Второе предупреждение. Неполадки в русском доме, стр. 31
Я обратил внимание Л.Гозмана на это место и говорю: для вас при новом советском строе будут сохранены еврохимчистки. Он встрепенулся: «Где вы их возьмете?» Я отвечаю: «Специально за золото купим, чтобы вы не страдали. В лаптях будем для этого ходить». Он возмутился: «А почему же раньше не покупали?» Вообще-то и раньше покупали, но раз уж разговор пошел на высоком абстрактном уровне, я ему ответил по сути: «А раньше мы хотели, чтобы наши и ваши дети ходили не в лаптях, а в ботиночках. Но на все удобства для вас золота не хватало».
Обещание тратить золото на итальянские унитазы для либеральной интеллигенции — это, конечно, предложение компромисса. От этой капризной публики дешевле откупиться, чем озлоблять ее до истерики. Что же делать, если люди поклоняются фетишу, а при его отсутствии страдают? Ведь это страдание реальное. При советском строе, в основе которого лежало суровое мировоззрение общинного крестьянина, эти страдания подавлялись, иногда неоправданно жестко. Они считались капризами, и в этом была не вина, а беда старшего поколения, оно этих страданий не понимало — «жила бы страна родная, и нету других забот».
Дело дошло до того, что массы страдающих людей, каждый из-за своего фетиша, стали тем бульдозером, который сокрушил страну — а за рычагами бульдозера сидели Горбачев с Бушем и компанией. Нам из этого надо извлечь урок. Мы сможем возродить страну только в том случае, если устроим жизнь так, чтобы устранить из нее источники массовых страданий, удовлетворить насущные потребности людей. Как ни тяжело признавать, «животное хочет того, в чем нуждается, а человек нуждается в том, чего хочет». И чтобы разорвать этот порочный круг, придется решать две трудно совместимые задачи. Первая — побудить людей трезво взглянуть на ресурсы, какими реально располагает страна, и привести с ними в соответствие свои капризы. Вторая — научиться уважать жгучие потребности разных социальных групп, даже если остальным они кажутся капризами. Научиться искать компромисс.
Поэтому я считаю, что искренний крик души Л.Гозмана был полезен, за ним я вижу смущение и скрытое желание компромисса. Что там думают остальные бонзы СПС, не знаю. Главное, что эти «страсти по химчистке» многих заставили задуматься. Оказалось молодые люди просто никогда не задумывались, сколько стоят ставшие уже для всех привычными блага. После заседания ко мне подошли человек семь из числа молодых журналистов, присланных на этот круглый стол. Их взволновала дискуссия, и они спрашивают: почему же у нас плоховато было с комфортом? Разве нельзя было не огорчать людей, чтобы они не вожделели Запада?
Я говорю: одно только отопление средней квартиры реально стоит около 2 тыс. долларов в год — посчитайте накопленную за века разницу в богатстве только по этой статье расходов. Молодой человек парирует: зато в США кондиционеры охлаждают воздух, так на так выходит. Это поразительно! Кондиционер создает перепад температур в 4-5°, и обычно в одной комнате три летних месяца, а у нас надо отапливать весь дом, включая подъезды, и обеспечивать перепад температур в 30-40° — 7 месяцев в году. Даже на глаз видно огромную разницу в затратах энергии. К тому же кондиционеры в США появились в 60-е годы и есть далеко не у всех, а в России отапливали всегда и все жилища. Но мысленно взвесить эту разницу людям почему-то трудно.
Но главный спор возник потом, когда материалы дискуссии были опубликованы в Интернете. Очень многие не соглашались с тем, чтобы в будущей жизни Гозману за рубежом покупали «еврохимчистки» за золото, и оплачивало бы их большинство населения, которое ради этого стало бы ходить в лаптях. Чувство равенства было возмущено этим предложением. Люди не желают «откупаться» от Гозмана.
Я понимаю, что это вопрос деликатный, и о нем надо говорить особо. Компромисс всегда неприятен — ты должен чем-то поступиться, чтобы тебе не нанесли большего вреда. Я, прикинув все за и против, считаю, что правильно будет пойти на компромисс. И даже не потому, что доля тех, кто не желает жить в солидарном обществе, существенна, за их лояльность надо чем-то платить. Дело в том, что они действительно страдают и нуждаются в сочувствии. Не дав им поблажки, мы делаем их страдание невыносимым, и они становятся антисоциальной силой. Бывает, у детей возникает жгучее желание, непонятное взрослым — каприз. Приходится видеть на улице или в магазине, как усталая мать, в ответ на просьбы грубо тащит ребенка или дает ему оплеуху — и он заливается таким горестным плачем, что становится не по себе. Мать права — у нее нет ни сил, ни денег на капризы. И все же, все же… Чуть-чуть денег, небольшое усилие — и был бы пресечен лавинообразный нервный срыв, была бы укреплена воля ребенка.
Беда только в том, что господа из СПС — не дети. Дай им палец — всю руку до локтя откусят. С наших детей скоро уже не только ботинки, но и лапти сдерут. На топливо пригодится для евроцивилизации. Пока до этого дело не дошло, мы обязаны восстановить здравый смысл и договориться между собой. Тогда и без драки их аппетиты поубавятся.
Проект Лукашенко и референдум в Белоруссии
Волею судьбы я попал в группу международных наблюдателей на выборах и референдуме в Белоруссии 17 октября 2004 г. — в числе наблюдателей от РФ. Третий раз я был в Минске за годы реформы, и каждый раз это было очень поучительно. Вот каковы мои наблюдения и выводы.
Хотя великороссы и белорусы — две части одного большого народа, а их культуры входят в одну большую цивилизацию, различия мне кажутся очень существенными. Белорусы в гораздо большей степени и непосредственно воспринимают давление Запада и лучше его знают. У них гораздо меньше западнических иллюзий, чем у нас, но в то же время, лучше зная «партнера», они гораздо эффективнее впитывают полезный западный опыт (например, технологии, тип мышления и др.). Их гораздо меньше, чем нас, очаровал Горбачев своей утопией «общего европейского дома», и там антисоветский западнический психоз не проник так глубоко в массовое сознание, как в больших городах РФ. Но зато они гораздо лучше нас наладили тихое обучение у Запада тому, чему следует у него учиться.
Самое главное, чему они научились (и к чему у них были предпосылки) — это умению трезво пораскинуть умом и определить свои интересы (включая шкурные) на достаточно длительную перспективу. Вот это отличие от нас поистине поразительно.
Именно этим умением объясняются результаты референдума. Дело не в харизме А.Г.Лукашенко и не в какой-то его магической находке в сфере идеологии или политической технологии. Практически все население Белоруссии осознает, причем хладнокровно (почти цинично), что выполнение «проекта Лукашенко» вплоть до выхода в режим его «гарантированного продолжения» — в интересах этого самого подавляющего большинства. Нам, бурлящим в котле российских страстей и фантазий, трудно поверить, что целый народ может обладать такой способностью к прагматическому расчету — способностью подчинить ему свои политические и идейные пристрастия. Точнее сказать, и сам Лукашенко, как он выразился, «был ошеломлен» результатом. Такое бывает в истории, что и внушает оптимизм — «ведомые ведут ведущих».
Ошеломили две вещи (и в их оценке Лукашенко проявил большую проницательность). Первое — небывалый процент явки. 90% избирателей! И в селе, и в городе люди шли, будто объявлена мобилизация. Все поняли, и это висело в воздухе, что речь идет об историческом выборе и что гражданская халатность может оказаться фатальной. И ведь люди поняли это сами! Пропаганда не сыграла в этом большой роли. Я, сколько мог, ознакомился с ее материалами и не могу оценить их качество слишком высоко. Ничем они не впечатляют, обычные слова — но люди сами наполнили их глубоким смыслом. Вот — первый признак настоящей демократии. Власть говорит обычными словами, а для граждан они наполнены глубоким смыслом — «слова как пудовые гири верны». Когда Буш берется оценивать эту демократию, хочется сплюнуть. В его дебатах несколько сот интеллектуалов лихорадочно ищут хлесткие афоризмы, которые он слышит от суфлера в чудо-наушнике и повторяет, как попугай. Пошлый балаган, который мы должны принять за стандарт демократии. Клоуны с ядерной и финансовой кнопкой… И такая дрянь берется душить целые народы — неужели нашей демократической интеллигенции не противно на это смотреть?