Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды, стр. 124
– И нечего понимать. Все правильно, как еще ты мог обо мне думать и чего желать полгода назад…
– Полгода… А в Лориэне наговорил всякого… – пробормотал майа совсем смущенно. – Погорячился… Да еще злорадствовал. Поверь, я правда сожалею. Вот хоть мысли почитай!
«В этом весь Гортхауэр, – подумал Манвэ. – Или – или, среднего не дано: то за это мыслечтение прибить готов, то – "почитай!"».
– Я верю, – прошептал он, не без труда повернув голову к нежданному собеседнику. Неудачное время для объяснения выбрал Гортхауэр – зрелище, которое представлял собой Владыка, не предназначалось для зрителей, а для него – тем более.
– Спасибо. Ты извини, что сюда притащился, – не усидеть было, не мог не сказать. Понимаешь, не скажешь сразу, а потом… поздно. – Голос майа стал глуше. – Ладно, я пойду… – Он встал, но вновь присел возле ложа: – Послушай, хочешь, силой поделюсь, а? И целительством я занимался…
– Ничего, не развалюсь. Отлежусь, и все пройдет. Но все равно спасибо. Ты иди, не беспокойся.
Манвэ протянул руку Гортхауэру, тот осторожно пожал ее. Затем встал и, тихо ступая, вышел из комнаты, бесшумно затворив дверь. Спустя мгновение послышался его шепот:
– Потом заглянешь! Отдыхает он, понимаешь?
– Зайди, Аллор. – Король уловил присутствие недомайа. Нуменорец скользнул внутрь и уселся на то место, где минуту назад сидел Гортхауэр.
– Извини, что-то я забеспокоился. Если желаешь, то сейчас уйду; но могу быть неподалеку, покараулю, чтобы не тревожили. – Недомайа улыбнулся. – А ты просто отдохнешь.
– Посиди немного, если можешь, – прошептал Манвэ. Почему-то присутствие нуменорца не заставляло держаться, собирая остатки воли, скорее – успокаивало. – Там все спокойно? – спросил он, помолчав. – Видишь, не смог я выдержать до конца, недотянул – стыд какой… И не утешай, не объясняй ничего, – поспешно добавил Вала, почувствовав, что недомайа собрался что-то сказать. – Неважно уже все…
– Я и не утешаю, – пожал плечами Аллор. – Хочешь покурить? – Недомайа прикурил две пахитоски и одну поднес к губам Владыки. Тот с удовольствием затянулся.
Помолчали, сосредоточенно дымя.
– Ты не жалеешь, что все так вышло? – тихо спросил Аллор.
– Нисколько. И на тебя не сержусь и не обижаюсь – ты ведь об этом думал? Я ведь сразу понял, что от вас жди сюрпризов…
– Дождался…
– Выбрал. Так что можешь, конечно, поломать голову над ролью личности в истории и над степенью собственной значимости – но, по-моему, тебе это быстро наскучит, друг мой любезный.
Глаза Владыки понемногу оттаивали.
– Может, вздремнешь? – участливо предложил нуменорец. – Я уже выучился у Ирмо ласковые сновидения ваять. Даже могу остаться и проследить, чтобы никакая дрянь не вылезла.
– Да ладно, там пир, гости, что тебе в темноте сидеть?
– Может, на тебя смотреть нравится, – ухмыльнулся недомайа.
– Эстет… – Манвэ медленно перевернулся на спину. – Ну любуйся… А я и впрямь пока посплю.
– Вот и спи.
– Слушай, – Владыка оторвал голову от подушки, – а ты знаешь какие-нибудь средства от похмелья?
Аллор вопросительно вскинул бровь.
– Ну представляешь, что с нашим разлюбезным Отцом будет наутро? Его и так от нас, похоже, тошнит…
– Пьяный демиург – звучит неплохо.
– Только в сон мне Его не вплети ненароком, – усмехнулся Владыка, закрывая глаза.
– Мы ж не звери… – хмыкнул недомайа, укутывая Короля Арды наскоро сотворенным одеялом. Закурил. Прислушался. Было тихо, но майа ощущал приближающиеся сущности; ничего удивительного, но придется еще посидеть – пару часов здорового сна Владыка заслужил…
ИСПОВЕДЬ НУМЕНОРЦА, НОСИВШЕГО КОЛЬЦО
Лично ведущий следствие по делу о внезапном исчезновении отпрыска королевского рода Гимильхила, известного больше под своим квенийским именем – Аллор, начальник тайного сыска, добравшийся в процессе обыска до спальни означенного вельможи, извлек из-под широкой кровати потрепанную кожаную тетрадь. Тисненый переплет с явно эльфийским орнаментом был кое-где залит воском. Опустившись на смятые шелковые простыни, следователь открыл тетрадь наугад, и цепкие глаза заскользили по строчкам, разбирая малознакомый почерк.
«…репутацию династии! Великий нуменорский народ, несущий свет отсталым племенам, не потерпит сомнительных типов среди Высших! Думаешь, если ты племянник Владыки Андуниэ, не говоря уж о том, что ты – племянник короля, так можешь вытворять все, что в твою шальную голову взбредет?!»
Дядюшка ерзал на троне, из последних сил удерживаясь, чтобы не вскочить и не начать бегать взад-вперед по зале. Он бы еще руками размахивать начал, как купец на торгах… Интересно, за что именно сейчас он мне устроит выволочку? Неужто за вчерашний поединок? Вольно же было Нимрухилу (ныне покойному) рассуждать об эстетике здравого смысла с переходом на личности? В конце концов, я действовал в лучших дядиных традициях: заткнуть глотку одному крикуну, чтобы другие потом шепотом беседовали…
«Ты определись наконец, с кем ты и кто ты?! Что за вечные выходки? То на эльфийском всю ночь распевали, то оргию закатили, да еще в формах дворцовой охраны! Не замок, а проходной двор, балаган, тайны всякие подозрительные… Может, еще чернокнижием балуешься?!»
И дальше в том же духе. Где-то через полчаса стало ясно, что в данном случае дядюшке донесли, что мы с Гортхауром о чем-то долго трепались наедине, и он счел нужным обеспокоиться.
Так бы сразу и сказал! Пришлось доходчиво и верноподданно разъяснить, что должно быть хоть одно место на нашем затраханном острове, где наш великий народ может чувствовать себя посвободнее, и что это явно не его, дядюшкин, дворец.
И вообще, раз уж повелел выпустить Саурона из-под ареста, то где-то ему бывать надо, а начинать свое общение с мореходного училища едва ли следует.
Похоже, под конец дядя уверовал, что я чуть ли не державу спасаю, гробя свое время на укрощение всякого сброда, и даже подобрел, ибо про последний поединок расспросил благосклонно.
Короче, расстались внешне как добрые родственнички…
Интересно, на сколько еще меня хватит? Конечно, игра – одна из главных прелестей житейских, но такая однообразная…
Вскакивать из-за стола посреди обеда по пять раз, вопя всем скопом: «Айа Нуменорэ! Айа Фаразон!» – то еще развлечение…
Впрочем, хвала Эру, забавного еще хватает – пожалуй, здесь даже более, чем в Эндорэ…
Нуменорец закрыл тетрадь. Это явно был дневник, следовало приобщить его к делу. Документ мог пролить свет на странное исчезновение вельможи. Свидетельские показания о дне, когда высокородного Аллора Алкарина, известного также как арбитр изящества, видели в последний раз, мало отличались бы от показаний, взятых в любой другой день за истекшие несколько лет. Слабый свет в окнах, странно-ритмичная музыка пополам с взрывами ледяного хохота, зеленый огонь из бойницы замковой башни… Кто-то, впрочем, заметил ярко-красную вспышку в той же бойнице, после чего башня погрузилась во мрак. А новых посетителей не наблюдалось…
Он окинул взглядом опочивальню – беспорядок с печатью изысканности, убранство было гармонично, и разбросанные как попало книги, холсты и одежда не нарушали эту странную гармонию. Впрочем, витало нечто… чужое. Неживое. Ему почудилось, что он забрел в старый склеп и присел на саркофаг. Странно, что раньше не почувствовал, – бывать в жилище недавно почивших ему приходилось едва ли реже, чем у себя дома…
Мертвые… И что это лежит на коленях? Ах, да, дневник! Итак, сначала… Обложка отвалилась с глухим скрипом.. Первая страница была испещрена набросками – динамичными и умелыми. Да, конечно, то, что этот арбитр изящества, был (является?) художником, – известно. Картины, рукописи, скульптуры – год от года все страньше и страньше, следователь видел их и в замке, и в других домах… Эти – явно ранние: просто зарисовки. Внизу страницы значилась дата – самое начало войны с Мордором. Давненько. Он тогда сам только пришел работать в сыск… Дальше шли записи – четкий, на первый взгляд, почерк, с сильным наклоном, острыми углами и «хвостами» в окончаниях и выносных линиях букв, делающими его порой неудобочитаемым. Глаза сами собой начали продираться сквозь чернильный лабиринт.