пьесы, старший лейтенант Васильков. Поглядим, что будет дальше. Хотя я готов поспорить на месячный свой оклад и учительницу Светку в придачу, что знаю, как развернутся события.

Участие Ольги в этой «постановке» больно укололо меня. А я-то надеялся заронить в ее девственное сердечко искру доброго к себе отношения. Ведь мне тридцать лет, пора подумать о детишках. Неужели Оля, вслед за Екатериной Анатольевной поддалась влиянию опытного сердцееда, Серёжкина?

«Действующие лица» замерли. Екатерина Анатольевна продолжала следить за темной улицей, Сережкин не спускал взгляда с нее. Ольга, остановившись на углу, смотрела попеременно то на секретчицу, то на капитана.

Ревность охватила меня с такой силой, что стало нечем дышать. В груди закололо, во рту пересохло. Я налил из графина воды и залпом выпил.

Пока я переживал, пересиливал ревность, Ольга медленно двинулась по направлению к дому.

Что же делать? Посоветоваться не с кем. Упустить из виду обеих женщин и Сережкина — глупость, о которой я после буду жалеть.

Видимо, приняв какое-то решение, Гордеева сошла с крыльца, и медленно двинулась по улице. Капитан — за ней… За кем идти?

Кивнув буфетчице на стол, куда я бросил трешку, решительно зашагал вслед за Ольгой. Любовь и ревность пересилили все остальные чувства.

На улице темно, будто неведомый мальчишка-шалун разлил черную тушь. Единственный источник света — лампочка над буфетной дверью — тревожно мигал.

Секретчица вдруг резко обернулась и побежала вслед за Ольгой. С такой скоростью, что я едва успел увернуться и притаиться, прижавшись к стене дома.

— … скажешь отцу: пусть завтра поутру заглянет в секретку, — донесся до меня шепот Гордеевой. Она и в спокойном состоянии не отличалась внятной речью, а сейчас вообще захлебывалась словами. — Достала, как он… велел… В заводской упаковке…

Неужели речь идет о передатчике либо деталях к нему? — обожгла меня неожиданная догадка. — Может быть, питание для рации?

— … передам, — так же тихо ответила Ольга, перекладывая из руки в руку тяжеленную сумку. — А почему вы не хотите сами ему сказать?

— Есть причины…

Екатерина Анатольевна забубнила что-то о ревнивых кавалерах, о невозможности откровенной беседы в секретки…

Неужели Ольга верит всей этой чепухе? Что качается «ревнивых кавалеров», то придется вызывать на дуэль весь коллектив особого участка. В первую очередь меня и Дятла… Примитивная выдумка… Впрочем, она вполне достойна Гордеевой, которая, на мой взгляд, не отягощена интеллектом.

Женщины разошлись в разные стороны.

Я заметался. По законам классического детектива мне следует проследить за секретчицей. Во-первых, потому что она носитель государственной тайны, во-вторых, дочь Куркова для меня, как сексота, никакой ценности не представляет.

К тому же после подслушанного разговора я с радостью убедился, что моя ревность — надуманна, что девушка косилась на Гордееву и Сережкина по какой-то иной причине. О любви говорить просто глупо.

Я выждал, пока не убедился, что Сережкин, по-прежнему таясь в тени домов, пошел за Екатериной Анатольевной. Немного помедлив, я, наконец, приняв окончательное решение — двинулся вслед за Олей. Пусть она не представляет ценности для сексота, зато очень и очень важна для старшего лейтенанта Василькова. Почти три десятка холостяцких лет плюс, томящееся в одиночестве сердце, жаждущее любви, сыграли со мной злую шутку.

Пропустив девушку шагов на тридцать вперед, я осторожно приступил к слежке. Опыта в этом малоприятном деле у меня никакого, но прочитанные книги подсказали: держись вI тени и не выпускай из вида преследуемую. Так я и поступил.

Шел, не выпуская из виду Ольгу, а в мозгу шевелили щупальцами подслушанные слова… Получается, что Ольга замешана в шпионаже. Иначе, почему именно через нее передает Гордеева весть Куркову? Конечно, тот не может встретиться с Екатериной Анатольевной на рабочем ее месте — инструктору производственного обучения делать там нечего. Но он ведь часто бывает в конторе, самом оживленном месте участка, а секретчица не всегда сидит взаперти — носит чертежи Дятлу, выходит, наконец, в туалет. Встретиться — пара пустяков. Кто способен заподозрить неладное, увидев, что женщина кокетничает с видным мужчиной?

Так почему все-таки понадобилось включать «в игру» дочку Куркова? И во что ее посвятили? Знает ли она, что помогает преступникам или действует по незнанию?

Вместе мы миновали небольшой переулок, завернули за угол. Впереди — тропка, ведущая к знакомому мостику, если идти по шпалам — дорога значительно сокращается, но, видимо, Оленька не решилась на это одна в темноте.

На спуске к мостику голо, спрятаться негде. Поэтому я немного притормозил. Вот станет девушка подниматься на склон сопки, среди кустарника догоню.

Ольга дошла до мостика, поставила на землю тяжелую сумку, потрясла занемевшей рукой. Устала, бедная? Еще бы не устать — сумка-то весит никак не меньше пятнадцати килограммов. Устанешь! Неожиданно она резко повернулась в мою сторону

— Хватит придурятъся, Димка! Из тебя сыщик, как из меня водолаз. Бери лучше сумку — проводишь до дома!

Ох, и хитра же девчонка! Вычислила, небось, меня возле самого «буфетного» порога. Значит, могла понять, что и подслушал ее беседу с Гордеевой!

Я безропотно подчинился.

Миновали скрипучий мостик. Тропка вскарабкалась наверх… Пройдем перелесок и — подсобное хозяйство. Придется распрощаться. А я молчу, не в силах выдавить из себя ни слова.

Наконец преодолел непонятную слабость.

— Хочу спросить… Можно?

— Спрашивай, — милостиво разрешила девушка.

— О чем ты говорила с Екатериной Анатольевной?

Спросил и впился взглядом в едва проступавший в темноте профиль Оленьки. Ох, до чего же мне хотелось услышать честный ответ, без увиливания и вранья!

— Пора бы тебе знать, что у женщин есть свои секреты, — назидательно промолвила Ольга. — Мужчинам их знать не обязательно. Даже — вредно. Вот тебе и честность! Если разговор касался тряпок или косметики — все понятно. Но ведь упоминался Курков, а он, как и я, к женский секретам отношения не имеет.

Приблизительно так я и высказался. Может быть, излишне торопливо, но мы уже подходили к подсобному хозяйству, и в моем распоряжении оставались считанные секунды.

Ольга замешкалась с ответом. Наверно, подбирала более правдоподобные фразы. Сделать это, видимо, было трудно.

— Понимаешь, Дима… не моя это тайна… Очень прошу тебя — не допытывайся…

Ну, что же, по крайней мере, сказано честно. Расстались, будто чужие люди — даже без рукопожатия. Не говоря уже об объятиях и поцелуях.

3

На следующее утро секретчица на работу не вышла.

Разводящий, пришедший к девяти часам для того, чтобы снять часового, с полчаса походил по коридору, постоял возле дежурного по управлению. Не выдержал и отправился к Семыкину.

В это время Дятел с моим участием расписывал бригады. Ночью забарахлил растворный узел, и каменщики вместе с инструктором Курковым, который по совместительству обучал солдат и каменному делу, стали на простой.

— Как это не вышла? — заволновался начальник участка. — Сейчас пошлю за ней…

— Товарищ майор, — плачуще взмолился разводящий, — не могу же я держать солдата… Мне командир роты такого арбуза за это вкатит…

— Хватит изображать нервную девицу! Что предлагаешь?

— Примите сами печать. Инструкцией это предусмотрено, никто не осудит….

— А я ничего и не боюсь. Раз предусмотрено — приму.

Пришлось Дятлу принимать печать, самому перемещаться из кабинета к дверям секретки. Мало ли что может произойти в отсутствие часового. Вот-вот заявятся мастера — без чертежей весь участок сядет на перекур. А ключей запасных не имеется. Вскрыть дверь ломом?