Игра на выживание, стр. 44
Правда, Руслан посулил за помощь при налете солидный куш. Ранее таких денег ей получать не приходилось… Но что толку от обещанных тысяч, если налет провалится и она очутится в Бутырке?
К страху за исход завтрашнего дела подмешивался страх за мужа. Не за человека, ей близкого, а за добытчика, обеспечивающего супруге шикарную жизнь. К примеру, два дня на Канарах — утром в субботу — туда, вечером в воскресенье — домой. Кто может позволить себе такое?
Два часа тому назад Иванов отправился на свидание с Коломиным. Пообещал возвратиться через час с деньгами… немалыми деньгами! И до сих пор его нет… Уж не случилось ли что? Ее охватил страх, не за мужа, за собственное благополучие…
На всякий случай перепрятала толстую пачку долларов. Нагрянут с обыском — все пропало. Положить среди чистого белья в шкаф? Наивно, оперативники сунутся туда в первую очередь. Как у Царевых. Укрыть на стеллаже за книгами?… Каждый том выпотрошат. Нашли же у Васильевых…
Ах, вот удачная мысль!
Клавдия Сергеевна сняла с крышки пианино хрусталь, часы, разные безделушки, открыла и аккуратно разложила деньги между колками внутри инструмента. Полюбовалась выполненной работой и восстановила прежний порядок.
Едва успела закончить — звонок в прихожей.
Неужели обыск? Сердце забилось с такой силой, что пришлось прижать его ладонью.
Но это был не обыск. На лестничной площадке — Иванов. Но в каком виде!
— Ты что, ключи дома оставил? — возмутилась женщина. — Сколько раз нужно говорить…
Она осеклась. Муж не походил на себя. Обмякший, сутулый, с мешками под глазами, обвисшими щеками…
— Что случилось?
Клавдия Сергеевна ухватила мужа за подтяжки и втащила в прихожую. Будто мешок, набитый перьями. Иванов, подталкиваемый супругой, вполз в гостиную и рухнул в кресло.
— Все… пропало… я… погиб…
До чего же тяжела женская доля! Успокаивать, ободрять, излечивать расклеившегося супруга! И после этого твердят: сильный пол, глава семьи! Вон эта «глава» — обмяк в кресле…
Пришлось раздеть Иванова, уложить его в постель, сунуть под язык валидол.
Снимая с мужа одежду, прикасаясь к его водянистому, рыхлому телу, Клавдия Сергеевна ощущала брезгливость и… тревогу… И это называется мужчина! Расплывшаяся противная медуза. И он смеет требовать от нее верности, упрекает в изменах!
— Рассказывай!
Все произошло до примитивности обыденно. Когда в метро бизнесмен передал Иванову завернутый в газетную бумагу пакет денег, будто из-под земли выросли два рослых парня. Вежливо, культурно, без применения палок и без мата, проводили обоих в дежурку. Отобрали деньги. Они оказались мечеными. Составили протокол. И… отпустили.
— Все погибло, — твердил Иванов после каждой фразы. — Все погибло…
— Идиот, кисель, маразматик! — ругалась Клавдия Сергеевна, с трудом избегая более крепких выражений. — Нашел место — в метро! Там же сейчас каждый метр — менты…
— Думал, самое безопасное место в Москве, — оправдывался Федор Федорович. И снова: — Все погибло…
— Прекрати паниковать! Забыл о депутатской неприкосновенности? Ничего с тобой не сделают. Попугают — и все…
— — Предъявит прокуратура протокол — снимут неприкосновенность… Проголосуют и снимут…
— Кто голосовать-то будет? Уж не Ветров ли, который по уши в дерьме? Или, может быть, Колесович, купивший третью иномарку? Думаешь, кто поверит, что — на зарплату?… Таких дельцов у вас столько, что плюнуть некуда… И они дадут в обиду своего коллегу? Никогда не поверю!… Есть хочешь?
Постепенно Иванов успокоился.
Действительно, Клавочка права. Друзья-депутаты ни за что не позволят оппозиции расправиться с собратом по такому пустяковому обвинению. Прокурор поймет и отступит. Не захочет портить отношения с Думой перед выборами. Тем более, что доказательства «преступления» Иванова высосаны из пальца… Ну, получил он от бизнесмена деньги — что из этого? Тот долг возвратил или, наоборот, дал в долг… Разве это — криминал?
Не прошло и часа, как Иванов убедил сам себя в нелепости выдвигаемых против него обвинений. В конце концов, у нас — правовое государство…
Федор Федорович плотно поужинал. С удовольствием осушил пару фужеров любимого «Алигате». Выспался, оглашая спальню мощным храпом.
Утром решил не ходить в Думу. Нервная система и без того расшатана до предела, наслушаешься выступлений оппозиционеров — можно получить стресс. Лучше отдохнуть дома, «подремонтироваться»…
После обеда в отношениях между мужем и женой возникла небольшая трещина.
— Сегодня меня не жди. Если и приду, то поздно, — объявила Клавдия Сергеевна, вертясь перед зеркалом. — Дела, делишки, — пропела она.
— Какие могут быть дела по ночам? — начал обычный монолог Иванов и осекся, вспомнив предыдущие переговоры на такую же тему. — Будь осторожна, — примирительно вымолвил он, сопровождая совет вынужденной улыбочкой. — Ведь я теперь в подвешенном состоянии.
— Не выдумывай несуществующих опасностей, — равнодушно заметила женщина, любуясь умело подведенными глазами. — Обещаю тебе полную безопасность. Уверена, Коломин сам навел ментов… Но можешь быть спокоен — я рассчитаюсь с ним. И не позднее сегодняшнего вечера…
3
Джип подкатил к воротам поселка. В будке — темно, сторожа уже отправились в деревню на покой, закрыв шлагбаум.
Из джипа вышел человек. Покопался в замке, открыл. Осторожно, подсвечивая приглушенным светом фар, машина поползла вдоль строя дачных коттеджей.
Вокруг — спокойно. Дома смотрят на приехавших черными провалами окон. Оперативники затаились.
Возле въезда на участок Коломина джип остановился. Фары погасли. Из машины вышли трое мужчин и одна женщина. Она подошла к калитке, остальные притаились за ее спиной, выставив жала автоматов. Водитель развернулся. Из машины не вышел, настороженно оглядывал местность.
— Откройте, это я, — постучала в калитку Клавдия Сергеевна согнутым пальчиком.
Молчание.
— Василий Евгеньевич приказал вам пустить меня… Кто там? Сереженька, Славик, Павлушка?
Ворота настороженно молчали.
Женщина потеряла терпение. Принялась колотить в дверь кулачками, ногами…
Внезапно, усиленный мегафоном, загремел голос Гошева.
— Вы окружены! Сдавайтесь! Иначе — откроем огонь!
Мужчины прыгнули в машину.
Продала, сука! Получи, падло!
Короткая очередь. Клавдия Сергеевна изогнулась, будто пыталась достать вонзившиеся в спину пули… Рухнула наземь.
Из машины, рванувшейся к выезду из поселка, ударили автоматы. Гошевские ребята ответили. Завязалась перестрелка.
Джип выбил створки ворот и помчался по проселочной дороге к шоссе. «Мерседес» и «газик» — следом.
— Гони! Уйдут! — кричал Гремин, посылая пулю за пулей. — Бейте по шинам!
На выезде к шоссе джип остановил милицейский патруль. Из машины выглянула острая мордочка Мамеда.
— Адилов, ты?
— Я… взяли?…
Сук продал. Дэржи мэнтов, пожалста…
Адилов заколебался. Судя по всему, операция по захвату Коломина закончилась неудачей… Как поступить? Пропустить налетчиков? Но за ними гонятся люди Гошева.
И снова прогремел голос Николая.
— Адилов, не делай глупостей! Игра проиграна! Не подставляй свою голову!
Люди Адилова держали джип под прицелом. Решение пришло мгновенно. Другого выхода не существует.
— Огонь!
Очереди прошили джип. Десяток автоматов извергли смерть.
Подскочили машины Гошева.
Огонь прекратился. Дымилась изрешеченная машина, в ней — расстрелянные люди, залитые кровью.
Адилов устало опустился на пенек. Рядом положил автомат, будто отстранился от него. Подошедший Гошев поднял оружие, пощелкал спусковым крючком. Надо же, все пули выпущены уже в убитых…
— Проверяешь? Думаешь, легко по живым людям стрелять… Спасибо, предупредил. Я ведь не знал, что — бандиты…
«Отлично знал, дружок», — подумал Гремин, на всякий случай держа Адилова на мушке. Подчиненные лейтенанта растерянно оглядывались. Их не посвятили в суть проводимой операции, они машинально выполнили приказ старшего… Знали, если не выстрелить первыми, попадут под выстрелы бандитов.