Последняя версия, стр. 11

Итак, выброшенный в мусорный контейнер висячий замок, непонятное письмо, врученное в Москве Светкой какому-то мужику… Мало это или много? Скорей всего, серединка наполовинку. Предстоит ещё покопаться в вываленном передо мной «мусоре», отбросить ненужное, выщелушить важное.

Машинально прошел в прихожую, открыл сумочку-портфель Светы, покопался, разложив на столике обычный женский набор: духи, зеркальце, носовой платок, косметика, ключи от квартиры… А это что? На ладони — старый, зазубренный ключ с удлиненной бородкой.

Хоть в этой малости не соврала — похоже, ключ от двери черного хода… Впрочем, придется проверить… Пластилина под рукой не оказалось — пришлось воспользоваться хлебным мякишем. Если ключ подойдет — одной загадкой меньше, но останется достаточно много для того, чтобы пропустить их через себя.

Автоматически в голове сложилась очередная версия, пусть пока из области фантастики, но в любой фантазии имеются этакие пузырьки реальности — большинство из них лопаются, но остающиеся создают достаточно прочную основу.

Прошмыгнув мимо входа в производственный зал, куда я в это время заглянул, Светка на цыпочках взлетела по лестнице на третий этаж. добежала до кабинета Вартаньяна, поскреблась в дверь. Чем занимались они вдвоем под тусклым светом настольной лампы — один Бог знает. Приходится надеяться — не любовью. Получив конверт с письмом, если он действительно существовал, а не выдуман находчивой подружкой, Светка сняла висячий замок, пропустила в коридор убийцу или убмйц, дождалась пока они не совершат гнусное преступление, выпустила и закрыла за ними дверь черного хода. Во дворе выбросила в мусорный контейнер замок и с чувством выполненного долга отправилась домой.

Что— то в этом раскладе цеплялось, не вписывалось в придуманную схему… Я напряг мозги до такой степени, что застучало в висках и заныл затылок… Ага, вот оно -дежурный возле ворот! Он обязательно должен был засечь и возвращение Светки и выход преступника, мимо будочки, воздвигнутой стараниями Пантелеймонова возле приоткрытой калитки, незамеченным не пройти.

В соответствии с занимаемой должностью начальника пожарно-сторожевой охраны предприятия я старательно изучил периметр ограждения Росбетона, ликвидировал всяческие лазейки и подкопы. Мощный железобетонныйм забор с натянутыми поверху тремя нитями колючей проволоки казался неприступным.

Единственный путь — через калитку в»ездных ворот. Или пройти днем и затаиться в каком-нибудь здании? Отпадает — проникнуть труда не составит, а вот выбраться… Погоди, аналитик, а кто помешает убийце дождаться в укромном месте начала работы первой смены?

Все зыбко, все в тумане.

Одно только совершенно ясно — без помощи Ромина, своими силами мне не справиться. Тем более, пообещал позвонить Славке, выдать ему известные мне факты, а свои обещания я привык выполнять.

Шесть часов вечера. Вторая смена приступает к работе в четыре. Пожалуй, сегодня встретиться с Роминым не получится — предстоит разобраться с Тимофеичем и с его ножом-финкой. Что же касается вновь испеченного капитана — переговорю по телефону.

Ромина я отыскал после третьей попытки — то занят номер, то сыщик на очередной оперативке у начальника, то отправился в буфет подкрепить угасающие силы.

— Тебя отыскать сложней, чем планету в созвездии Девы. — с садистским наслаждением с»ехидничал я, вспомнив пристрастие сыщика к астрономии. — Третий раз звоню, никто не знает, где ты и чем занимаешься. В обсерваторию отлучался, что ли?

— Такая уж работа, — в свою очередь запустил Славка длинющую иголку. — Кажется, ты успел позабыть… Когда повидаемся? — переключился он на деловой разговор.

— Сегодня не получится. Давай завтра? Вызовешь на очередной допрос свидетелей, в том числе меня. Тогда и определимся… Только не вечером, желательно, часов в двенадцать… Я ведь тоже живой человек — отдохнуть после бессонных суток не помешает…

— Добро. Заметано…

С сожалением поглядев на расстеленнную постель и с завистью — на посапывающую подружку, я натянул на себя одежду, сформовал парочку бутербродов с колбасой и отправился на работу. Когда освобожусь — неизвестно, а портить и без того испорченный желудок — обрекать себя на очередной приступ злющей язвы.

5

Возле будочки, придирчиво оглядывая машины и пешеходов, прогуливается дед Ефим, ночной сторож. Вредный и в»едливый до омерзения. Работал на бывшем ЖБИ-1 мастером смены, вышел на отдых, теперь подрабатывает сторожем, подпитывает скудную пенсию такой же скудной заработной платой.

По — моему, Пантелеймонов взял старика на столь «ответственную» должность по причине вредности. Дед Ефим не просто проверяет накладные выезжающих водителей — кажется, обнюхивает кузов, долго пересчитывает те же фундаментные блоки, тычет в них полусогнутым, заскорузлым пальцем. Водители негодуют, матерятся, размахивают руками — никакого внимания.

А уж ночью без пропуска никто на территорию не проникнет. Рядом с аппаратом внутренней связи в будке имеется неприметная кнопка, стоит только нажать — в отделении милиции грохочет тревожный сигнал. Через несколько минут у ворот тормозит патрульная машина.

Как правило, дед Ефим выбирает для своего дежурства ночные смены, поговаривают, что днями возится на огороде или занимается разглядыванием спичечных коробков, которые коллекционирует.

По долгу службы я знал: дед в прошлую ночь тоже дежурил, зарабатывал три дня отдыха, которые намеревался провести на садовом участке.

— Здорово, Ефим Сидорович, — протянул я руку сторожу. — Как служба?

Старик изобразил на морщинистом лице нечто подобное приветливой улыбки. Как не говори, начальство здоровается, не свой брат-пенсионер, без подхалимажа нынче, как и в прошлые времена, не проживешь.

— Служба она и есть служба, Константин Сергеевич. А вы, гляжу, порешили вторые сутки провести без сна. Непорядок. Здоровьишко ни за какие деньжища не купишь, его беречь и укреплять следует.

— Вы ведь тоже дежурили вчерашнюю ночь…

— Я что — старик, мне беречь нечего, пора играть отходную…

Ишь ты, старик! На днях, к вечеру, водитель КАМАЗа попытался вывезти парочку, не указанных в накладной, железобетонных столбов. Дед Ефим засек и потребовал разгрузить. В выражениях, далеких от дипломатии, граничащих с матерщиной. Шофер, естественно, полез на настырного служаку с кулаками. Дежурный не стал вызывать милицию — легонько толкнул здоровяка, подставил ножку и верзила, недоуменно хлопая глазами, грохнулся задом на бетонку.

Свидетели происшедшего столкновения зашлись в хохоте.

Вот тебе и «отходная»!

— Часов в десять вчера кто выходил за ворота?

Дед Ефим подтянулся, вспомнил, небось, старикан, армейскую службу, которую, по его заверениям, проходил в частях морской пехоты, на самом деле — в госбезопасности. По причине крайней непопулярности этой организации он и «переквалифицировался» в десантника.

— Сейчас доложу!

Дедок заскочил в будочку, вышел с блокнотом в руке. Таким же, как и его хозяин, старым и потрепанным.

— В двадцать один двадцать выехал на черном «мерседесе» посетитель… В двадцать один тридцать вышла главный технолог, Светлана Афанасьевна. Пикантная, доложу я вам, дамочка… Все, больше никого не провожал… А что случилось? — заволновался Ефим, побаиваясь какой-нибудь промашки с его стороны. — Я завсегда на посту, даже по нужде не покидаю, — многозначительно кивнул он на забор, под котороым опрастывал мочевой пузырь, возможно, и желудок.

Вот и попробуй выскользнуть из-под такого контроля! Получается, что убийцы обратились в невидимок либо улетели из административного здания по воздуху, верхом на помеле. Или, что более вероятно, работают на Росбетоне, поэтому «улетать» не было необходимости.

Что касается воротного стража, с первых дней нашего с ним знакомства я ощутил по отношению к себе особое его внимание. И не только в то время, когда мне приходилось миновать доверенный ему пост — дед Ефим непонятным образом возникал рядом с конторкой, в цеху, на эстакаде и так же непонятно исчезал. Беседую с крановщицей — вытянет шею, высвободит из под шапки либо кепки поросшее седыми волосками чуткое ухо и слушает. Прохожу по территории вместе со Светкой — стоит в стороне, пронизывая нас всевидящими взглядами, сижу с ней в кабинете — торчит под дверью.