Кавказский след, стр. 20

— Жинка у меня — самая настоящая колдунья. Накаркает — все сбывается. Утром встала и говорит: неладное у тебя на стройке, прораб забарахлил. То ли запор у мужика, то ли еще какая напасть приключилась. Взглянул сейчас на тебя и понял — права баба…

Машкин по обыкновению отмалчивался. Станешь выспрашивать либо смеяться над глупой женой каменщика — еще большего наслушаешься.

Наконец, бригадир отвел душу и заторопился к своим работягам. осенний день недолог, его нужно использовать полностью от рассвета до заката, дорожить каждой светлой минутой. Соответственно, каждым «капающим» рублем.

А прораб остался в своей каморке. Пока каменщики развернутся, пока кран подаст наверх первую «дозу» раствора, есть время позавтракать. Федор Иванович берег свое здоровье, старался кушать всегда в одно и то же время, не травмировать желудок перееданиями либо слишком большими перерывами.

Не успел сварганить себе первый бутерброд и организовать яишенку — в комнату влетел бригадир. Глаза — навыкате, рот открыт. Будто встретился мужик с нечистой силой.

— Беда, Иваныч… Наколдовала все же дребанная баба… Поспеши в подвал…

Забыв о ноющем желудке и о сгорающей на электроплитке яичнице, Машкин побежал к зданию. В голове, сменяя одна другую, кружились в хороводе страшные видения… Провалилась часть фундамента… Пробился родник и затопил подвал… Придавило пьяного работягу, решившего отдохнуть в холодке… Следом трусил бригадир, поминая на ходу Деву Марию, всех божьих апостолов и заодно собственную жену-колдунью.

В подвале распластался на земле Басов. Мертвый. Возле головы — лужа крови. Натекла из перерезанного горла.

За воротами приткнулась черной мордой к ограде иномарка банкира. Водитель мирно спал, положив голову на баранку руля.

Машкину показалось — на лысине зашевелились несуществующие волосы. На ослабевших, негнущихся ногах он бросился в вагончик к трубке сотового телефона. Вызвать милицию…

«Уголовщики» приехали неожиданно быстро. То ли обозначился неожиданный «простой» в вечной их схватке с преступниками, то ли подействовал панический призыв инженера. Сразу три милицийских машины с мигалками остановились рядом с банкирской иномаркой. Из первой выбрался плотный мужчина в плаще и в шляпе.

Поглядел на него Машкин и изумленно открыл рот… Вот это фокус! Перед ним — родной брат жены, Бабурин Сергей Петрович, следователь прокуратуры. Вот так встреча! Давненько они не виделись, почитай с похорон жены свояка. И следователю и инженеру — вечный недосуг. Машкин трудился в министерстве, позже — мотался по офисам в поисках работы. А уж у Бабурина, при нынешнем разгуле преступности, день от ночи не отличишь.

Сергей Петрович тоже удивился неожиданной встрече.

— Свояк? Какими судьбами? Ты что здесь делаешь?

Машкин коротко пояснил: работает. Не время обниматься-целоваться, когда в новостройке лежит банкир с перерезанным горлом, нет желания жаловаться на судьбу, толкнувшую инженера в объятия погибшего Басова.

Похоже, следователь тоже понял сложность обстановки.

— Ладно, отложим родственные разговоры на другое время. И — в другую обстановку. Пошли поглядим, что у тебя стряслось…

Вокруг трупа уже хлопотали сыщики, медики и эксперты. Измеряли, фотографировали, распрашивали работяг. Большинство «свидетелей» и «очевидцев» отмалчивалось либо отнекивалось — ничего не знаем, ничего не видели и не слышали. Время беспредельное, узнают киллеры про откровения каменщиков — им тоже наведут кранты. Лучше не выступать, не подставлять глупую башку.

Только бригадир многокрасочно расписал почти по минутам вчерашний вечер.

— Пошабашили, как всегда, в девять. Ребята быстренько переоделись и побежали на автобусную остановку. Мне нельзя — бригадир, чай, нужно оглядеть, проверить. О завтрашнем дне подумать. Вот и задержался. Хотел было заглянуть к Иванычу, посудачить да и попрощаться не мешает. А он читает, лежит в спортивном костюме на койке и листает книгу…

Похоже, сыщик слушает показания свидетеля в полуха. Некогда ему вдаваться в подробности времяпровождения болтливого бригадира, которые никакого не имеют отношения к происшедшей трагедии. Но не прерывать же его. Авось, среди вываленного «мусора» мелькнет нужная мелочь.

— Когда выходили из ворот, машина банкира стояла? — наконец, вмешался в маловразумительную бригадирский монолог Бабурин.

Не во время остановленный бригадир, со вкусом повествующий о вчерашней поездке в электричке и о связанным с ней безнравственным поведением нынешней молодежи, ответил недоуменным взглядом.

Следователь повторил вопрос.

— Не видел… Вроде, никакой машины не было… А может и стояла. Мне — без интереса, торопился на электричку, не до разглядываний. Знать бы, что произойдет…

— А чем занимался охранник?

— Толстый Сашка? Чем он мог заниматься — курил, зараза, на посту курил. Хотел отвесить ему пару затрещин да некогда было… Проводил меня, запер калитку и отправился в сторожку. Либо пить, лаибо дрыхнуть. Работа — позавидуешь. Не то, что у нас…

— Ничего не заметили подозрительного? — снова прервал говоруна следователь.

Бригадир задумался. Что имеет в виду сыскарь? Какое событие считает «подозрительным»? Ляпнешь невпопад — обмишуришься.

— Дак это как сказать — подозрительно, неподозрительно. Навроде, ничего — глубокомысленно ответил он. — Одно точно — хозяина на стройке не было. Да и то — с изьянцем: вполне мог банкир спрятаться в подвал. Мужик дошлый, вдруг поимел желание закопать клад. А кто-то подглядел и прищучил. Перышком по горлянке.

Бабурин разочарованно отмахнулся. Дескать, с тобой все ясно, можешь не отвечать, твои «версии» ничего не прибавят и не убавят. Взял свояка под руку и повел к бытовке, где дожидался допроса разбуженный немолодой водитель. Шагал рядом с Машкиным, крепко вцепившись в его локоть — будто пристегнулся наручниками.

Глава 8

Следователь остановился возле лесенки, ведущей в вагончик. Машкин вынужден был тоже остановиться.

— С тобой, Федя, мы побеседуем позже… Могу только сказать — положение у тебя — не позавидуешь. Банкира убили ночью, когда на стройке, кроме тебя и охранника, никого не было. Убили Басова в подвале или вне участка, перетащив потом труп в здание — для тебя не так уж важно. Вы с охранником должны знать, как это произошло. Или — предполагать.

Тон монолога по родственному сочувственный, но дремлющая в Машкине боязнь проснулась и принялась тыкаться в него мокрой мордой. В сердце, в застонавший желудок, в пятки, в горло.

— Ты думаешь…

— Да ничего я пока не думаю, — с досадой поморщился следователь. — Знаю, ты не убивал. Если даже существовала причина для расправы. Потому-что — трус первостатейный. Прости за откровенность… Но ты должен мне помочь. Машкин принялся фантазировать. Естественно, про себя. Благо, для фантазирования имелась плодородная, удобренная почва. Инженер-чиновник воспитан на множестве детективов, которыми буквально забита стенка в его гостиной. Сейчас онрассуждает от имени и по поручению Бабурина, мгновенно придумывает подходящие версии и так же быстро анализирует их.

Похоже, Сергей замыслил хитрый ход, в котором Машкину предстоит сыграть заглавную роль. Нужно успокоить преступников: прораб находится под подозрением, дело за малым — отыскать веские улики для того, чтобы надеть на «убийцу» наручники. Иных версий у следствия нет и, похоже, не предвидится.

Неплохо упрятать подозреваемого на время в следственный изолятор. Но как это объяснить его супруге, своей сестре? Она же за любимого мужа все глаза выцарапает, такой поднимет шум — не возрадуешься.

Придется обойтись демонстративными допросами, с освещением их в прессе.

С точки зрения следствия — отлично, талантливо, перспективно. Хоть этот приемчик и потускнел от частого применения. Но вдруг сработает? Успокоятся преступники, перестанут таиться, позволят следствию спокойно разбираться и осторожно допрашивать новых свидетелей, которые непременно должны объявиться…