Питомник. Книга 2, стр. 48

Пныря протянул руку и погладил ее по голове и чуть слышно произнес:

– Значит, ты хочешь, чтобы я остался твоим должником. Ну что ж, с твоей стороны это разумно. Всегда знал, что ты умница.

В дверь заглянул охранник и тихо произнес:

– Владимир Васильевич, пора. Самолет через час.

– Петюню не дождешься? – спросила Варя, поднимаясь с ковра.

– Мне к сестренке надо лететь в Воронеж, сюда ее забирать. А Петр... да что его ждать? Бесполезно. – Пныря встал, потянулся, хрустнув суставами. – Не доедет он, Варюша. Чувствую, не доедет.

Ира лежала, закинув руки за голову, и смотрела в темноту. Света спала, свернувшись калачиком. Они потеряли счет времени. Часов они не носили, в подвале не было окон. Ира знала одно: здесь их не убьют, поскольку надо же куда-то деть трупы. Скорее всего, их вывезут ночью за город, в лес, там прикончат и зароют. Чем больше она думала, тем яснее понимала, что других вариантов нет. Она могла сочинить десяток разных финалов, логичных и вполне счастливых, но не желала тешить себя надеждой, как это делала сестренка.

– Успокойся, Ирка, зачем им нас убивать? Мы им нужны, нас можно еще использовать, – бормотала Света, засыпая. – Мы красивые, умные, сильные, нас глупо убивать, приедет П.П., и все разъяснится.

Разъясниться с приездом П.П. могло только одно. Перед тем как убить, П.П. их трахнет сам, позволит это сделать остальным. Потом их посадят в машину и повезут в лес. Возможно, соврут, что отправляют, куда обещали, в один из тайных элитарных бардаков. На самом деле будущего у них нет и быть не может, даже такого поганого, элитно-бардачного.

Ира поняла это не сейчас, значительно раньше, когда Руслан расплатился с ними за ключи от квартиры Солодкиных серьгами, которые вынул из ушей Люсиной тетки. Поняла, почувствовала, но не хотела самой себе верить. А ведь именно тогда, протянув на ладони эти сережки, Руслан дал им последний, и единственный, шанс. Нет, не он, конечно, а Люсина тетка, Лилия Анатольевна Коломеец. Она как бы предупредила, уже с того света: «Сматывайтесь отсюда, девочки, здесь для вас все кончится очень плохо». Надо было всего лишь пойти в милицию с этими сережками. Одно дело – групповуха в подвале, на церковной парче, под крестом, перевернутым вверх ногами, и совсем другое – убийство.

Ира знала, что в середине мая Лилия Анатольевна Коломеец увидела своими глазами их ночную «дискотеку». Охранник заметил ее, лежащую на земле у подвального окошка, оглушил, потом мама Зоя разыграла все так, как только она умела. Но Лилия Анатольевна не поверила, что это был кошмарный сон. Однажды она поймала близнецов у пруда и стала задавать им множество вопросов, уговаривала не бояться и рассказать правду. Они смотрели на нее широко открытыми глазами и все отрицали. Потом точно так же она изловила Лариску, и та, разумеется, побежала стучать маме Зое.

Ире и Свете было приказано любым способом достать кассеты, которые снимал Олег Солодкин. Там не было ничего криминального, но у мамы Зои началась настоящая паника. Потом Руслан поймал их у пруда, предложил за деньги взять еще и ключи от московской квартиры Солодкиных и передать ему. Пообещал пятьсот баксов.

Но вместо денег Ира увидела сережки с сапфирами и поняла, что Лилии Анатольевны уже нет. Ей стало всерьез, по-настоящему страшно. Ни сестре, ни себе самой она не хотела признаваться в этом и все бодрилась, поспорила со Светой на шоколадку, рылся ли Руслан в клубочках, искал ли сокровища, о которых Люся по секрету рассказывала всем в питомнике. «Не такой он идиот, – уверяла Света, – ясно же, Люська все сочинила про сокровища в клубочках. Она влюбилась в Руслана и хотела, чтобы он думал, будто она богатая невеста».

Обе смеялись. Чем звонче был смех, тем тише всхлипывал в душе жалобный противный голосок: «Я боюсь. Надо пойти в милицию и сдать Руслана. Он опасный ублюдок, садист, и мама Зоя такая же, надо пойти в милицию, пока не поздно!»

Но что их ожидало потом, когда питомник накроется? Общага где-нибудь в провинции? Нищета? Панель? В питомнике они были сыты, одеты, у них имелись пусть туманные, но перспективы. К ним приезжали братки на шикарных машинах, П.П. со своей свитой, они отчаянно кокетничали с братками и с П.П., не сомневаясь, что их, таких красивых, оценят, защитят, устроят самым лучшим образом. Им это обещали, и почему бы не поверить обещаниям? Речь шла не о вилле на Канарах, а всего лишь о закрытом бардаке, где им удастся заработать изначальный капитал на дальнейшую самостоятельную жизнь.

И вот братки преподнесли им сюрприз, обрадовали возможностью заработать быстро и много еще до бардака. Разве были у них силы отказаться от трех тысяч долларов? Зайти в назначенное время в шикарный бутик и оставить сумку в примерочной – разве так трудно? Почему же не хватило ума сразу понять, что никогда в жизни П.П. не даст им три тысячи долларов? Не даст, и все.

Ире хотелось орать и биться головой о грязную каменную стену. Она вскочила, подбежала к двери и принялась колотить в нее ногами. Света проснулась и испуганно крикнула:

– Ты что, с ума сошла?

Ира, не обращая на нее внимания, дубасила дверь и кричала:

– Откройте, гады! Откройте! Хотя бы воды принесите, суки! Выпустите нас! Ненавижу!

Очередной удар получился неудачным, Ира сползла по двери на пол и тихо заскулила. Ей показалось, что треснула кость большого пальца. Света кинулась к ней. Ира корчилась на полу, повторяя сквозь слезы:

– Не могу, не могу больше!

И вдруг Света зажала ей рот ладонью. Где-то совсем близко хлопнул выстрел, потом еще один. Послышался топот, автоматная очередь, несколько секунд тишины, и вдруг тяжелые быстрые шаги во лестнице. Света оттащила сестру подальше от двери. Они забились в угол, прижались друг к другу, дрожали и плакали, точно так же, как семнадцать лет назад, когда их, двухмесячных, завернутых в одно драное одеяло, нашла уборщица в туалете женской консультации на окраине Москвы.

Снаружи на дверь сыпались мерные тяжелые удары, в промежутках слышался мат. Мужской голос крикнул: «Есть ключ!» Бить в дверь перестали, крякнул замок. В дверном проеме возникли два широких силуэта, и сестрички закричали, разглядев черные лица с дырами для глаз и для рта. Ира зажмурилась, закрыла лицо руками. Света смотрела не отрываясь и первая поняла, что это вовсе не персонажи их ночных оргий, а омоновцы в масках.

Глава тридцать четвертая

«Я выстрелю, как только его увижу. Я не буду ждать, у него отличная реакция, он ведь бывший боксер. И оружие есть наверняка. Он не должен опомниться. Изольда сказала, он приехал днем и уезжать не собирается. Готов дать мне интервью. Нет, Лика, я не промахнусь. Я слишком сильно хочу его убить, чтобы промахнуться. Стрелять буду в упор, в голову. Не спрашивай меня, что дальше. Это уже не важно».

Фердинанд вышел на узкую бетонную дорожку. Она бежала параллельно шоссе и вела прямо к воротам. Справа была опушка дубовой рощи, слева, между дорожкой и шоссе, росли высокие, густые кусты жасмина. Запах напоминал духи «Диориссимо», которыми много лет пользовалась Лика, это придало ему уверенности и спокойствия. Осталось немного, сто метров, всего лишь две сотни шагов, и он позвонит у ворот, любезно улыбнется Изольде, пройдет в дом.

«Я никогда не стрелял в человека и не знаю, что это такое. Мне было страшно покупать пистолет, я прожил на свете сорок лет и не думал, что мне придется это делать. Помнишь, я занимался каратэ? По старой телефонной книжке обзвонил нескольких знакомых из бывшей подростковой команды, и один из них сразу понял мои неуклюжие намеки, назначил встречу. Цена оказалась меньше, чем я предполагал, вообще все выглядело просто, буднично, никакой таинственности. Но мне было страшно, я боялся, что кто-то следит, что продавец обязательно позвонит в милицию. Еще страшней мне было, когда нагрянули с обыском. Но сейчас я уже ничего не боюсь. Я никогда не стрелял в человека, но он не человек, Лика, и ты это отлично понимаешь».